Пантюхина г а организованная прeступность уральского рeгиона (история и соврeмeнность) – eкатeринбург 2002 – 61 с |

Министерство внутренних дел Российской Федерации  Уральский юридический институт              Г.А. Пантюхина                Организованная преступность  Уральского региона  (история и современность)              Учебное пособие                  Екатеринбург  2002    ББК 67.51  П 166      П 166 Пантюхина Г.А. Организованная преступность Уральского региона (история и современность): Учебное пособие. – Екатеринбург: Изд-во Уральского юридического института МВД России, 2002. – 61с.    Рецензенты: Л.Я. Драпкин, заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор УрГЮА;  Ю.А. Воронин, заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор УрГЮА.         В учебном пособии рассматриваются вопросы криминолого-криминалистической характеристики предупреждения организованной преступности Уральского региона.

 

Дается история развития организованной преступности, ее понятие и признаки, тенденции развития организованной преступности и психолого-криминалистический анализ личности участников организованных преступных формирований.   Предназначено для слушателей высших учебных заведений МВД России, системы служебной подготовки и переподготовки сотрудников правоохранительных органов.     Рекомендовано к изданию методическим советом УрЮИ МВД России (протокол № 4 от 16 апреля 2002 г.).     Рассмотрено на заседании кафедры криминологии и социальной профилактики УрЮИ МВД России (протокол № 5/3 от 14 мая 2002 г.)     Издается по решению редакционно-издательского совета УрЮИ МВД России (протокол № 3 от 16 мая 2002 г.).        ББК 67.51    (c) Пантюхина Г.А., 2002  (c) УрЮИ МВД России, 2002    Введение   Проблема борьбы с организованной преступностью остается одной из важнейших задач общества и государства.

 

Особую значимость решение этой задачи приобретает в связи с проведением неоднозначных по своим результатам социально-политических и экономических преобразований в нашем обществе, в связи с продолжающимся количественным ростом организованных криминальных формирований и их серьезными структурными и функциональными изменениями. Низкие результаты противодействия этому негативному антисоциальному феномену также обусловили высокую актуальность темы.

 

Так, по сравнению с 1996 г., количество криминальных деяний, совершаемых организованными группами, возросло в 2000 г. по тяжким и особо тяжким преступлениям в 1,8 раза. Масштабы организованной преступности достигли уровня, представляющего угрозу национальной безопасности России. Продолжается ее экспансия и в сфере экономики.

 

Так, в 2001 г. за совершение экономических преступлений было привлечено к уголовной ответственности на 6 % человек больше, чем в 2000 г. При этом наибольший рост отмечен в сфере внешнеэкономической деятельности (на 20,6 %). Еще более высокими темпами растут масштабы материального ущерба в крупных размерах, причиняемого организованными преступными посягательствами. В 2000 г.

 

размер ущерба превысил 232 млрд рублей, что на 45 % больше, чем в 1999 г.   Формы проявления организованной преступной деятельности определяются не только общими для криминальных формирований методами преступной деятельности и доходностью преступного бизнеса, но и местными особенностями. К примеру, Свердловская область относится к региону с высокой степенью наркотизации населения.

 

Условиями, влияющими на высокий уровень наркобизнеса, являются, прежде всего, географическое положение области и пересечение на ее территории многочисленных путей распространения наркотических веществ в Европейскую часть России, ближнее и даже дальнее зарубежье.

 

Учитывая то, что наркобизнес, по сути своей, – наиболее доходное преступное предприятие, а спрос на наркотики у населения области выше, нежели в других регионах России, можно предположить, что в приоритетную сферу деятельности региональных организованных преступных формирований прочно вошел и наркобизнес. Естественно, государство не в состоянии изменить ни климат, ни соседство с другими регионами, ни стабильные экономические связи и исторически сложившиеся транспортные коммуникации, но оно в состоянии создать более благоприятные условия социальной среды, препятствующие дальнейшему расширенному распространению наркотических веществ.   В юридической литературе сущность борьбы с преступностью определяется как “система правовых средств, результативное, нормативно-организационное воздействие на общественные отношения с целью их упорядочения, организационного развития в соответствии с общественными потребностями”1.   Сущностью борьбы с организованной преступностью – наиболее опасной разновидностью антиобщественных проявлений – является управление этой борьбой как особым видом социальной деятельности, требующим, как и любая специальная функция, упорядоченных коллективных действий людей для достижения стоящих перед ними целей путем постановки задач, выбора оптимальных направлений их решения и эффективного руководства их реализацией.   Немало работ в отечественной и зарубежной литературе посвящено изучению организованной преступности и ее предупреждению.

 

Эта тема рассматривается в трудах: Белкина Р.С., Бородина С.В., Гаухмана Л.Д., Гурова А.И., Гавло В.К., Герасимова И.Ф., Долговой А.И., Драпкина Л.Я., Дьякова С.В., Кантимирова В.Т., Карагодина В.Н., Корчагина А.Г., Кузнецовой Н.Ф., Лунеева Л.Л., Лузгина И.М., Махоткина В.П., Мироничева М.И., Образцова В.А., Овчинского В.С., Пахомова В.Д., Селиванова Н.А., Сорокотягина И.Н., Яблокова Н.П. и др.   Задача настоящего пособия состоит в комплексном криминолого-криминалистическом исследовании проблем борьбы с организованной преступностью Уральского региона.  § 1. История развития организованной преступности,  ее понятие и признаки   Социально-экономические трудности, переживаемые Россией на новом этапе ее развития, оказывают сильнейшее влияние на все сферы жизнедеятельности, затрагивая всю структуру государственных органов и общественных организаций. Они проявляются в самых различных областях нашей жизни, имеют отношение к оценке всех негативных событий и, прежде всего, к состоянию и динамике преступности и особенно ее организованным проявлениям. Анализ ежегодных статистических данных МВД России показывает, что на фоне общего роста преступности наиболее высокие темпы характерны для процесса увеличения в ее структуре “удельного веса” организованных преступных формирований. Современная организованная преступность – это одна из серьезнейших проблем, с которой столкнулось наше общество в обстановке экономического и политического кризиса в последнее десятилетие ХХ в. Эта наиболее опасная разновидность преступности распространена в различных сферах хозяйства, торговли и бытового обслуживания, в промышленности и аграрном секторе, кредитно-финансовой системе, во внешнеэкономической деятельности.   Под полным контролем организованной преступности находятся наркобизнес, проституция, торговля оружием и другие сферы криминальной деятельности, приносящие наиболее высокие доходы. Организованная преступность представляет собой наиболее разрушительный для государства и общества негативный феномен, стимулирующий высокие темпы роста всей преступности и оказывающий сильнейшее управляющее воздействие на развитие всех ее структурных частей. Поэтому, в силу повышенной общественной опасности организованной преступности и особой сложности борьбы с нею, необходима системная разработка и оптимальная реализация широкого комплекса государственных мер ее активного подавления.   По данным МВД, ежегодно в поле зрения органов внутренних дел попадают тысячи организованных преступных групп, борьба с которыми представляет определенную сложность как по причине их латентности, так и вследствие недостаточной эффективности методов их выявления и последующей нейтрализации.   Эффективность борьбы с организованной преступностью, вне всякого сомнения, должна составлять важную стратегическую часть внутренней политики государства. Результаты этой борьбы наряду с другими внешними факторами во многом зависят, во-первых, от социально и юридически обоснованной характеристики данного вида преступности и ее признаков, во-вторых, от оптимальной разработки и применения системы организационно-правовых и иных мер борьбы с нею.   Проблемы борьбы с организованными формами преступности уже много лет находятся в центре внимания правительственных, законодательных и правоприменительных органов. Вокруг этих проблем ведется всесторонняя полемика, которая затрагивает вопросы методики и тактики расследования преступлений, совершенных организованными преступными группами и сообществами, выявления причин и условий, способствующих совершению ими преступлений, применения процессуальных и негласных методов в пресечении и раскрытии криминальных деяний, повышения эффективности оперативно-розыскного обеспечения предварительного следствия и использования получаемых в ходе этой деятельности результатов в доказывании по уголовным делам. Вместе с тем, использование специальных мер борьбы с криминальными формированиями, совершающими тяжкие и особо тяжкие преступления, остается недостаточно эффективным, и правоприменительная практика нуждается в научно обоснованных рекомендациях.   В семантическом плане словосочетание “организованная преступность” включает два понятия: “организованная” и “преступность”. Первое производно от слова “организация”2. Данный термин ведет свое начало от французского слова “organize”, которое, в свою очередь, во французский лексикон перешло от позднелатинского слова “organithetion” (сообщаю, стойкий характер, устраиваю). Адаптированное на русский язык оно означает: 1) согласованность, внутреннюю упорядоченность; 2) взаимосвязь дифференцированных частей единого целого, обусловленного его строением; 3) объединение людей, совместно реализующих программу и цель к действию на основе единого плана определенных правил и процедур.   Чтобы разобраться в сущности организованной преступности, дать ее научное определение, выявить основные особенности ее функционирования не только на федеральном, но и на региональном уровнях, необходимо проследить этапы эволюции организованной преступности.

 

На наш взгляд, таких этапов три.

 

Первый этап – деятельность складывающейся профессиональной преступности. Этот этап начался в России намного раньше, чем это принято было считать. Исследователи феномена организованной преступности сходятся во мнении, что на определенном этапе в России (конец ХVIII – начало XIX вв.) в среде преступников стали выделяться группы людей, для которых совершение общественно опасных деяний становится единственным средством существования. Развивающиеся в XIX в. некоторые направления преступной деятельности в России, как и в Европе, и в Америке, приобретали все более стабильный характер и профессионально-организованные формы.   Исторически организованная преступность берет свое начало в различных объединениях профессионально-криминального характера в виде банд и шаек, для членов которых совершение преступлений являлось главным промыслом и основным источником их дохода. В рамках этих первых бандитских, грабительских, воровских и мошеннических групп и происходило обучение навыкам преступной деятельности. Воровские кланы не исчезли и после 1917 г.

 

Известны случаи, когда казнокрады и конокрады платили деньги или оказывали различные услуги милицейским чиновникам, чтобы избежать привлечения к уголовной ответственности.

 

Несмотря на жесткий “пролетарский террор” в 20-е гг. (а позднее – и на тоталитарный режим), профессиональные преступники активно использовали экономическую нестабильность того времени. Структура их деятельности зависела от конкретной социально-экономической ситуации, в том числе и от финансовой обеспеченности населения.

 

В основном, в ее содержание вошли такие общеуголовные преступления корыстно-насильственной направленности, как кражи и разбойные нападения.   К концу 40-х – началу 50-х гг. в стране существовал ряд преступных сообществ с элементами организованности.

 

Если раньше в России большинство преступных профессий приобреталось кустарным способом, то в этот период времени возникли и функционировали, большей частью в местах лишения свободы, “специальные школы” воровских и мошеннических кланов.

 

Четко прослеживалась криминальная специализация (особенно в среде карточных мошенников) некоторых разновидностей “шулеров”, а так же широко распространенных групп “наперсточников”. “Воровские кланы” различались между собой по характеру деятельности, степени устойчивости, приверженности нормам, традиционным для входящих в их состав преступников. Общим для них являлось существование за счет криминального профессионализма. Яркий пример тому – деятельность расхитителей дефицитных лекарств во время войны путем создания фиктивной воинской части3.   Второй этап становления организованной преступности охватывает 60-80-е гг. Однако до начала 60-х гг. ХХ в. не только не рассматривался, но даже и не ставился вопрос о возникновении организованной преступности в России.

 

Отчасти признавалась профессиональная преступная деятельность как один из “пережитков капитализма”. Из ведомственных документов исключались такие традиционные для оперативно-розыскной практики понятия, как “вор в законе”, “уголовно-бандитский элемент”, “банд-формирования” и т.п., хотя на самом деле профессиональная преступность в СССР в той или иной степени существовала, и продолжали возникать новые организованные криминальные формирования.   Исключение из нормативных документов вышеназванных и других подобных терминов, а также проведенная в это время реформа уголовного законодательства предопределили аморфность служебной деятельности правоохранительной системы в отношении лидеров организованных групп.

 

Авторы Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. существовавшие ранее термины и определения старого УК РСФСР 1926 г., относящиеся к отдельным формам организованной преступности, свели, в основном, к понятиям “банда” и “преступная группировка осужденных”. Такие формы организованной преступности, как “шайка”, “преступная организация”, которые были описаны в УК РСФСР 1926 г., после введения в действие УК РСФСР 1960 г.

 

серьезно трансформировались и лишь частично были отражены в таком универсальном понятии, как “совершение преступления по предварительному сговору группой лиц”. В общую часть кодекса хотя и был введен термин “организованная преступная группа”, но в законе он не получил необходимого разъяснения (интерпретации). В основном оперативные работники, следователи и судьи отождествляли его с понятием “по предварительному сговору группой лиц”.

 

Тем более, что это не требовало процессуального доказывания признаков организованной преступной группы, что упрощало производство следствия и судебного разбирательства.

 

Правоохранительные органы крайне редко применяли ст. 77 и 77-1 УК РФ, которые предусматривали уголовную ответственность за бандитизм и организацию преступных группировок осужденных. При любых вариантах возбуждения уголовных дел по этим статьям требовалось информировать центральные правоохранительные органы письменными специальными сообщениями.

 

В каждом случае и МВД и Генеральная прокуратура СССР проводили служебные расследования и по их результатам нередко привлекали должностных лиц, “допустивших” преступную деятельность банды или преступной группировки осужденных, к дисциплинарной ответственности, вплоть до увольнения из правоохранительных органов. Поэтому, чтобы избежать таких последствий, практические работники возбуждали уголовные дела по статьям УК, предусматривающим ответственность за менее тяжкие преступления, например, грабежи и разбои.

 

В местах лишения свободы за организацию и участие в преступных группировках, имевших цель нападения на представителей администрации и осужденных преступников, наказывали в дисциплинарном порядке, помещали в штрафной изолятор, а наиболее злостных нарушителей водворяли в помещения камерного типа. Таким образом, борьба с организованной преступностью велась менее эффективными уголовно-правовыми инструментами, чем это требовалось, исходя из складывающейся ситуации.   Несоответствие уголовно-правового наказания и тяжести совершенных преступлений предоставило своеобразную социальную передышку для наиболее опасных преступников. Была допущена серьезная ошибка в понимании складывающейся криминальной ситуации, когда профессиональные преступники разрабатывали новые более эффективные способы и навыки своего “воровского выживания”, совершенствовали преступную тактику и технику совершения криминальных деяний.

 

Тогда же произошло преобразование Министерства внутренних дел в Министерство охраны общественного порядка. Но изменилось не только название, трансформировалось и содержание работы: многие дела стали вести общественные помощники следователей, обвинять – общественные помощники прокурора, а судить – общественные суды. А преступность на этом разрушающем фоне последовательно накапливала свои силы и расширяла криминальные возможности.   Конечно, нельзя сводить все лишь к состоянию борьбы с организованной преступностью. Следует отметить неблагоприятную социально-экономическую и социально-политическую ситуацию, которая сложилась на рубеже 70-80 гг. в России и других республиках бывшего СССР. К этому времени в обществе сформировался слой неприкасаемых, в который входила партийно-хозяйственная номенклатура и ответственные должностные лица государственного аппарата. Сращивание коррумпированной “верхушки” с дельцами теневой экономики и отдельными главарями преступных групп, легализация преступных капиталов и вовлечение в преступную деятельность все большего и большего числа лиц давало возможность коррупционерам и криминалитету получать сверхдоходы и постепенно внедряться в сферу легальной экономики.   Третий этап становления организованной преступности охватывает период с 90-х гг.

 

до настоящего времени и характеризуется стремительным количественным ростом и серьезными структурными изменениями организованных криминальных формирований. Именно в эти годы были сформированы научные определения организованной преступности, выявлены и описаны ее признаки и структура, но, что особенно важно, наконец удалось в уголовном законодательстве определить понятия организованной преступной группы и организованного преступного сообщества, описать их квалифицирующие признаки, а также принять Федеральный закон “Об оперативно-розыскной деятельности”, направленный на активное пресечение, раскрытие и расследование преступлений, совершенных организованными преступными формированиями. Официальным документом, признавшим наличие организованной преступности в СССР, является Постановление Съезда народных депутатов “Об усилении борьбы с организованной преступностью”, принятый в конце 1989 г.4   По имеющимся оперативным сведениям, в 1990-1992 гг. было проведено 26 воровских сходок различного уровня, в 1993 г. – 100, в 1997 г. – не менее 500, в которых участвовали более 7 000 человек, в том числе 1 300 главарей и активных участников преступных формирований, среди них – 250 “воров в законе” 5. С конца 80-х – начала 90-х гг. главари и активные участники организованных преступных формирований, воспользовавшись неблагоприятными социальными тенденциями, форсированием рыночных отношений, отсутствием надлежащей правовой базы, развернули противоправную деятельность вширь и вглубь. Среди населения ими ведется хитроумная и опасная пропаганда вседозволенности и лжеморали, блатного жаргона, преступных обычаев и традиций, опыта зарубежных мафиозных структур. Эти общественно опасные веяния широко распространяются в так называемой “массовой культуре”. Пропаганда среди населения и, особенно, среди молодежи социально-негативных норм, обычаев и традиций преступного мира, уголовной “романтики” послужила криминальной основой формирования преступного поведения и возникновения антиобщественных групп преступной ориентации, в том числе команд рэкетиров и многочисленных фирм сексуальных услуг. Эти негативные социальные явления заключались в легально-официальном распространении обычаев, традиций и норм поведения преступников, восхвалении образа жизни криминальной элиты, несмотря на то, что и пропаганда, и сами обычаи, и нормы поведения преступников противоречат общечеловеческой морали.

 

Относительно упорядоченную систему устойчивых негативных взглядов и ценностей, выраженных в обычаях, традициях и асоциальных нормах поведения преступников, содержащих критику уголовно-правовой политики государства, следует определить как криминальную идеологию.

 

Лидеры и активные участники организованной преступности умело культивируют эту идеологию применительно не только к криминальному, но и нормальному образу жизни, оправдывая преступную деятельность возглавляемых ими объединений.

 

Пропаганда криминальной идеологии, по свидетельству опытных сотрудников правоохранительных органов, оказывает сильнейшее негативное социально-психологическое воздействие как на отдельную личность, так и на целые группы и слои населения. Общественная опасность этой пропаганды существенно возросла, поскольку у главарей организованных преступных формирований появились профессиональные подручные в лице отдельных писателей, журналистов, деятелей средств массовой информации и культуры. Длительная практика, шедшая долгим путем проб и ошибок, выявила объективную способность пропаганды активно влиять на мышление людей, на эмоциональные переживания фактов действительности, что в совокупности определяет формирование их оценок и мнений по социально-значимым вопросам6.

 

Значительную роль в становлении организованной преступности сыграли криминальные группировки осужденных в местах лишения свободы, чьи возможности возросли в связи с увеличением среди осужденных числа наиболее запущенных в социально-нравственном отношении лиц, упорно не желавших становиться на путь исправления. Как показала практика борьбы с организованной преступностью, криминальная деятельность преступных группировок существенно облегчается в связи с нарушением условий содержания осужденных в местах лишения свободы.

 

Наряду с этим, члены преступных группировок осужденных после освобождения легко рекрутируются главарями криминальных формирований в качестве исполнителей, как правило, наиболее тяжких преступлений.

 

Одной из важнейших особенностей функционирования организованной преступности является необходимость установления и поддержания коррумпированных связей. При этом значительная часть этих связей даже после их выявления остается без всякого реагирования правоприменительных органов, а коррупционеры не наказываются.

 

Анализ государственной статистики показывает, что с 1990 г. судами ежегодно за совершение наиболее распространенного вида коррупции – взяточничества – осуждается менее половины должностных лиц, выявленных и изобличенных органами дознания и предварительного следствия.   “Около 90 % преступных организаций и сообществ создали финансово-коммерческие структуры для легализации незаконных доходов. Вместе с тем, в результате сильного давления и шантажа в отношении бизнесменов, руководителей предприятий со стороны главарей организованной преступности и их подручных, а также неблагоприятной финансово-экономической ситуации и существующего до 2001 г. непомерного налогового прессинга, 55 % капитала в экономике и 80 % голосующих акций перешли в руки преступных каналов и тесно связанных с ним лиц.

 

По сведениям самих бизнесменов, от 30 % до 50 % предпринимателей работают на преступные формирования”7.   Увеличение масштабов преступной деятельности, рост криминальных капиталов ужесточили борьбу за сферы негативного влияния в регионах, в отдельных отраслях народного хозяйства, а также “внутри самого преступного промысла”, возросла вооруженность криминальных формирований, участились случаи уголовного терроризма.   Думается, вполне закономерно, что с конца 80-х гг. большинство членов организованных преступных сообществ в повседневной жизни, в целях конспирации, либо избирают специальности, не требующие временных затрат, поскольку получаемый при этом заработок не имеет для них никакого значения, либо стараются симулировать какую-либо болезнь, дающую возможность получить инвалидность. Некоторые из них формально числятся в коммерческих структурах, находящихся “под колпаком мафии”, другие находятся на нелегальном положении.

 

В организованных преступных сообществах продолжает существовать криминальная специализация. Если раньше основные преступные специализации существовали лишь среди воровской профессии – “домушники”, “медвежатники”, “карманники” и т.д., а также среди “уличных” мошенников, то в настоящее время они представлены значительно более широким кругом криминальных субъектов, имеющих знания, навыки и умения в других сферах криминальной деятельности. В то же время некоторые “старые” криминальные специализации, которые, казалось бы, должны отмереть, вновь возрождаются и даже структурируются в организованные преступные формирования, получая дальнейшее развитие под влиянием как объективных, так и субъективных факторов. Так, в связи с появлением значительного числа богатых семей существенно возросло число организованных преступных групп, совершающих квартирные кражи. Получили распространение новые виды криминальных специализаций внутри организованных преступных структур, такие как рэкет (особенно скрытые, “охранные” формы рэкета), продажа оружия, наркотиков, убийство по найму, т.е. наиболее доходные специализации, обеспечивающие устойчивый преступный промысел. Только криминальная специализация мошенничества привела к большому числу его подвидов. От картежного шулерства и игры в “наперстки” мошенники все чаще переходят к подделке и сбыту ценных бумаг, манипуляциям ими же с использованием электронно-вычислительной техники. Практика работы правоохранительных органов не только России, но и стран Европы и Америки показывает, что разнообразное, многовидовое мошенничество приобрело поистине общенациональный масштаб. Дальнейшее развитие организованной преступности объективно потребовало еще более широкой консолидации преступных формирований, как по регионам, так и с преступным миром некоторых стран ближнего и дальнего зарубежья. По имеющимся оперативным сведениям летом 1999 г. в Москву для встречи с “ворами в законе” и преступными авторитетами Свердловской области приезжал эмиссар колумбийских наркобаронов. Во время встречи обсуждались проблемы транспортировки и сбыта кокаина в Уральском регионе (особенно в Екатеринбурге)8.   “Воры в законе” – это криминальное явление, не имеющее аналогов в мировой преступной практике. В указанный период времени они превратились в одну из главных составляющих организованных преступных структур, наиболее приспособленных к противостоянию правоохранительной системе. Именно “воры в законе” осуществляют сбор “общаковых” средств – нелегального материального фонда главарей организованных преступных формирований, состоящих как из “чисто” криминальных взносов, так и из “пожертвований” отдельных бизнесменов и коммерсантов, используемых на нужды лидеров и членов организованных преступных формирований, а также на подкуп работников исполнительной и законодательной власти. Мы не останавливаемся подробно на указанных выше этапах развития организованной преступности в России, т.к. нашей основной целью является содержательное исследование негативного социального феномена “организованная преступная деятельность” через констатацию наиболее существенных ее признаков.   При анализе многочисленных определений этого понятия за исходный признак брались или организованные преступные структуры, или организованная преступная деятельность, или некоторые их сходные признаки.   Выделяются следующие основные подходы.   Первое определение акцентирует внимание на организационную структуру преступных групп (сообществ) как на сплочение лиц, осуществляющих организованную преступную деятельность в составе криминальных формирований. Такого мнения придерживались Ю.Н. Адашекич, С.В. Дьяков, А.И. Долгова9, В.С. Овчинский10.   Так, А.И. Долгова утверждает, что “организованная преступность – это негативное социальное явление, характеризующееся сплочением криминальной среды в рамках региона, страны, с разделением на иерархические уровни, выделение лидеров, осуществляющих организаторские, управленческие и идеологические функции, связанные с коррумпированием, вовлечением в преступную деятельность работников исполнительных органов, в том числе и правоохранительных, для обеспечения своей безопасности и гарантий участникам сообщества, монополизацией и расширением сфер противоправной деятельности с целью получения максимальных материальных доходов при максимальной защищенности лидеров от уголовной ответственности”11.   Рядом авторов, фактически поддерживающих данную точку зрения, подчеркивается массовый характер организованных преступных формирований. А.И. Гуров пишет, что организованная преступность – это “относительно массовое функционирование устойчивых управляемых сообществ преступников, занимающихся совершением преступлений как промыслом (бизнесом) и создающих с помощью коррупции систему защиты от социального контроля”12. В.В. Лунеев приводит три существенных признака организованной преступности:   1) устойчивость преступного объединения;   2) корыстный характер преступной деятельности;   3) направление деятельности преступных объединений на обеспечение контроля в определенной сфере или на определенной территории13.   Второе определение указывает на деятельность устойчивых преступных формирований. В.И. Куликов особо подчеркивает, что сущность и содержание организованной преступности состоит в ее преступной деятельности14.   Третье определение носит комплексный характер, интегрируя оба предыдущих понятия в единую целую научную категорию, включающую в свое содержание создание организованных преступных формирований, их существование и функционирование. Так, специалисты из Московского института МВД РФ считают, что организованная преступность, прежде всего, характеризуется совершением соответствующих деяний устойчивой и организованной группой, заранее объединившей усилия для совершения преступлений15.

 

В следующем, четвертом определении, наиболее важным признаком организованной преступности считается ее социально-психологическая характеристика, как форма социальной патологии, обладающая высокой степенью общественной опасности, выражающаяся в постоянном и относительно массовом воспроизводстве и функционировании устойчивых преступных сообществ (преступных организаций)16. И, наконец, еще в одном оригинальном определении, кроме названных признаков преступного сообщества и его преступной деятельности, особо подчеркивается обязательность функциональной связи между организованными криминальными формированиями. Так, А.С. Емельянов пишет, что организованную преступность можно определить “как явление, выражающееся в существовании преступного сообщества и осуществляемой им преступной деятельности, характеризующееся устойчивой общерегиональной и межрегиональной связью преступных групп, формирований и направлений преступной деятельности, замкнутой на относительно большую социальную группу”17.   Анализ всех перечисленных выше подходов дает возможность прийти к следующим выводам.   1. Организованная преступность – сложная система организованных преступных формирований, осуществляющих широкомасштабную преступную деятельность и создающая для такой деятельности наиболее благоприятные условия, имеющая собственные структуры с управленческими и другими функциями по обслуживанию этих формирований и установлению внешних связей, в том числе и с государственными структурами и институтами общества.

 

2. Организованная преступность – это системное образование, качественно новое явление по сравнению с существующими ранее отдельными несистемными криминальными объединениями (бандами, шайками, группами расхитителей и т.д.).   3. В систему организованной преступности в той или иной степени вовлечена некоторая часть населения, в связи с чем она представляет собой альтернативное общество со своей теневой и полутеневой экономикой, негативными социальной и духовной сферами (криминальная субкультура), собственными подсистемами управления и безопасности.

 

Организованная преступность является даже не параллельной, а структурной частью нашего общества, занимая в нем обширную паразитическую нишу и взаимодействуя при этом со всеми другими его частями многоаспектно и динамично.

 

Известен ряд официальных определений организованной преступности. В докладе Министерства внутренних дел СССР на II-м съезде народных депутатов дается определение организованной преступности как “сложной системе с различными разнохарактерными связями между группами, осуществляющими преступную деятельность в виде промысла и стремящихся обеспечить свою безопасность с помощью подкупа и коррупции”18. Представляется, что в этом определении отсутствуют некоторые глубинные признаки анализируемого понятия, что характерно, между прочим, и для американской юриспруденции с ее доминирующей прагматической направленностью.

 

Официальное определение организованной преступности было дано правительством США, министерствами юстиции США и ФБР еще в 1975 г. для использования его во всех специальных программах. “Организованная преступность – это деятельность любой организованной преступной группы лиц, чьи основные занятия связаны с нарушением уголовного законодательства в целях получения нелегальных доходов, а также возможности заниматься рэкетом и в случае необходимости – сложными финансовыми махинациями”19.   Обобщенная характеристика признаков, характерных для всех стран, зараженных “вирусом” организованной преступности, дана в докладе Генерального секретаря ООН на 2-й сессии Комиссии по предотвращению преступности и уголовному правосудию, экономического и социального Совета ООН 13-23 апреля 1993 г. В нем перечислено 5 признаков организованной преступности:   1) наличие экономической основы преступных сообществ;   2) конспиративная преступная деятельность, иерархическое построение (фактически в этом пункте содержится два самостоятельных и очень важных признака, первый из которых отражает нелегальный характер деятельности, а второй – доминирующую организационно-управ-ленческую структуру и т.п.);   3) частная или полная монополизация на предполагаемые незаконные товары и услуги потребителям;   4) “отмывание” денег различными способами, с целью придания им легального характера;   5) использование различных мер, которые могли быть изощренными и тонкими, и наоборот, грубыми, прямыми, с использованием их для проникновения в законные виды деятельности и коррумпирования должностных лиц20.

 

Неоспоримо, что проблема организованной преступности в России актуальна. В концепции национальной безопасности РФ, утвержденной Указом Президента РФ от 17 декабря 1997 г. № 300, одной из угроз национальной безопасности названо “сращивание исполнительной и законодательной власти с криминальными структурами, проникновение их в сферу управления банковским бизнесом, производством, торговлей и торгово-производственными организациями”21. Тем самым подчеркивается, что организованная преступность – есть сообщество, созданное вопреки действующему законодательству с целью перераспределения национального дохода незаконными методами. А одним из способов этой криминальной деятельности (ныне наиболее эффективным) является сращивание преступных структур с официальными органами власти и их проникновение в сферу управления гражданским обществом. Проведенный анализ позиций ученых-правоведов и положений ряда нормативных актов облегчает нашу задачу по формированию определения организованной преступности.   Никакое преступное сообщество не достигнет своей цели без организующей помощи коррумпированных представителей власти, поэтому мы считаем, что один из важнейших признаков организованной преступности состоит в ее целенаправленном, своевременном воздействии на государственную власть, к сожалению, это особенно характерно для России. Наиболее распространенным способом контроля над государственной властью со стороны преступных сообществ являются разнообразные формы коррупции.

 

Власть – это получение возможности подчинить людей и распределить блага. Политическая власть – это вершина выражения власти и ее практического использования.

 

Добиваясь политической власти, лидеры преступных сообществ вступают в разнообразные политические, экономические отношения с представителями властных структур регионального и федерального уровня с тем, чтобы захватить, удержать и использовать рычаги власти в различных формах государственной, экономической и общественной деятельности.

 

Основываясь на сформулированных нами выводах, организованную преступность можно рассматривать в качестве негативной общественно опасной структуры, внедряющейся в политическую и экономическую систему страны с целью захвата важных экономических, а затем и политических позиций, с помощью коррупции, насилия, грязных избирательных технологий и других средств и способов. Среди “инструментов” борьбы за власть мы не случайно поставили на первое место коррупцию, которая в условиях российских реалий является наиболее эффективным оружием криминальной элиты. С этой научной позиции можно утверждать, что коррупция в России носит системный, местами глобальный характер. Американские аналитики, длительное время исследуя состояние и динамику коррупционных процессов в России, пришли к выводу, что если не будут предприняты самые решительные меры по обузданию коррупции, то нашей стране грозит опасность превратиться в криминально-синдикалистское государство, в котором ведущую роль будут играть лидеры организованных преступных сообществ, продажная бюрократия и бизнесмены теневой экономики22.

 

Таким образом, антикоррупционным силам противостоит мощный преступный “синдикат”, состоящий из коррумпированной бюрократии, лидеров преступных сообществ и крупных, иногда весьма известных, бизнесменов, “играющих без правил” на экономическом рынке23.   Негативные возможности государственной (бюрократической) коррупции велики, т.к. в любом обществе всегда существует несовпадение, а иногда и прямое противоречие между системой его фундаментальных ценностей, которые официально отражаются в законодательных актах и в так называемом “операциональном кодексе” (рабочими, практически реализуемыми правилами).

 

Несомненно, государственная коррупция эффективно использует весь набор нелегальных методов, позволяющих добиваться осуществления своих незаконных целей и совершать особо тяжкие преступления. Коррупцией поражена значительная часть государственной власти в России, и в дополнение к ней набирает силу и другая – региональная тенденция. Анализ фактов показывает, что в нашей стране складывается ситуация, когда лица, являющиеся лидерами криминальных сообществ, уже непосредственно включаются в борьбу за местную исполнительную власть. Например, в г.

 

Златоуст Челябинской области лидер преступной группировки стремился захватить полную власть в городе и стать выборным главой администрации, а когда его не избрали, пытался блокировать передачу власти новому мэру, а в Екатеринбурге некто Хабаров, являющийся одним из лидеров организованного преступного сообщества “Уралмаш”, пытался неоднократно победить на выборах в Государственную Думу. Аналогичные “вхождения криминала во власть” имели место в Московской области, в Кемеровской области, в Красноярском крае и других регионах России.

 

Это явление можно охарактеризовать как непосредственное проникновение в политическую элиту России влиятельных криминальных лидеров. Вследствие этого имеет место признак организованной преступности – политическая коррупция.

 

Глубокие экономические и политические изменения, происходящие в обществе, обусловили изменения в структуре и характере деятельности организованной преступности.

 

Поскольку она всегда изменяется под воздействием деформаций общественной жизни, то существенные изменения в социально-экономической и политической жизни страны привели как к качественным, так и к количественным изменениям организованной преступности, как на федеральном, так и на региональном уровнях.

 

Понимая, что разработка и формирование оптимального понятия организованной преступности имеет значительное теоретическое и практическое значение, позволяющее активизировать пути и методы борьбы с этим негативным феноменом и уточнить юридическую квалификацию многих преступных деяний, попытаемся сформировать собственное определение.   Организованная преступность – это система специфических антисоциальных связей между криминальными сообществами, направленная на совершение тяжких и особо тяжких преступлений с целью создания, приумножения и легализации преступных доходов и использующая для достижения этой цели широкий набор методов, способов и средств общественно опасной деятельности и коррумпированные связи с законодательными и исполнительными органами на государственном и региональном уровнях.   Подводя итоги рассмотрению различных понятий и признаков организованной преступности, можно отметить, что организованная преступная деятельность является продуктом общества и, в свою очередь, пронизывает своим негативным влиянием его различные сферы и социальные отношения. В то же время она как самостоятельное целостное явление обладает собственными специфическими характеристиками (признаками) и закономерностями развития. Ее признаки, во-первых, синхронно изменяются с происходящими в обществе преобразованиями, во-вторых, повторяют, специфически применяя, происходящие в обществе изменения. Появление новых признаков организованной преступности всегда является результатом ее взаимодействия с обществом, проявляющимся как на федеральном, так и на региональном уровнях.   В этой связи особенно актуально изучение основных направлений развития особенностей региональной организованной преступности.  § 2.

 

Основные направления  развития организованной преступности  на современном этапе   Организованная преступность является одним из сложных функциональных многоаспектных видов криминальной деятельности, посягающей на экономические, политические, правовые и нравственные устои общества. В целях противодействия организованной преступности необходимо выделить ее основные тенденции, анализируя определяющие показатели в сравнении и динамике.   Оценивая состояние организованной преступности, следует исходить из того, что оно, главным образом, характеризуется показателями численности преступных формирований, их количества в регионах и в целом по стране, наличия стабильных коррумпированных связей или непосредственного участия в их деятельности должностных лиц, уровня криминального влияния в отдельных регионах и отраслях, а также степенью вооруженности и размерами преступных доходов.

 

Для всесторонней оценки ее состояния, динамики и структуры целесообразно использовать статистические данные информационных центров правоохранительных органов, как наиболее системные, хотя и нуждающиеся в повышении результативности. Как известно, до недавнего времени борьба с организованной преступностью основывалась на исходных статистических базах, учитывающих лишь общие характеристики групповой преступности, фактически игнорируя показатели, составляющие содержание и отражающие важные особенности в деятельности организованной преступности24. Некоторое исключение делалось лишь для расследования бандитских нападений, да и то не всегда.

 

Однако в последние годы “статистика организованной преступности, с одной стороны, стала более объективной, с другой стороны – прагматичной.

 

Оперативный учет данных об организованной преступности, начавшийся в 1989 г., включал в себя такой оценочный показатель, как общее число выявленных организованных преступных групп. Этот количественный параметр увеличивался из года в год. В 1989 г. оперативным путем их было выявлено 489, а уже в 1995 г. – 8 222 (рост в 17 раз). Число организованных групп, имеющих коррумпированные связи, увеличилось за то же время с 6 до 1 034, т.е.

 

более чем в 170 раз, тогда как число учтенных преступлений, совершенных организованными группами, за эти же годы увеличилось с 2 924 до 26 433, т.е. только в 9 раз. Темпы прироста данного показателя также достаточно велики, однако они не соизмеримы с темпом прироста числа выявляемых организованных преступных групп с разнообразными коррумпированными отношениями. Оценка данных об организованной преступности до 1997 г.

 

должна быть особо критичной”25.   Однако, как нам представляется, дело не только и не столько в групповом характере преступлений. Главное, что составляет сущность организованной преступности как негативного социального феномена – это, во-первых, многоуровневая, в основном иерархическая структура организованных криминальных формирований, а во-вторых, стремление к преступному профессионализму, обязательному проведению тщательной подготовки и планирования противоправных акций. Учитывая эти базовые характеристики, используем математический метод исчисления распространенности организованной преступности по регионам, основанный на экспертной оценке ее доли в групповой преступности26. Хотя этот метод был применен еще в средине 80-х гг., он не потерял своего значения и в наше время.   На основе сведений о зарегистрированных преступлениях и их сопоставления с оперативными данными правоохранительных органов достаточно четко прослеживается не только состояние, но, что особенно ценно, основные тенденции развития организованных форм преступности по различным регионам.

 

Коэффициент распространения организованной преступности (КРОП) позволяет оценить картину ее распространения в каждом регионе России.   КРОП рассчитывают на основе учета следующих факторов: численность населения региона, процент городского населения от его общей численности, численность сотрудников подразделений по борьбе с организованной преступностью МВД РФ по регионам27.

 

Из статистической таблицы расчета КРОП (табл. 1) видно, что организованная преступность в Уральском регионе28 наиболее распространена в Оренбургской и Курганской областях и наименее всего – в республике Башкортостан, Свердловской и Пермской областях.

 

Для сравнения приведены данные по г. Москве, где КРОП составляет 4,2.   Таблица 1.   Расчет КРОП по Уральскому региону.   Уровень организованной и общей преступности в Уральском регионе за 1999 г. (субъекты ранжированы по коэффициенту организованной преступности)29.  Наименование региона Коэф-нт орг.  преступности Коэф-нт общей  преступности Оренбургская область 59,3 2 096,1 Курганская область 44,8 3 848,8 Челябинская область 20,6 2 713,1 Тюменская область (с АО) 19,9 2 613,1 Свердловская область 18,2 2 487,8 Пермская область (с АО) 17,7 3 324,6 Башкортостан 2,3 1 129,1 По региону 21,9 2 362,7 Москва 4,2 1 314,4 Анализ полученных расчетных данных свидетельствует о том, что различия в уровне организованной преступности достигают 26-кратного размера. В Оренбургской области самый высокий коэффициент организованной преступности в России.

 

Он в 3,5 раза выше среднероссийского.

 

А в Башкортостане самый низкий коэффициент (если не считать Карачаево-Черкессию и Чукотку, где не зарегистрировано ни одного деяния, совершенного организованной преступной группой). Оренбург и Курган давно слывут регионами с высокой организованной преступностью. В Курганской области и самая высокая в России общая преступность. Большие сомнения вызывают данные Башкортостана. Они явно и существенно занижены по общей и организованной преступности30.   Структура организованной преступности носит, в основном, региональный характер, поскольку отсутствует даже тенденция к выравниванию основных ее показателей. Разумеется, региональная организованная преступность производна от состояния и уровня преступности в масштабах всей страны. В то же время в регионах с большими различиями в социально-экономическом развитии, демографическом положении, национальном менталитете, культурных, исторических традициях складывается далеко не однозначная картина с состоянием и структурой преступности. В связи с этим первостепенное значение для теории и практики приобретают углубленный всесторонний анализ и точная оценка положения дел в сфере борьбы с преступностью в отдельном регионе.

 

Учеными-юристами разработаны методы изучения преступности, в том числе и организованной преступности в целом, и на уровне республики, области (края)31.

 

Государство вынуждено тратить значительные суммы и средства на борьбу с преступностью, но эти затраты идут на противодействие последствиям, а не на устранение причин. Только проводя специальные преобразования с участием всего общества, можно влиять на причины и условия, способствующие развитию преступности. Следует сразу выявить основную (общую) цель и дифференцировать ее на менее общие задачи борьбы с организованной преступностью на региональном уровне. Затем, исходя из цели и задач, провести анализ указанной проблемы, определить факторы, влияющие на нее, и сделать выводы, определив общие и конкретные мероприятия, направленные на непосредственное решение поставленных задач.   Системный подход в исследовании позволяет дифференцировать основную цель – успешное противодействие преступности на региональном уровне, в том числе и ее организованным проявлениям, и следующие, входящие в ее структуру, задачи:   1) исследовать состояние и динамику преступности на региональном уровне, определить тенденции ее развития;   2) разработать ситуационные модели состояния и динамики преступности в регионе с учетом специальных характеристик и криминальной ситуации;   3) определить силы и средства, достаточные для успешного противодействия организованной преступности;   4) определить круг субъектов общего и конкретного профилактического воздействия, включая и общественные структуры, четко разграничив их компетенцию и предусмотрев программы их оптимального взаимодействия;   5) разработать систему рекомендаций и предложений по совершенствованию деятельности правоохранительных органов и повышения профессионализма их сотрудников.

 

Перечисленные выше задачи относятся к числу первоочередных, решение которых необходимо для успешной реализации намеченной цели – осуществления действенного контроля над преступностью.   Уральский регион охватывает 6 областей: Курганскую, Оренбургскую, Пермскую (с автономным округом), Свердловскую, Тюменскую (с автономными округами), Челябинскую и республику Башкортостан32.   За 2000 г. в Уральском регионе зарегистрировано 524 850 преступлений (табл. 2).

 

Таблица 2.  Динамика преступности по Уральскому региону за 2000 г.  Наименование региона Зарегистрировано Раскрыто Респ. Башкортостан 46 409 39 727 Курганская обл. 42 419 26 648 Оренбургская обл. 46 649 36 571 Пермская обл. (АО) 98 731 63 344 Свердловская обл.

 

115 211 74 918 Тюменская обл. (АО) 87 997 61 746 Челябинская обл. 87 434 53 321 Примечание: количество раскрытых преступлений по МВД – УВД Уральского региона получено расчетным путем.   Как видно из таблицы, больше всего зарегистрировано преступлений на территории Свердловской (96 608) и Пермской областей (78 269), но темпы прироста зарегистрированных преступлений выше всего на территории Курганской (+24,1 %) и Тюменской (+22,1 %) областей.

 

Остаются по-прежнему более “благополучными” Челябинская область (+6,2 %) и республика Башкортостан (+9,0 %).

 

Если исходить из количества зарегистрированных преступлений (табл. 2), то наглядно видно, что наиболее высокая латентность отмечается в Курганской и Тюменской областях. Там снижение числа зарегистрированных преступлений (Курганская – 24,1 и Тюменская – 22,1) по сравнению с Оренбургской областью произошло почти в 2 раза.   Но реального уменьшения преступности в прошлом году практически не было, т.к. по России процент снижения составил 0,9 %. Это снижение, по нашему мнению, носит явно временный характер. Снизилась раскрываемость преступлений во всех областях, особенно в Свердловской (табл. 2), общая раскрываемость, в которой составила 68,0 % (+1,9 %), тогда как во всей Федерации она составила 74,4 %.

 

По этому показателю область находится в числе 10 регионов России с наихудшей раскрываемостью.   Тревожным симптомом криминализации общества явилось резкое, до 25 285 тыс., увеличение числа тяжких и особо тяжких преступлений в 2000 г. в 2,6 раза по сравнению с 1996 г. Помимо увеличения абсолютного количества зарегистрированных преступлений, совершенных организованными преступными группами за указанный период времени, продолжали ухудшаться и иные показатели, отражающие остроту криминальной ситуации: повысился уровень общей преступности, возросли темпы ее роста, произошли неблагоприятные изменения структуры преступности, повысилась и общественная опасность, совершаемых уголовно-наказуемых деяний. Об этом наглядно свидетельствуют данные о состоянии преступности в Российской Федерации (табл. 3).   Таблица 3.  Состояние преступности в РФ.  Годы Количество преступлений 1996 1 863 1997 1 778 1998 1 629 1999 1 760 2000 2 051 Повышение уровня преступности в России, т.е. количество совершенных преступлений на 100 тыс. населения, началось в 1999 г., когда, по сравнению с 1998 г., соответствующий показатель увеличился с 1 629 до 1 760 преступлений, а в 2000 г. достиг 2 051.   Обострение финансово-экономического кризиса и рост социальной напряженности в значительной мере определили негативное развитие криминальной ситуации. В связи с этим увеличилась тенденция роста тяжких и особо тяжких преступлений (табл. 4).   Здесь особую озабоченность вызывает Свердловская область, где зарегистрировано 71 604 преступлений данной категории, т.е. на 12 % больше, Курганская область – рост на 23,4 % и Тюменская область – рост на 23,3 %.   Наглядно это видно по динамике этих категорий преступлений на примере Уральского региона.   Таблица 4.  Динамика тяжких и особо тяжких преступлений по Уральскому региону за 2000 г.

 

Наименование региона Зарегистрировано Раскрыто Респ. Башкортостан 22 171 20 060 Курганская обл.

 

19 066 16 970 Оренбургская обл. 20 680 18 112 Пермская обл. (АО) 50 435 48 711 Свердловская обл. 64 051 60 143 Тюменская обл. (АО) 45 576 35 908 Челябинская обл. 45 127 41 008 Значительный рост тяжких преступлений на территории областей объясняется не только экономической напряженностью, но и усилением масштабов социальной конфликтности в обществе, стремительным увеличением социально-экономической дифференциации населения, понижением материального уровня жизни, большим ростом богатства примерно у 10 % граждан.

 

Появление резко отличающихся друг от друга маргинального и “элитных” слоев в обществе не могло не привести к господству вседозволенности и стиранию границ между моральным и аморальным поведением.   Данное обстоятельство в числе других факторов повлияло на повышение доли тяжких и особо тяжких преступлений в общем массиве общественно опасных деяний, совершенных в Уральском регионе, по сравнению с таким же показателем по Российской Федерации. В течение ряда лет этот показатель приближался к 70 %, а в 1999 г.

 

составил 73 %, что характеризует повышение общественной опасности преступлений, совершаемых в регионе в целом, и естественно влияет на формирование показателей организованной преступности.   В структуре организованной преступности по-прежнему значительный удельный вес составляют такие особо опасные виды преступлений, как бандитизм и заказные убийства.

 

Так, по статье 209 УК РФ только за 2000 г. возбуждено по Уральскому региону 40 уголовных дел, по которым привлечено к уголовной ответственности 244 члена бандитских формирований. Дифференцированную картину по этим показателям видно в предлагаемой таблице 5.

 

Таблица 5.   Динамика возбужденных уголовных дел по ст. 209 УК РФ в 2000 г.   и количество лиц, привлеченных к уголовной ответственности.  Наименование региона Возбуждено Привлечено  к ответственности Респ. Башкортостан 6 34 Курганская обл. 4 19 Оренбургская обл.

 

6 46 Пермская обл. (АО) 5 29 Свердловская обл. 6 60 Тюменская обл. (АО) 4 14 Челябинская обл. 9 36 Больше всего возбуждено уголовных дел в Челябинской области, а привлечено к уголовной ответственности в Свердловской области. Руководители оперативно-розыскных подразделений полагают, что некоторое улучшение криминогенной обстановки в Свердловской области последовало после фактической ликвидации преступного сообщества “Центр” (существовавшего примерно с 1992 г., разобщенного в 1998 г.

 

и снятого в то же время с оперативных учетов). Заказные убийства в криминальной среде – характерная криминальная особенность Уральского региона.

 

Особую распространенность эти преступления получили в Свердловской области, где “прогремели” в недавнем прошлом серии “мафиозных войн”. В настоящее время с учетом возможного криминального передела “собственности” (из-за ликвидации организованного преступного сообщества “Центр”) возможно новое обострение ситуации. Жестокие законы криминального мира и острейшая, в том числе и внутренняя, конкуренция (фактически “беспредел”), диктуют преступным формированиям и соответствующие методы и формы борьбы за захват наиболее доходных фирм и предприятий, не останавливаясь перед физическим устранением конкурентов.   Статистические данные о состоянии и динамике преступности за последнее десятилетие ХХ в. убедительно свидетельствуют о последовательном и стабильном росте преступлений экономической направленности. При этом отмечается не менее последовательное возрастание в общем массиве криминальных деяний доли (“удельного веса”) организованной преступной деятельности в сфере экономики.   В приведенной ниже таблице 6 хорошо видна динамика совершения преступлений экономической направленности организованными преступными группами.

 

Таблица 6.  Динамика преступлений совершенных организованными преступными группами  (организациями) в сфере экономики, в тыс.

 

Годы Выявлено преступлений В т.ч. тяжких 1996 23,8 18,8 1997 26,4 21,7 1998 28,5 17,8 1999 28,7 25,3 2000 29,2 26,1 Так, по сравнению с 1996 г., количество преступлений, совершаемых организованными группами, возросло в 2000 г. по тяжким преступлениям примерно в 1,4 раза.   Наряду с отдельными организованными группами все чаще активно действовали преступные организации (преступные сообщества), координирующие антиобщественную криминальную деятельность входящих в их структуру различных криминальных формирований, функционирующих в наиболее доходных сферах экономики. Консолидирующие усилия предпринимались лидерами преступных сообществ по созданию наиболее благоприятных условий для расширения криминальной деятельности. При этом ими учитывалась утрата государством рычагов управления экономикой, а также неподготовленность правовой базы для функционирования субъектов хозяйствования в новых экономических условиях.   В 2000 г. выявлено более 303,8 тыс. преступлений экономической направленности, что на 20,4 % больше, чем в предшествующем периоде. Их доля в общей массе регистрируемой преступности составила 10,1 %. В их числе 126,3 тыс. являются тяжкими и особо тяжкими. Их доля в структуре экономической преступности осталась в сравнении с предыдущим годом практически неизменной (66,3 %). Установленный размер причиненного ими материального ущерба на момент возбуждения уголовных дел превысил 29,2 млрд рублей, что на 45 % больше аналогичного показателя прошлого года.   В Уральском регионе сложилась довольно устойчивая и разветвленная система криминальных доходов, связанная с предоставлением разнообразных товаров и услуг неопределенному кругу потребителей запрещенным способом: услуги по разрешению споров с помощью организованных преступных групп, услуги по исполнению судебных решений (например, по “выбиванию долгов”), охранные услуги (“крыша”), незаконный игорный бизнес, автобизнес и т.д. Криминальный рынок предоставляет широкий перечень нелегальных услуг, обеспечивающих само функционирование организованных преступных групп и сообществ: изготовление и сбыт фальшивых документов, легализация преступных доходов и т.д. Криминальный оборот имеет стойкую тенденцию роста и представляет серьезную угрозу безопасности общества, ведет к сокращению легального оборота денежных средств, росту организованной преступности и возможности неконтролируемого вывоза за границу капиталов.

 

“Так, по экспертным оценкам МВД РФ, к февралю 1999 г. из России было вывезено примерно 350 млн долларов США.

 

По данным Правительства РФ, в 1997-1998 гг. только чистый вывоз наличной иностранной валюты физическими лицами составил от 7 до 8 млрд долларов США в год (при том, что внешний долг России составлял 150 млрд долларов, а государственный бюджет около 20 млрд). В результате уход капитала препятствует преодолению кризиса банковской системы и общего экономического кризиса.   По экспертным оценкам доля валового внутреннего продукта (ВВП), производимого в теневой экономике, составляет в России 40-50 % от всего производства ВВП.

 

Для сравнения в США он составляет 10-15 %. Теневая экономика СССР оценивалась в размере 20 % от национального дохода”33.   В связи с тем, что Урал – это не только экономически развитый регион, но и центр добычи топлива, газа, нефти, сырья для металлургической промышленности, то характерной особенностью организованной преступности является ее активная деятельность в высокоприбыльных отраслях промышленности, и связанных, прежде всего, с производством и обработкой цветных металлов. Это характерно для Челябинской, Свердловской и Пермской областей. Только при производстве и сбыте титана на Верхне-Салдинском комбинате Свердловской области был причинен ущерб государству в 18 млн долларов США, причем через финансово-промышленные фирмы ушло на Запад 3 т ценнейшего сырья. Во главе этой организованной преступной группировки стоял руководитель предприятия. В Тюменской и Оренбургской областях преобладают такие формы хищения, как незаконная добыча нефти. По данным Управления по борьбе с экономическими преступлениями Тюменской области, общие потери от таких хищений превысили 70 % от суммы ущерба, установленного по всем уголовным делам.   Как видно из приведенной выше характеристики региональной преступности, одна из лидирующих сфер криминальных посягательств – потребительский рынок, на долю которого приходится одна треть всех выявленных преступлений. Здесь велика активность по созданию подпольных цехов по производству спиртных напитков и их последующей продаже, а также хищения спирта с гидролизных заводов. Эта особенность в сфере экономики прослеживается во всех областях региона.

 

Сравнительный внутрирегиональный анализ и сопоставление его результатов с соответствующими данными по России позволяют прийти к выводу о высокой латентности организованной преступной деятельности в наиболее доходных областях экономики Свердловской области и Башкортостана на протяжении ряда лет.   В структуре экономической преступности Тюменской области в период с 1996-2000 гг. 15 % составляли преступления в сфере добычи, переработки и реализации стратегических материалов (при 10 % по России в среднем). За этот же период, несмотря на более значительные масштабы добычи стратегического сырья, производства и сбыта изделий из меди, в Свердловской области было выявлено в общем масштабе 8 % соответствующих преступных посягательств.   Заслуживает внимания так называемая коммерческая миграция, одно из негативных проявлений нецивилизованной “рыночной” экономики, которая стала одним из факторов экономической преступности.

 

С середины 90-х гг.

 

в России в нее включалось до 10 млн человек в год. Предпринимательские интересы граждан России привели к увеличению потоков таких мигрантов. Следует отметить неэффективное участие государства в международной рыночной системе, привлечении иностранных инвестиций, программах сокращения безработицы, стимулирования производства и увеличения налоговой базы34.

 

Организованная преступность, несомненно, имеет отчетливо выраженную криминально-экономическую природу, поскольку основное условие возникновения и функционирования организованных преступных структур – наличие потенциальных источников незаконных сверхдоходов. “По данным МВД в криминальные отношения вовлечены 40 % предпринимателей и 66 % всех коммерческих структур.

 

Мафией устанавливается контроль на 3 500 хозяйствующих субъектов, среди которых 500 банков, 47 бирж, 1 500 предприятий государственного сектора, почти 700 оптовых и розничных рынков, 4 тыс.

 

акционированных предприятий. Поборами мафии обложено 70-80 % приватизированных предприятий и коммерческих банков. Размер “доли” составляет 10-20 % от оборота, а нередко превышает половину балансовой прибыли предприятий. Общий объем ежегодных средств, незаконно нажитых в результате организованных преступных действий – 1,5 триллиона рублей. С целью их реализации организованными преступными группами и организованными преступными сообществами и организациями создано около 700 легальных коммерческих фирм”35.   Только в 2000 г. фактов организованного рэкета выявлено на 14,7 % больше, чем в 1999 г. Материальный ущерб от этих преступлений (на момент возбуждения уголовного дела) составил 29,2 млн рублей36.   На треть возросло количество выявленных преступлений против интересов службы в коммерческих организациях и составило 3,7 тыс.

 

криминальных деяний, в том числе по фактам коммерческого подкупа – 1,2 тыс.

 

(+26,9 %). В наиболее острых формах процесс криминализации организованных преступных формирований протекает в сфере внешнеэкономической деятельности. На 13 % больше выявлено фактов контрабанды (4 000), 69,6 % из которых совершены в крупном и особо крупном размерах. На 42,6 % увеличилось количество зарегистрированных преступлений, связанных с приватизацией (2,8 тыс.). Причиненный ими материальный ущерб составил 540 млн рублей. По 1,8 тыс. расследованных преступлений (+55,6 %) уголовные дела направлены в суд.

 

По ним к уголовной ответственности привлечено 390 человек (+43,9 %).   Такие же процессы характерны не только в целом для России, но и для Уральского региона. Хотя специальных исследований по этой комплексной проблеме нет, но, по данным аналитического отдела РУОП по Уральскому региону, “недобросовестные” предприниматели нанесли ощутимый удар экономике региона.

 

Факторами, влияющими на экономическую преступность в регионе, являются:   1) активная легализация преступно нажитых капиталов, допуск их в законный оборот и, как следствие этого, общая криминализация всей экономики Урала37;   2) отсутствие необходимого и достаточного организованного правового сопровождения со стороны властных структур региона (ошибочный принцип Думы Тюменской области о самодостаточности нефтяных компаний);   3) создание условий, облегчающих высокую латентность и возможность быстрого обогащения преступных группировок и отдельных лиц за счет государства, с одной стороны, и явно недостаточные возможности правоохранительных органов по предотвращению этого негативного процесса – с другой. Стоит лишь привести в пример уголовное дело по обвинению известного предпринимателя и лидера криминального сообщества ОПС “Уралмаш” К. Цы-ганова, которое 4 раза возвращалось на дополнительное расследование, а затем без достаточных оснований было прекращено, или же оправдательный приговор по так называемому “хлебному делу” в той же Свердловской области.   На 2,2 % сократилось, за счет повышенной латентности, число зарегистрированных преступлений, относящихся к компетенции управлений и отделов БЭП по всему региону. На треть меньше выявлено тяжких и особо тяжких преступлений экономической направленности в Свердловской области. Снизилось в Пермской области количество выявленных преступлений против государственной власти и интересов государственной службы (-4,5 %). Из 146 выявленных фактов взяточничества в Свердловской области до суда доведено только 97 (66,4 % от общего массива зарегистрированных преступлений);   4) недостаточное внимание к проблемам пресечения, раскрытия и расследования организованной преступности и ее способности к саморегуляции и развитию. При этом не учитывались предупреждения ведущих ученых-юристов России (Долговой А.И., Гурова А.И., Лунеева В.В. и др.) о возможности негативных последствий политики, избранной высшими государственными органами для реализации экономической модели. Этот негативный фактор полностью и даже в большей степени относится к Уральскому региону;   5) действующее длительное время фактическое запрещение властных структур на проверку законности происхождения средств, вводимых в хозяйственный и финансовый обороты.   Организованная преступность последовательно расширяет межрегиональные и международные криминальные связи. Крайне актуальной стала проблема транснациональной преступности. Из числа выявленных преступных формирований имели международные связи в 2000 г. в семь раз больше организованных преступных формирований, чем в 1996 г.   Масштабы организованной преступности достигли уровня, представляющего угрозу национальной безопасности России. Продолжается ее экспансия практически во все сферы экономики. Активизировались попытки установления контроля за наиболее прибыльными сферами производства, торговли и оборота финансовых средств.

 

В центре криминальных интересов остались предприятия по добыче и переработке сырьевых и, в первую очередь, топливно-энергетических ресурсов, производству и обороту подакцизных товаров, кредитно-финансовые структуры.   В результате у лидеров организованных преступных групп и сообществ сосредотачивались все более и более крупные капиталы. Об этом косвенно свидетельствуют данные об изымавшихся у них ценностях в 1996-2000 гг. специализированными подразделениями МВД России (табл. 7).

 

Таблица 7.  Динамика изымающихся специализированными подразделениями МВД РФ  у организованных преступных формирований  денежных и валютных средств за 1996-2000 гг.  (в сопоставимом масштабе денег и цен.)   1996 1997 1998 1999 2000 Деньги и ценности  (в млн рублей) 1,9 3,1 72,1 171,4 492 Валюта (в млн долларов США) 7,7 9,7 4,1 31,6 61 Надо учитывать при этом, что реально изымалась только ничтожная доля нажитого преступным путем.   Рост организованной преступности связан с консолидацией усилий преступников для создания наиболее благоприятных условий для расширения криминальной деятельности, в связи с этим появляются новые формы преступной деятельности. По данным МВД РФ, за последние 5 лет все больше регистрируется таких преступлений, как нарко- и порнобизнес, незаконное приобретение и сбыт оружия и боеприпасов, терроризм, захват заложников.

 

Так, в общее число преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, в 1999 г., вошло свыше трети (36,3 %) тяжких и особо тяжких преступлений, число которых составило 79,2 тыс. деяний (+7,6 %), квалифицированных ч. 2, 3, 4 ст. 228 УК РФ38.   Организованная преступность создала устойчивые каналы незаконного оборота оружия и наладила его контрабандный ввоз в РФ. На 1 января 1997 г.

 

в федеральном розыске находилось 32 121 единица утраченного огнестрельного оружия и боевой техники. Если в 1982 г. похищено было всего 158 единиц оружия, то в 1997 г. – 200 тыс., в том числе на местах вооруженных конфликтов (в Чечне – 89 тыс. единиц). Среди похищенного не только пистолеты и автоматы, но и танки и БТРы.   Продолжается тенденция сращивания группировок, действующих в сфере теневой экономики с преступными структурами традиционной уголовной направленности, во главе которых находится 260 так называемых “воров в законе”. Немаловажной особенностью и устойчивой тенденцией является то, что ядро этих группировок, в силу слабости уголовно-исправительной системы, формируется в местах лишения свободы. Оперативно-розыскные данные говорят, что там и происходит “вербовка боевиков” для организованных криминальных формирований.

 

К 1997 г. таким образом сформировалось 2500 преступных группировок39.   Процесс становления организованной преступности достиг такого качественного и количественного уровня, при котором начинается острейшая конкуренция между криминальными формированиями. В 1993-1994 гг. “прогремели мафиозные войны” в г. Екатеринбурге (убийство криминальных авторитетов Вагина, Кучина и др.).

 

Получаемая оперативно-розыскная информация свидетельствует, что ожесточенная борьба между преступными кланами приводит к появлению мощных криминальных синдикатов.

 

Действующие в стране группировки объединились в 150 ассоциаций и фактически поделили страну на сферы влияния, например, “уралмашевцы” контролируют не только значительные территории Свердловской и Челябинской областей, но и часть Восточного округа г. Москвы, активно выходят за рубеж.   Опасной тенденцией в дальнейшем развитии организованной преступности является создание коррумпированных связей, настойчивых и успешных попыток оказать прямое влияние на политику и экономику в отдельных регионах. Примитивный рэкет сменился “охранным рэкетом”. Участники организованных преступных групп и сообществ становятся соучредителями предприятий или фирм, вытесняя их владельцев или вступая с ними в договоренность о совместной деятельности. И в той и в другой ситуациях это приводит к тотальной криминализации российской экономики. Укрепившись экономически, лидеры преступных групп и сообществ проникают в политику.

 

Например, создан Общественно-политический Союз (ОПС) “Уралмаш”, членами которого являются такие колоритные фигуры, как Хабаров, Воробьев и др.   Для организованной преступности это проникновение во власть становится особенно важной и перспективной чертой ее дальнейшего становления и развития, что значительно повышает общественную опасность и создает серьезную угрозу для национальной безопасности страны.

 

Организованные преступные сообщества, по расчетам Аналитического центра РАН, в ходе приватизации приобрели 35 % капитала и 80 % “голосующих” акций.

 

По данным экспертных оценок РУБОП МВД РФ, коррумпированные чиновники оказывают содействие практически каждой из 7 ОПГ, от 30 % до 50 % криминальных доходов расходуется на подкуп должностных лиц разных государственных служб. Как показывает анализ статистики МВД, структура коррумпированных лиц, подлежащих преданию суду, выглядит следующим образом:   – работники министерств, комитетов, местных структур исполнительной власти – 39,7 %;   – сотрудники правоохранительных органов – 19,8 %;   – представители кредитно-финансовой системы – 18,9 %;   – работники контролирующих органов – 12,8 %;   – сотрудники таможенных органов – 3,5 %;   – депутаты всех уровней – 0,7 %;   – иные служащие – 4,6 %40.   Доля выявленных преступлений, совершенных коррумпированными чиновниками, по сравнению с 1999 г., выросла в 2000 г.

 

на 18,3 %, но большая часть коррумпированных лиц остается безнаказанной в силу пробелов в законе, недостаточного уровня оперативно-розыскной и следственной деятельности. Именно поэтому не более 1/3 выявленных коррумпированных чиновников в 1999 г., оказались в местах лишения свободы.   “В 2000 г. зарегистрировано 47 135 присвоений или растрат, 6 871 факт взяточничества и 126 случаев коммерческого подкупа. Уровень коррупционных деяний примерно в 2 раза выше уровня организованной преступности.

 

И хотя статистически связи между организованной и коррупционной преступностью по известным причинам не просматриваются, в реальной преступной деятельности они тесно связаны, и эта связь крепнет с годами.

 

Лидеры организованных сообществ и групп, в основном, избегают уголовной ответственности благодаря коррупционным связям с исполнительной, судебной и даже законодательной властями”41.   Стремительный рост организованной преступности носит ярко выраженный социальный характер. Социально-экономические контрасты обладают высоким криминальным потенциалом и влияют на характер организованной преступности. Социальная сфера жизни – это система определенных институтов гражданского общества: общественных организаций, фондов, ассоциаций, создаваемых на профессиональной основе. Такие организации в современной России действуют еще далеко не в полную силу и не оказывают, как во всем цивилизованном мире, поддержку государству в противодействии преступности. Более того, некоторые из них в той или иной степени находятся под влиянием криминала.   В современных условиях возрастает степень общественной опасности организованной преступности, которая обусловлена следующим:   1. Широкая коррупция, охватывающая, по существу, органы исполнительной власти регионов, а также многие отрасли экономики страны.   2. Наличие “идеологической” базы криминальных группировок, которую лидеры, уголовные авторитеты, “воры в законе” используют как “цементирующее средство”.

 

3. Увеличение доли тяжких и особо тяжких преступлений, особенно корыстно-насильственной направленности в общей структуре преступности.   4. Количественный рост экономической преступности.   5. Переход представителей криминальных структур, накопивших большие капиталы, в легальные предпринимательские и коммерческие фирмы. Эта устойчивая тенденция расширяется с каждым годом и приводит к усилению криминализации ранее легальных экономических структур.

 

6. Активное развитие региональных и транснациональных связей организованных преступных групп и сообществ с выходом на криминальное пространство других стран и континентов.   7. Рост количества преступлений, совершаемых лицами, не имеющими постоянного или достаточного источника дохода (безработными, пенсионерами, студентами и т.д.). Резкое обострение ситуации с женской преступностью и преступностью несовершеннолетних и молодежи.   8. Вовлечение молодежи в преступные структуры в качестве “бойцов” – исполнителей криминальных планов лидеров.   9. Вооруженность и техническая оснащенность организованных преступных сообществ, и, как следствие этого, рост корыстно-насильственных тяжких и особо тяжких преступлений, а также усиление агрессивности и жестокости в действиях участников организованных преступных групп и сообществ.   10. Нарастание противодействия участников преступных сообществ правоприменительным органам, принимающее все более острые формы.   11. Продолжающееся увеличение в структуре преступности удельного веса рецидивной преступности.

 

12. Расширяющиеся масштабы преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия.   13. Усиливающееся влияние транснациональной преступности, что приводит к изменениям в структуре преступных посягательств, и на фоне этого происходит понижение раскрываемости преступлений.   14. Особая квалифицированная подготовка всех соучастников преступлений, совершаемых организованными преступными группировками и сообществами, связанная с уничтожением улик, физическим устранением конкурентов, “заказными убийствами”.

 

15. Стремление лидеров организованных криминальных групп и преступных авторитетов к вытеснению конкурентов с наиболее доходных территорий и из сфер преступной деятельности, что приводит к усилению конфликтов между ними, вплоть до вооруженных “разборок”.   Конец ХХ в.

 

застал Россию на переходном этапе развития, что проявляется как в политике и в экономике, так и в социальной психологии. Многие стороны общественной жизни России подвержены влиянию организованной преступности.   Значительная часть экономических субъектов действует в пограничной зоне между легальным и криминальным бизнесом.   К сожалению, приходится констатировать, что в нашем обществе возникла ситуация, в которой значительное число граждан на собственном опыте убеждается в своей незащищенности даже в рамках отношений, урегулированных законом. В целях самосохранения и выживания они нередко сами не соблюдают законы и находят покровительство у предлагающих “неформальную” защиту криминальных структур.   Организованная преступность приспосабливается, постоянно совершенствуется и видоизменяется, используя недостатки и пробелы социально-правового контроля и юридической ответственности.   В конце этого этапа исследования сделаем некоторые выводы.   Региональная преступность – это многогранное и многоуровневое негативное явление. В ней, как в “призме”, сконцентрированы процессы, происходящие в обществе. В то же время в отдельных регионах преступность характеризуется некоторыми специфическими чертами, без изучения и учета которых невозможно эффективно противодействовать этому общественно опасному феномену.   Выдвижение на первый план регионального уровня изучения организованной преступности, его специфики и реалий, обусловленных социальной ситуацией, потребует серьезных изменений не только в научном мышлении, но и в профессиональной психологии аналитиков, их окончательного отхода от усредненного и поэтому во многом абстрактного исследования преступности, ее уровня, состояния и структуры.   Необходимо постоянное использование сравнительного метода, показывающего состояние криминогенных и криминальных ситуаций в регионе с ситуациями аналогичного масштаба по горизонтали, а равно с ситуациями иных масштабов по вертикали (в целом по стране).

 

Необходимо учитывать исключительно высокую латентность организованной преступности, особенно в сфере экономики.   Для эффективного противодействия преступности необходим всесторонний учет разнообразных демографических характеристик населения, состоящего из представителей разных национальностей, постоянно или временно находящихся в пределах одного региона с его социально-экономическими и этническими особенностями.   Бедность, безработица, материальное расслоение населения региона обладают высоким криминальным потенциалом.   Учитывая, что “преступность, определяемая неповторимым сочетанием множества детерминантов имеет свое лицо”42, можно перейти к анализу специфики личности участников организованных преступных формирований.  § 3. Психолого-криминалистический анализ  личности участников  организованных преступных формирований   Прежде чем перейти к исследованию одного из важнейших структурных элементов криминалистической характеристики преступлений – типовых особенностей личности участников организованных криминальных формирований, необходимо кратко рассмотреть некоторые дискуссионные аспекты, связанные с самой категорией “криминалистическая характеристика преступлений”.

 

В последние 10-15 лет теория криминалистической характеристики подверглась резкой, и во многом несправедливой критике со стороны видных ученых-юристов.

 

Наиболее последовательный противник этой теории Р.С. Белкин даже назвал ее “иллюзией” и “криминалистической фантазией”43, хотя ранее положительно отзывался о ее методической функции и информационных возможностях44.

 

Следует отметить, что еще раньше, в 1987 г. группа ученых также утверждала, что криминалистическая характеристика преступлений лишена всякого смысла, поскольку сводится к повторению общеизвестных истин. Криминалистическая характеристика убийств, разработанная Л.Г. Видоновым, была подвергнута достаточно серьезной критике со стороны профессора Ларина А.М.45, который обосновал нерепрезантативность проведенных исследований и статистическую беспомощность выводов.   Однако мы полагаем, что критика этой частной криминалистической теории имеет неверный вектор, поскольку сама идея разработки криминалистических характеристик преступлений исключительно плодотворна, а содержащаяся в них информация хотя и имеет обобщенный типовой характер, тем не менее представляет собой важнейшие данные, позволяющие выдвигать перспективные следственные версии в острых проблемных ситуациях и раскрывать самые сложные преступления. Подобная критика должна быть обращена на наиболее серьезный недостаток криминалистических характеристик – фактическое отсутствие статистически обоснованных и репрезентативных информационных связей и зависимостей между их структурными элементами.   Что касается криминалистической характеристики преступлений, совершаемых организованными криминальными формированиями в Уральском регионе, то разнообразие этих деяний, высокий уровень обобщения46, обусловили необходимость анализа и описания лишь некоторых обстоятельств, входящих в структуру соответствующей криминалистической характеристики.

 

К числу таких обстоятельств, наиболее существенно отражающих общие особенности различных криминальных деяний, совершаемых организованными преступными группами, прежде всего, относится обобщение данных о личности преступника – наиболее латентном обстоятельстве, выделенной в учебном пособии группе криминальных деяний. Совершенно очевидно, что дополнительная информация, с той или иной степенью типизации характеризующая этот структурный компонент, будет весьма полезна для преодоления острых проблемных ситуаций.   Между прочим, Р.С.

 

Белкин ранее был активным сторонником создания криминалистических характеристик преступлений, различных уровней общности и при этом полагал, что информация о личности преступников, является наиболее сложным источником сведений, необходимых для раскрытия преступлений. При этом профессор Белкин полагал, что криминалистические данные о личности типичного преступника должны сочетаться с криминологическими данными47. Именно такое сочетание будет наиболее оптимальным для целей криминалистики, поскольку данные о личности преступника неотделимы от многих криминологических аспектов.   Успешное расследование и предупреждение преступлений возможно лишь в том случае, если должное внимание исследователей будет уделено личности преступника, поскольку она является непосредственным носителем многих факторов, отражающих причины, порождающие противоправное поведение и условия реализации сложного механизма преступного поведения.   Преступления совершаются в силу имеющихся в сознании у некоторых лиц антиобщественных представлений и установок, соответствующих их негативным ценностным ориентациям, возможным в результате неблагоприятного нравственного формирования личности, при отсутствии должного воспитания.   Формирование личности принято рассматривать как ее социализацию, то есть процесс наделения личности общественными свойствами, выбора ее жизненного пути, установления социальных связей, формирования самосознания и системы социальной ориентации, вхождения в социальную среду, приспособления к ней, освоения и закрепления определенных ролей и функций.

 

Ученые-правоведы, занимающиеся изучением личности, отдельных качеств и свойств преступника, сходятся во мнении, что при анализе личности преступника необходимо исходить из единства социального и психологического, и их постоянного взаимодействия48. Исходным при этом является положение о том, что человек не рождается преступником, а им становится в процессе воздействия неблагоприятных условий на формирование его личности. Однако эти условия отнюдь не напрямую порождают преступное поведение. Они обуславливают духовный мир, психологию личности, которые, в свою очередь, становятся самостоятельными и активными факторами, опосредствующими последующее влияние на нее социальной среды.

 

Каждый индивид как личность – это продукт не только существующих отношений, но и своего собственного развития и самосознания.

 

Одно и то же по своим объективным признакам общественное положение, будучи по-разному воспринято и оценено личностью, побуждает ее к совершенно различным действиям.

 

Система отношений человека к различным социальным ценностям и сторонам действительности, нормам и институтам, самому себе и своим обязанностям, различным общностям и группам зависит, следовательно, как от внешних, так и от внутренних личностных обстоятельств49.   Значение вопросов, связанных с изучением личности преступника, участников и лидеров организованных преступных групп и организованных преступных сообществ с учетом их особенностей, действия в определенном регионе, имеет более практическое значение в правоприменительной деятельности50.   В последнее время в нашей стране появилось достаточное количество работ, посвященных борьбе с организованной преступностью, в частности по таким вопросам, как истоки и развитие организованной преступности в России, проникновение российской организованной преступности в промышленность, торговлю и финансовую сферу, криминалистические основы борьбы с организованной преступностью и многое другое.   Однако личность преступника – участника организованных криминальных групп и организованных преступных сообществ недостаточно полно изучена.   Комплексное психологическое и криминалистическое изучение личности преступников, проводимое рядом ученых, позволяет сделать вывод, что преступник – это личность со значительно более высоким уровнем тревожности и неуверенности в себе, импульсивности и агрессивности, отчужденности от позитивных социальных ценностей и общественной полезности. Эти свойства личности сочетаются с высокой чувствительностью и повышением нетерпимости в межличностных взаимоотношениях, из-за чего подобная категория лиц весьма часто применяет насилие в разного рода конфликтных ситуациях. Они значительно хуже усвоили требования правовых и нравственных норм, больше отчуждены от общества и его ценностей, от малых позитивных социальных групп (семьи, трудового коллектива), у них плохая приспособляемость, низкая коммуникативность, из-за чего возникают немалые сложности при попытках адаптирования в тех же малых группах51.

 

Личность насильственного преступника характеризуется, как правило, низким уровнем социализации, отражающим пробелы и недостатки основных сфер воспитания: семьи, школы, производственного коллектива. Мотивационная сфера этой личности характеризуется эгоцентризмом, стойким конфликтом с окружающими, отсутствием самокритичности, стабильным оправданием своих действий.

 

Так, например, психология лиц, совершивших убийство, выявляет у них сильную зависимость от другого лица. Убийцы в целом относятся к такой категории людей, для которых свободная и самостоятельная адаптация к нормальным условиям жизни всегда является проблемой.

 

Анализ совершаемых ими преступлений показывает, что убийство для них – действие, направленное на сохранение автономной жизнеспособности, как бы разрывающей связь с жизнеобеспечивающим фактором, который перестал выполнять эту предписанную ему функцию.

 

“Основным в происхождении убийств является антогенетический фактор, блокирующий способности к автономии в результате отвержения преступника другими лицами”52. Исключение составляют убийства, совершенные наемными лицами, для которых преступление является основным способом получения доходов.

 

Организованная преступность как новое негативное социальное явление для нашего общества поставила вопрос изучения личности участников организованных преступных формирований.

 

Мы согласны с А.С. Емельяновым в том, что организованная преступность – это “явление, выражающееся в существовании преступного сообщества и осуществляемой им преступной деятельности, характеризующаяся устойчивой общерегиональной и межрегиональной связью преступных групп, формирований и направлений преступной деятельности, замкнутой в социальную группу”53.   Психологический анализ организованной преступной группы начинается с установления ее структуры.

 

Он позволяет выявить иерархическую зависимость между членами преступного сообщества, определить функции и связи между всеми участниками и, главное, выявить в этой структуре “слабые звенья”.   Для аппаратов следствия и уголовного розыска продуктивным является как последовательное исследование фактов преступной деятельности первого, второго и более высоких уровней преступной иерархии, так и форсированный анализ преступной деятельности “руководящего уровня”, лидера и его ближайшего окружения54.   В результате такого анализа появляются возможности эффективного управления и оптимального воздействия на сложный процесс раскрытия преступной деятельности “изнутри” организованного криминального формирования.   Для этого принципиально важно провести психолого-криминалистическое исследование личности участника “низового” организованного преступного формирования (наиболее элементарное структурное подразделение).   Думается, для полноты анализа организованной преступной группы необходимо выделить следующих ее участников:   1) организатор группы;   2) руководитель структурной подгруппы (“второй лидер”);   3) активный участник, он же “ответственный исполнитель”;