Цитрeнбаум ч кинг м коэн у гипнотeрапия врeдных привычeк м класс 2003 192 с

Чарльз Цитренбаум  Марк Кинг  Уильям Коэн  Гипнотерапия вредных привычек    терапия, создающая  “ситуации без неудач”   Лечение наркологических пациентов или, как теперь говорят, пациентов с зависимостями, в нашей стране имеет свою историю.

 

Занимались этим наркологи, используя “особенные методы” терапии: имплантацию, кодирование и прочие похожие на плохой спектакль действия, усиливающие чувство страха в душах, и без того наполненных беспокойством и неуверенностью.

 

Все это с трудом могло быть отнесено к миру психотерапии.

 

Давно – или теперь уже кажется, что меня отделяет от этих событий целая вечность – я была наблюдателем и участником этой истории. Меня учили пугать, разыгрывать спектакль для придания достоверности эффекту “плацебо”, и я совершенствовала свою роль, испытывая неудобство, недоверие и недоумение: “Неужели надо вот так?” А потом, как в сказке, дорога подошла к перепутью, и я отправилась по одной, а “особенные методы” – по другой.   В то беззаботно-прекрасное время, когда мы, вне зависимости от возраста, опыта, образования, начинали учиться по-новому, на одном из психотерапевтических семинаров мэтру Жану Годэну был задан вопрос, используют ли во Франции “кодирование”. После долгих переговоров переводчика с аудиторией все-таки удалось объяснить господину Годэну суть непонятного для него действия. И тогда он воскликнул почти в ужасе: “Скажите, кто и где это делает?!” Зал хохотал, ученики толкали друг друга, потому что часть из них именно в этом весьма преуспели.   С тех пор утекло много воды, появилась настоящая, хочется сказать “цивилизованная” психотерапия зависимостей, мы многому научились и многое переосмыслили. Зависимости перестали казаться отдельно существующими проблемами и заболеваниями. Стало очевидным, что они “втекают” и “вытекают” из множества человеческих сложностей, неудач и неустройств, порождая свои иллюзии прибежища, защиты, чувства безопасности, которыми могут стать еда, алкоголь, наркотики и даже работа. Как и всем другим нашим пациентам, людям с зависимостями так хочется обрести “другое спокойствие”, “другую надежность”, “другую свободу”.

 

Впрочем, в этой истории по-прежнему существуют две терапевтические территории. На одной обещают излечить сразу – “буквально за один сеанс” – там продолжают царить запреты и устрашающие процедуры.

 

На другой – обещания скромнее, путь дольше, работа кропотливее и цель иная: как говорят авторы этой книги, “достичь отсутствия страха поражения”.   Здесь необязательно быть представителем профессии с жестковатым, каркающим названием “нарколог”, потому что проблемы зависимостей – это проблемы внутренне испуганных и одиноких, заблудившихся или потерявших ориентиры людей. А это все контексты психотерапии.

 

И мы продолжаем учиться.

 

Теперь, кроме хороших обучающих программ, приходят новые книги. Перед вами одна из них. Авторы не обещают волшебных техник, мгновенного излечения.

 

Книга трех психотерапевтов объединяет многовековой опыт, ориентирует на индивидуальный подход к каждому пациенту, с его персональной историей, учиться наблюдать, быть хорошо настроенным инструментом в работе и верить в то, что не только психотерапевт, психолог способен “одарить” пациента успехом, результатом лечения, но и сами пациенты одаривают нас знаниями, опытом, возможностью работать творчески.   Книга написана как путеводитель по музею – все понятно, направление задано, все экспонаты на своих местах и их удобно рассматривать и изучать. Это откровенная книга. Авторы без утайки рассказывают о процедурах, техниках, терапевтическом процессе и даже о гонорарах.

 

Мне нравится психотерапия, в которой умеют создавать ситуации без неудач, иногда точно отправляют стрелу в цель, а иногда “посылают ее вверх, и то, во что она попала, называют мишенью”. Мне кажется, именно так можно достичь “отсутствия страха поражения”, а значит вернуть уверенность, обогатить личность другими возможностями, а иногда возвратить любовь, привлекательность, способность к творчеству, полноценность самой жизни.   Учиться психотерапии можно начинать по-разному: следуя шаг за шагом от источника первостепенных знаний, а иногда – сразу увидеть работу зрелого мастера, высоко поднятую планку терапевтических возможностей, и тогда не уже перепутаешь, “как надо”. И оба пути правильные.

 

Книги, как хорошие обучающие программы, позволяют видеть “дорожные знаки” психотерапии, понимать правила и учиться безопасности движения.

 

Одна важная вещь позволила мне понять суть терапии зависимостей: быть зависимым от чего-либо (или кого-либо) – это неспособность быть взрослым, а взрослеть – трудно. Однажды начинаешь желать этого, стремиться к этому, но получаешь свою долю царапин и ушибов.

 

И так хочется, чтобы кто-то подул на ранку.

 

А если тебя самого выбирают наставником, проводником, – иногда дуешь на ранку, иногда за руку ведешь во взрослый мир, а потом отпускаешь, но всегда разрешаешь оглядываться и, если надо, долго машешь на прощанье рукой: “я здесь”.   Вот еще одна книга, хорошая карта, еще одна возможность учиться “правильно”.     А.Ф. Радченко,   канд. мед. наук, доцент,   гл.специалист по психотерапии   МЦ Администрации Президента России   ВВЕДЕНИЕ   Эта книга посвящена применению современного лечебного гипноза в терапии вредных привычек. К современному лечебному гипнозу мы относим гипнотерапию в той ее модификации, которая была разработана Милтоном Эриксоном. Эта гипнотерапия проникнута уважением к пациенту и часто использует косвенные техники воздействия и метафоры. Она рассматривается как расширение повседневного общения, а не как особый подход, обладающий полнотой и законченностью. Мы используем лечебный гипноз как часть терапевтической программы в соединении с другими стратегиями, что нашло отражение в книге.

 

Под вредной привычкой можно понимать всякое нездоровое повторяющееся поведение, которое не контролируется человеком. В более узком смысле к вредным привычкам относят поведение, связанное неконтролируемым с приемом пищи или злоупотреблением табаком и алкоголем. Мы ограничили наши примеры проблемами питания, курения и алкоголизма, так как наш опыт свидетельствует, что к профессионалам, занимающимся лечебным гипнозом, чаще всего обращаются по этим поводам. Техники, которые обсуждаются в данной книге, можно использовать (с некоторыми изменениями) при работе с большинством вредных привычек.

 

Например, многие техники непосредственно в представленном виде применимы в случаях кусания ногтей, выдергивания волос и увлечения азартными играми. Некоторые другие вредные привычки, скажем, героиновая или кокаиновая зависимости, требуют использования дополнительных стратегий.   Данная книга не о том, как проводить лечебный гипноз. Едва ли этому можно научиться, читая книги. Скорее, в ней описаны особые методики терапии вредных привычек, предназначенные для специалистов, уже владеющих лечебным гипнозом.   Когда мы писали эту книгу, то столкнулись с тремя основными трудностями, которые могут возникнуть и у многих читателей. Первая и наиболее важная из них заключается в том, что материал в ней расположен произвольно. В книге не соблюдается четкая категоризация. Например, некоторые из косвенных техник (глава 4) можно также применять и истолковывать как прямые техники (глава 5) или наоборот. Между тем, что мы отнесли к системе представлений (глава 1), и техниками, подробно описанными в остальных главах, существует тесная связь. Мы надеемся, что изложили материал таким образом, что к концу книги читатель получит полную картину. Главы взаимосвязаны, и мы предлагаем читать их по порядку, не делая длительных перерывов.   Вторая трудность заключается в проблеме языка.

 

Язык относится к функциям левого полушария, и это не слишком подходящее средство при попытках описания гипнотической коммуникации, которая включает функционирование правого полушария. Ницше писал: “То, для чего мы находим слова, прежде уже имелось у нас подспудно.

 

Слова служат обыденному, земному. В каждом высказанном слове имеется крупица презрения говорящего”.   Язык гипноза очень точен, в нем значимо каждое слово, однако он оставляет большую свободу, много лакун, которые может наполнить смыслом бессознательное пациента. Коммуникация зависит не только от слов, но и от интонаций, пауз, изменений позы психотерапевта и т.д. Представьте себе, как трудно ограничиваться только словами, а у нас нет других средств для коммуникации с вами.

 

Мы намеренно написали относительно небольшую книгу, потому что полагаем в глубине души, что вам нужно применять эти техники в соответствии с вашим собственным стилем работы.

 

Если это так, советуем вам держать открытыми все ваши сенсорные каналы и постоянно корректировать все используемые процедуры, чтобы достигать наилучших результатов с каждым пациентом.

 

Можно было бы написать книгу, в два или три раза большую по объему, но излишняя подробность затормозила бы применение этих техник на практике. Для интересующихся читателей в конце книги помещен список литературы.

 

Многие техники обсуждаются с несколько иной точки зрения в предыдущей книге “Коммуникация, не встречающая сопротивления: творческие навыки для терапевтов” (“Irresistible Communication: Creative Skills for the Health Professional”, King, Novik, Citrenbaum, 1983), и некоторые читатели, возможно, захотят обратиться к ней.

 

Третья трудность относится к установлению некоторых из наших источников. Мы посетили множество семинаров, конференций и различных курсов. Чтобы в этом издании привести список прочитанных нами книг – если бы мы могли припомнить все – пришлось бы срубить слишком много деревьев. В главе 1 мы обсуждаем главные влияния, которым подверглись наши воззрения, но хотелось бы поблагодарить еще очень многих учителей и авторов. Немало их мыслей стали казаться нашими собственными, так что мы уже не можем назвать авторов всех идей.   Мы хотели бы также воспользоваться здесь возможностью поблагодарить Сьюзан Барроу, нашего эрудированного редактора из издательства Нортон и К°, за ее веру в наш проект и значительную помощь в процессе работы.

 

Благодарим также Линду Хелм за помощь при подготовке рукописи.

 

Особые благодарности Отделу профессионального и народного образования при больнице Шеппард Пратт в Балтиморе, штат Мериленд, особенно бывшему директору Присцилле Тейнтер, а также Пэт Митчелл и Сильвии Надлер. Эта организация и ее сотрудники много лет являлись спонсорами нашего национального семинара по гипнозу, и их поддержка имела решающее влияние на разработку наших идей.

 

Особая благодарность от нашей организации “Стоп Пицца” Американскому табачному институту, Совету по производству картофельных хлопьев и быстрой пищи Америки, а также Ассоциации американских пивоваров и винокуров. Без их деятельности эта книга не вышла бы в свет, да и была бы не нужна.   1. СИСТЕМА ПРЕДСТАВЛЕНИЙ   Эта книга не о том, как проводить лечебный гипноз. Если вы еще им не владеете, мы должны сказать, что вам, вероятно, придется сделать гораздо больше вложений, нежели просто заплатить за эту книгу. Не думаем, что кто-то сумел бы научиться гипнозу как научной дисциплине и своего рода искусству, не переняв его от людей, которые владеют этой техникой. Данная книга предназначена для тех, кто уже умеет использовать лечебный гипноз в своей профессиональной деятельности и хотел бы прочитать о некоторых эффективных стратегиях терапии вредных привычек. Чтобы вы поняли техники, которыми мы пользуемся при терапии вредных привычек, нам нужно предварительно поделиться с вами основополагающей системой наших представлений о природе человека, психологии, специалистах-медиках и лечебном гипнозе.   Около пяти лет назад шестилетняя дочь одного из авторов как-то спросила отца, проводившего дома гипноз со своим другом: “Папа, что такое этот гипноз?” Он ответил: “Шейна, это способ помочь людям поверить в другие вещи”. “Как это?”- спросила она.

 

Отец ответил: “Ну, например, человек думает, что он не может что-то делать, и поэтому он и не может этого сделать. Я пытаюсь помочь ему думать иначе”.

 

Девочка посмотрела на него и сказала: “Ты говоришь, что ты можешь делать что-то, когда думаешь, что можешь?” Отец ответил: “Примерно так”. Она снова спросила: “Ты говоришь, что ты не можешь делать что-то, когда думаешь, что не можешь?” Отец согласился: “Верно”. Она посмотрела на него и сказала: “Я этого не понимаю”. Он ответил: “Ну, Шейна, ты еще мала, чтобы это понять”.

 

В течение последующих пяти лет каждые шесть-семь месяцев она вновь спрашивала, что такое гипноз. И разговор повторялся снова и каждый раз заканчивался ее непониманием. Около года тому назад она вернулась домой из школы и сказала: “Папа, угадай, что я узнала! Я узнала, что пчела слишком тяжелая для своих крыльев и она не должна летать, но пчела не знает об этом, поэтому она летает!” Отец посмотрел на нее, улыбнулся и сказал: “Теперь, Шейна, ты понимаешь, что такое гипноз”.   Специалисты по питанию говорят нам, что “мы – то, что мы едим”, но, с точки зрения психологии, мы – то, во что мы верим.

 

Это справедливо и для врачей, и для их пациентов. Невозможно переоценить важность знания вашей собственной системы представлений и понимания того, как она влияет на вашу работу и на ваше понимание представлений пациентов и их влияния на конкретную симптоматику, приведшую пациентов в ваш кабинет.   Мы считаем это очевидным и не можем сообщить вам никакой другой истины. Но нас это не очень беспокоит, потому что в нашей профессии мы имеем дело с реальностью, а не с истиной.

 

Искать истину – работа философов и проповедников.

 

Хотя время от времени нам нравится считать себя либо философами, либо проповедниками, либо и теми и другими сразу. Однако как медики мы должны понимать именно реальность (то, во что верят наши пациенты), как бы она ни соотносилась с тем, что неизбежно проявится неизвестными метафизическими фактами.

 

Детальная разработка этого откровенно экзистенциально-феноменологического подхода к жизни выходит за рамки этой книги. Читателя, интересующегося подробностями, мы отсылаем к работе Valle и King (1978). Достаточно сказать, что мы определяем реальность как чье-то понимание мира. Жан Пиаже показал, что очень маленькие дети не понимают, что объект существует вне их восприятия. Следовательно, если вы хотите понять ужас ребенка, родитель которого только что ушел, вам не нужно интересоваться истинным положением (тем, что родитель просто находится в соседней комнате), скорее, вам следует понять когнитивную деятельность ребенка и связанную с ней реальность ребенка (родителя нет).

 

Пол Вацлавик в своей блестящей книге “Язык изменений” (“The Language of Change”, 1978) рассматривает это явление так.

 

Пациенты приходят в ваш кабинет, полагая, что мир устроен определенным образом. Эта конкретная система представлений не очень конструктивна, потому-то они и обращаются за помощью. Ваша работа состоит в том, чтобы помочь им поверить, что мир функционирует иначе. Однако, когда вы это делаете, важно не забывать, что ни первоначальная картина мира пациента, ни новая картина мира, которую он создал с вашей помощью, не имеют особой законной силы. С философской точки зрения обе, вероятно, имеют изъяны. Разница в том, что новая стратегия, если она эффективна, должна помогать пациенту быть более довольным жизнью и получать от нее больше радостей, в то время как старая причиняла ему боль и страдания.   Иногда необходимо помочь пациентам изменить их систему представлений. Например, пациенты, думающие, что они совершенно не контролируют свои пищевые паттерны, нуждаются в новой системе представлений, говорящей о том, что они в некоторой степени управляют ими. Но иногда нет необходимости изменять систему представлений пациента. Им нужна помощь в несколько ином истолковании имеющейся у них системы представлений. Это можно пояснить на примере курильщика, который заявляет вам на приеме, что, по его мнению, присущее ему упорство мешает ему побороть свою привычку.

 

В данном случае дело специалиста – сообщить пациенту, насколько полезным может быть упорство для того, чтобы расстаться с курением, ведь, кроме всего прочего, бросить курить очень трудно, и нужно настоящее упорство, чтобы “упорно” воздерживаться от курения.   Эта книга в основном посвящена работе с системой представлений пациента и способам ее изменения с наибольшей пользой для пациента, однако начать мы хотим с просьбы, обращенной к вам, читатель: исследуйте вашу систему представлений о природе изменений, возникающих в результате терапии вообще и, в частности, при клиническом гипнозе.

 

Общение – это часть вашей профессии, и ваша способность работать с пациентами зависит не только от знаний психодинамики или медицины, но и от способности эффективно передавать эти знания пациентам. Если вы делаете это эффективно, то передадите все ваши представления о терапевтических изменениях вашим пациентам и, более того, их друзьям и членам семей. У одного из авторов была пациентка, которая вошла в кабинет, посмотрела ему прямо в глаза и сказала: “У меня оральный характер, поэтому меня будет трудно лечить”. Психотерапевт немедленно впал в транс, как всегда происходит с нами, когда мы не понимаем, что происходит.

 

Муж этой пациентки проходил психоанализ в течение пяти лет, и психоаналитик передал свою систему представлений о поведении людей и изменениях в нем не только ему, но даже членам его семьи. Поэтому мы просим вас сейчас подумать о своих представлениях, касающихся природы изменений. К несчастью, многие школы психотерапии утверждают, что реальные личностные изменения происходят с большим трудом и чаще всего медленно.

 

Если вы действительно так думаете, то передадите это пациенту, и тогда не надо удивляться, что ваши пациенты могут оказаться, так сказать, “резистентными” – людьми, которым не нравится приходить на терапевтические сеансы. Кто хочет иметь дело с чем-то болезненным, что отнимает много времени? Мы считаем, что человек может изменять многие поведенческие паттерны относительно быстро и что изменение может быть интересным и даже забавным. По мере сил мы воплощаем в жизнь свою любимую точку зрения и любыми возможными путями передаем это убеждение своим пациентам.   Продолжим обсуждение наших представлений о терапевтических изменениях поведенческих паттернов и о гипнозе, чтобы была понятна философия, которая лежит в основе последующих глав. Вначале отдадим дань уважения профессионалам, которые оказали наибольшее влияние на формирование наших воззрений.   Первым мы хотим упомянуть Милтона Эриксона, основателя современного лечебного гипноза. Эриксон вернул гипнозу уважение в среде медиков.

 

Эта книга пронизана его идеями и даже, в какой-то мере, магией его личности. Эриксон настолько опережал свое время, что его определенно не понимали и недооценивали при жизни.

 

Однако, кажется, что, даже обретя славу и известность в последние десять лет, он так и не был правильно понят. Многие недавно опубликованные книги объявляют об использовании “эриксоновского подхода”, но Эриксон при жизни отрекался от этого ярлыка. Он говорил, что применяет к каждому пациенту особый, личностный подход, что не существует никакого “эриксоновского подхода” и никто не должен пытаться копировать его или истолковывать таким образом.

 

Если вам не посчастливилось встречаться с Эриксоном или достаточно полно изучать видеозаписи его работ, то по многим недавно вышедшим книгам о нем у вас могло сложиться неверное впечатление, будто вся его работа заключалась в использовании метафор или загадок. Несмотря на то, что Эриксон был мастером косвенного воздействия и помог нам понять его ценность и силу, он часто работал с людьми вполне прямо, как при наведении транса, так и при использовании конкретных стратегий в соответствии с конкретной задачей.   Ницше однажды написал одному из своих учеников: “Вы могли бы оказать мне честь как вашему учителю, перестав быть моим учеником” (1968а). Мы полагаем, что уважение к Милтону Эриксону должно проявляться не в желании соревноваться с ним, имитировать его, а в творческом использовании сделанного им в наших частных техниках во благо нашим пациентам. Несмотря на то, что мы испытали сильное влияние Эриксона и высоко ставим его принципы, не следует рассматривать эту книгу как попытку копировать его работу.   Особенно полезными для нашей работы мы считаем идеи и техники Ричарда Бэндлера и Джона Гриндера, основателей школы психологии, названной нейро-лингвистическим программированием. Ричард и Джон – необычайно искусные интерпретаторы. Изучив терапевтические техники Милтона Эриксона, Вирджинии Сатир и других, они смогли развить свое направление. Доктор Эриксон как-то сказал нам, что много интересного узнал о своей работе от Бэндлера и Гриндера. Они, в частности, очень подробно разъяснили нам эффективную стратегию поиска потенциальных пациентов, на которых будут эффективно воздействовать методики или способы обучения, предлагаемые Бэндлером и Гриндером.   В теоретическом плане эта работа испытала также сильное влияние Пола Вацлавика, книги которого вместе с трудами Бэндлера и Гриндера, а также Милтона Эриксона, приведены в списке литературы в конце этой книги.

 

По нашему мнению, это ведущий современный теоретик в области психотерапии. Кроме того, сильное влияние на нас оказали идеи и техники Джея Хейли.

 

Терапевтические стратегии   Существуют четыре стратегии или техники получения терапевтических изменений, они одинаково значимы и при использовании лечебного гипноза, и при терапии, не использующей его.

 

Первая из них, известная как подстройка (pacing), настолько важна для терапии, что ее разработке посвящена целая глава.   Вторая техника, имеющая решающее значение и часто упускаемая из виду в процессе преподавания терапевтического мастерства, – это техника наблюдения. Возможно, это умение у Эриксона было развито в наибольшей степени. Мы вспоминаем первый контакт с ним, когда его жена Бетти вкатила Эриксона в инвалидной коляске в комнату. Он не видел, как мы пришли, потому что был в тот день болен и запоздал. Эриксон огляделся, одарил нас своим знаменитым пристальным взглядом и сказал: “Кто из присутствующих ходит не так, как все остальные?” Все, включая ту, кого он имел в виду, удивленно посмотрели вокруг.

 

Через несколько секунд он указал на одну женщину и попросил ее: “Пройдите, пожалуйста, по комнате”. Она пересекла комнату, затем вернулась на место.

 

Эриксон спросил ее: “Давно ли вы занимаетесь танцами?” По манере сидеть он мог сказать, что эта женщина чем-то отличалась, а когда увидел, как она движется, догадался, что это профессиональная танцовщица. Этот пример и многие примечательные истории, рассказываемые об Эриксоне, объясняются его необычайной способностью к чуткому наблюдению за мельчайшими изменениями в людях. Мы вспоминаем, как сами обучались психологии и медицине. Преподаватели рассматривали точное наблюдение как способность к объективному наблюдению поведения пациентов вместо теоретических умозаключений о нем. Теперь мы понимаем, насколько элементарным было обучение. Эриксон, а также Бэндлер и Гриндер, помогли нам научиться замечать изменения оттенка кожи, типа дыхания, слабые движения тела и т.п., поскольку они важны для понимания того, что происходит с пациентом в процессе гипноза.   Третья техника, к которой обычно обращаются, – утилизация поведения, и мы добавили бы к этому утилизацию системы представлений. Доктор Эриксон полагал, что каждый пациент, обращавшийся к нему, чем-то обогащал его технику. Многие из этих даров обычно не используются терапевтами, потому что на них искусственно наклеивают ярлыки симптомов; при этом терапевтам кажется, что их работа состоит в том, чтобы избавиться от “симптомов”, совершенно не понимая, что их можно использовать в процессе лечения.   Возможно, наиболее изящный пример такого применения приведен Джеем Хейли в книге “Необычайная психотерапия” (“Uncommon Therapy”, 1973). Молодой человек, попавший в больницу в Массачусетсе с диагнозом “параноидная шизофрения”, считал себя Иисусом Христом. Персонал жаловался, что его невозможно было заставить участвовать ни в какой форме терапии ни в больнице, ни вне ее и что он целый день напролет только играл свою роль. Помимо всего прочего, невозможно ввести “Иисуса Христа” в терапевтическую группу. Эриксону, работавшему тогда в больнице, рассказали об этом. Прежде чем встретиться с пациентом, он получил ряд сведений об этом человеке и мог использовать их в его интересах. Когда Эриксон увидел “Иисуса Христа” впервые, то подошел к нему и сказал: “Я слышал, что вы были плотником”.

 

Тому, конечно, пришлось ответить: “Да”. Эриксон добавил: “И еще я слышал, что вы любите помогать людям”. И снова пациенту пришлось подтвердить. “Хорошо,- сказал Эриксон, протягивая ему молоток,- мы в госпитале строим флигель для приюта и нуждаемся в вашей помощи”. За несколько минут этот человек был вовлечен в процесс терапии, которую теперь мы называем трудовой или терапией среды, в группе строителей, которым не было дела, кем он себя считает, а тем временем он учился вести себя спокойно и ровно забивать гвозди. Вскоре пациент был выписан из больницы и мог жить в обычных условиях.

 

Немногие имеют столь изящные примеры в своей практике ведения больных. Некоторые типичные случаи продемонстрируют полезность такой техники как в общей психотерапии, так и в гипнозе в частности.

 

Когда один из авторов только обучался гипнозу, он как-то раз гипнотизировал своего друга у него дома. И, хотя предполагалось, что в это время никого из соседей не будет дома, как только он начал применять технику наведения, в соседней комнате кто-то включил душ. Вместо того чтобы прийти в отчаяние от этой помехи, он использовал шум, сказав: “Ты слышишь шум душа из соседней комнаты, ты начинаешь думать о теплой, успокаивающей воде, струящейся по твоей спине; с каждой ее каплей, падающей вниз, ты начинаешь отпускать себя все больше и больше”. Шум душа стал слуховым стимулом, составной частью наведения.   Еще один пример использования системы представлений был приведен уже в этой главе, в случае с пациентом, считавшим себя упрямым. Если наш пациент заявляет, что он упрям, мы обычно поздравляем его с этим и говорим, что упрямство ему понадобится для эффективной работы над проблемой, потому что требуется много упрямства, чтобы побороть ту привычку, над которой мы работаем. Поэтому абсолютно все: привнесенную внешнюю помеху, систему представлений или ряд поведенческих проявлений, которые называют патологическими, – умелый практик сможет использовать в интересах пациента.   Четвертая стратегия достижения лечебного эффекта направлена на поддержание профессиональной гибкости врача. Многие из нас обучаются конкретным приемам обращения с пациентами.

 

Эти приемы обычно отражают теоретическую ориентацию студента или учебного заведения. Конечно, эти способы в некоторых случаях работают достаточно эффективно, иначе мы к ним никогда бы не обращались. Проблема заключается в том, что когда привычный способ не действует, многие просто используют его же вновь и вновь, увеличивая продолжительность и громкость воздействия. Когда в конце концов достигается предел силы воздействия, а прием все еще не работает, мы ищем виновного. Если сила нашего “я” велика, мы обвиняем пациента: пример из области психотерапии – пациенты, которых называют “резистентными”. Если сила нашего “я” меньше, мы просто начинаем думать, что мы плохие клиницисты.

 

Стратегия гибкости врача разработана Бэндлером и Гриндером и названа “законом разнообразия необходимых приемов” (“The Law of Requisite Variety”, 1979). Согласно этому закону, работая с пациентом, вы сохраняете свои сенсорные каналы открытыми и используете приемы, которые, по вашему ощущению, являются наилучшими. Если прием работает, то вы, безусловно, продолжаете, минимально подстраиваясь при необходимости; однако если этот прием не работает, то вы пробуете что-нибудь еще. Мы согласны с Бэндлером и Гриндером: если вы обладаете большей гибкостью и разнообразием, чем ваш пациент, в конце концов вы сможете вызвать в нем те изменения, в которых он нуждается, и в вашей практике никогда не встретится “резистентный” пациент.   Это замечание вынуждает нас оценить заново свое представление о профессионализме. Нас глубоко волнует эта проблема, и на занятиях, которые мы проводим по всей стране, мы уделяем этому много времени. Проще говоря, по нашему мнению, профессионал – это тот, кто делает работу хорошо, а любитель – тот, кто этого делать не умеет. Другого четкого различия не существует. Профессионализм не связан с вашей манерой одеваться, или с вашим кабинетом, или с другими внешними атрибутами.

 

Существует анекдот о Милтоне Эриксоне, относящийся к самому началу его практики в Мичигане. Аспирант другого факультета, писавший диссертацию о дизайне офисов, вошел в кабинет Эриксона и увидел карточный стол и несколько колченогих стульев. Аспирант сказал ему, почти извиняясь, что даже если он ученый и ему не важно, что о нем говорят, однако такая обстановка – это не то, что ожидают увидеть посетители. Эриксон посмотрел ему в глаза и сказал: “Да, но здесь же есть я!”   Слишком многие из нас имеют незыблемые представления о профессионализме, которые часто мешают эффективному воздействию на многих пациентов. Одно из наиболее распространенных, но часто явно не выраженных мнений состоит в том, что специалист в области психического здоровья должен быть всегда приятным. Хотя мы согласны, что хорошо быть приятным в ситуациях, когда мы можем доставить людям удовольствие, но важно помнить, что иногда и приятные манеры могут причинить вред пациенту. Некоторые пациенты нуждаются в “пинке”, их нужно поставить на место, и специалист, который на это не способен, теряет в эффективности по сравнению с тем, кто достаточно гибок, чтобы быть то приятным, то жестким, в зависимости от ситуации. Это особенно справедливо в отношении определенного рода зависимостей, таких как наркомания или алкоголизм, когда, по нашему мнению, специалист должен зачастую выдерживать очень жесткую линию поведения с пациентом.   Следовать правилу, по которому необходимо делать то, что позволяет, а иногда даже требует работа, это и есть личностная гибкость. Иногда мы работаем в кабинете, иногда в парке; в одной ситуации надеваем костюмы с галстуками, в другой – футболки. Важно помнить, что все в нашем поведении преследует определенную цель. Мы проявляем гибкость настолько, насколько позволяют ее пределы, не преступая при этом немногих существенных этических правил, таких как правило запрета на сексуальные отношения с пациентками. Предлагаем всем психотерапевтам пересмотреть свои этические запреты, чтобы убедиться, что они в самом деле относятся к этике, а не просто служат прикрытием их негибкости.   Подводя итоги, скажем, что хорошие стартовые качества имеет тот терапевт, который может подстраиваться к пациентам (см.

 

главу 2), умеет внимательно наблюдать, знает, как использовать то, что пациент привносит в его кабинет, и обладает широким диапазоном поведенческих приемов, позволяющих решать, как ему работать с конкретным пациентом. Терапевт может эффективно осуществлять терапевтические изменения как с помощью гипноза, так и применяя психотерапевтические или общемедицинские средства.   Проблема контроля   Контроль – это очень неопределенный, спорный и трудный вопрос, возникающий в отношениях между пациентом и специалистом. Конечная цель терапии – дать пациенту средства большего контроля за своей жизнью и позволить ему меньше чувствовать себя жертвой привычки.

 

Однако, как это ни парадоксально, мы считаем, что на начальной стадии ситуацию должен контролировать специалист. Многие техники, обсуждаемые в этой книге, по сути представляют собой приемы контроля.

 

Например, если пациент звонит и настаивает на немедленном приеме, мы заставляем его подождать неделю, даже если есть свободное время. Возможно, это спорный тактический ход, и другие специалисты придерживаются противоположной точки зрения. Но мы полагаем, что специалисты должны сохранять контроль для того, чтобы управлять ситуацией или воздействовать на нее в интересах пациентов.   Демократия не очень эффективный способ ведения психотерапевтической практики. В 60-е годы студентами мы частенько сидели на занятиях, где “либерально” настроенные преподаватели не брали на себя “командование”. Преподаватель сидел перед аудиторией, положив ногу на ногу, и спрашивал: “Чем мы сегодня будем заниматься?” Чаще всего мы ничем не занимались. По нашему мнению, управлять делом должен специалист, независимо от того, о чем идет речь – о работе в классе, кабинете врача или психотерапевта.   Многих отпугивает слово “манипуляция”. Мы открыто признаем, что все время манипулируем пациентами.

 

В конце концов физиотерапевты занимаются манипуляцией, и ничего плохого в этом нет. Манипуляция – это важная часть их работы. Они восстанавливают опорно-двигательный аппарат, манипулируя, упражняя и укрепляя травмированные или ослабевшие мышцы, чтобы пациент снова мог двигаться. Физиотерапевты не манипулируют и не берут под контроль духовную сторону и личную жизнь, не решают, как пациенту использовать восстановленную подвижность. Они ответственны только за манипулирование мышцами пациента с той целью, чтобы пациент вновь сам мог управлять ими. Психотерапевт, работающий с проблемами управления привычками, несет сходную ответственность. Временное принятие управления и манипуляция со стороны специалиста направлены на восстановление способности пациента к полному контролю над собственной жизнью.   Контроль сам по себе не является ценностью. Хорош он или плох, зависит от намерений врача-консультанта. Если специалист работает в интересах пациента, тогда управление, манипуляция или что-либо еще необходимое – это просто его работа. Для пациента нет пользы в том, что психотерапевт “славный малый”, если он не в силах ему помочь. Это может быть фундаментом дружбы, но не отношений между врачом и пациентом типа “пришел – плати”. Мы даже лжем пациентам и считаем, что это хорошо, пока это делается в интересах пациента. Если мы сочиняем историю о некоем друге, имея целью передать пациенту метафорическое сообщение, чтобы помочь ему справиться со своей проблемой, то полагаем, что для нас как медиков это не только хорошо, но и обязательно – делать все, что в наших силах, на благо пациента. Конечно, если мы лжем, чтобы получить от пациента больше денег или склонить к сексуальным отношениям, то это неэтично.

 

И опять можно говорить об этике применительно к мотивам действий, а не к действиям самим по себе. Наша книга – простой тому пример.

 

Даже если каждый описанный случай вымышлен, это не имеет никакого значения для определения ценности этой книги. Если, прочитав ее, вы сможете более эффективно работать с пациентами, значит, вы окупили потраченные деньги. И наоборот, если каждое слово в этой книге будет правдиво, но, отложив ее в сторону, вы не получите ничего как специалист, значит, вы впустую потратили деньги и время, независимо от того, насколько честными и искренними были усилия авторов.   Это очень трудный момент для большинства практиков, но мы утверждаем, что профессиональная квалификация может быть измерена не намерениями и не применением особых техник, а достижением успеха. Особенно справедливо это для управления привычками, ведь цель лечения здесь особенно прозрачна: пациент бросает или не бросает курить, сбрасывает вес или нет, освобождается от алкогольной зависимости или нет и т.д. Мы встречали много специалистов, которые хотели бы сами себя обмануть, считая, что они вполне компетентны. Несмотря на то, что их пациенты не обнаруживают прогресса, эти специалисты говорят о своих этических воззрениях, своих особенных техниках, размерах своих кабинетов и т.д. Мы считаем единственно важным критерием, наступает ли улучшение у пациента; если оно есть, то неважно, какие воздействия вы применяли или что говорили, и можно с полным основанием утверждать: вы сделали хорошую работу.   Наши убеждения, связанные с контролем веса,   курением и злоупотреблением алкоголем   В этой книге подробно обсуждаются три привычки, которые приводят множество людей в кабинет психотерапевта. Существуют проблемы контроля за весом тела, курением и злоупотреблением алкоголем. Многие другие проблемы рассмотрены не будут (азартные игры, выдергивание волос, сосание пальца, кусание ногтей и др.). Мы полагаем, что основные из изложенных принципов применимы ко всем вредным привычкам, но, чтобы сосредоточиться и дать более точные описания техники, мы ограничиваемся тремя привычками, от которых, как показывает наш опыт, страдает большая часть пациентов, обращающихся за помощью.   Давайте посмотрим, кто обращается за помощью в связи с этими проблемами. Наибольшую часть составляют пациенты, озабоченные контролем веса. В США сегодня контроль веса – это бизнес, приносящий миллиарды долларов, и специалисты по гипнозу получают выше среднего.

 

За помощью по поводу контроля веса большей частью обращаются женщины. Это не означает, что в медицинском отношении от избытка веса страдает больше женщин, чем мужчин; женщин чаще приводят в кабинет врача социальный прессинг и представления общества о том, как нужно выглядеть. Большинство мужчин, обращающихся по этому поводу, действительно имеют проблемы со здоровьем, и их направляют, а иногда даже подталкивают семейные врачи.

 

По нашему опыту, курить бросают и мужчины, и женщины в равной мере, а проблемы с алкоголем у мужчин наблюдаются несколько чаще.   Интересно, что обратившиеся к нам по перечисленным поводам часто имеют другие проблемы. К сожалению, в США все еще считается более приемлемым обращаться к психотерапевту из-за проблем с курением или перееданием, чем в связи с межличностными или психодинамическими трудностями. Поэтому каждый практикующий психотерапевт должен понимать, что нет ничего необычного в том, что мужчина, обратившийся к специалисту по поводу проблемы с курением и обнаруживший, что врачу можно доверять, говорит: “Да, кстати, у меня также уже два года нет сексуальной близости с женой”. Далее мы подробнее обсудим эту проблему.   Хотелось бы объяснить, почему мы относимся к этим расстройствам как к вредным привычкам, противопоставляя их физиологическим зависимостям. Мы не считаем, что физиологическая зависимость, являющаяся компонентом многих привычек, очень серьезна (см. главу 7). Говоря “зависимость”, неявно имеют в виду, что человек не управляет ею, но, по нашему мнению, это не так. Поэтому мы говорим с своими пациентами о “поведении” или о “вредных привычках”, противопоставляя их зависимостям. В работе с вредными привычками противопоставление физиологического и психологического является отвлекающим маневром. Это просто возврат к старому разделению понятий души и тела, от которого с философских позиций давно следовало отказаться. Мы верим в диалектическую взаимосвязь духа и тела. Они неразделимы и никогда не существовали одно без другого, исключая состояние комы. Мы полагаем, что в свое время Рене Декарт ошибался, постулируя существование несводимости понятий субъект и объект, наблюдаемый и наблюдатель, и мы не собираемся отводить 50 страниц на обсуждение того, от чего психология и медицина отказались много лет назад. Более подробно с нашими взглядами на эту тему можно познакомиться в главе 1 книги Valley & King (1978).   Гипноз   Эта книга предназначена для специалистов, которые уже знакомы с основными техниками лечебного гипноза.

 

Мы не претендуем и не пытаемся обучать здесь базисным навыкам наведения, а просто хотели бы обсудить наши взгляды, касающиеся гипноза, гипнабельности, глубины транса, этики и т.д. Они представляют собой основу остальных глав.

 

Прежде всего уделим внимание двум этическим проблемам. Одна из них очень проста и очевидна для нас, а другая значительно более сложная и неясная. Первое этическое правило заключается в том, что гипноз следует применять в рамках специальности, которой вы владеете. Хотя каждый из троих авторов обучен оказывать людям помощь в управлении болью, никто из нас не стал бы пытаться пломбировать зубы только потому, что мы можем вызвать онемение рта пациента, так как мы не специалисты в стоматологии. Точно так же стоматолог, владеющий лечебным гипнозом настолько, чтобы снимать боль или управлять ею, не станет проводить психотерапию, которой он не обучался. Раньше уже говорилось о том, что нередко люди обращаются за помощью по поводу очевидной вредной привычки, а затем дело кончается работой над гораздо более глубокими проблемами. Привычки сами по себе довольно сложны, как вы увидите из последующих глав, и понимание динамики и компенсаций, стоящих за привычками, имеет решающее значение.

 

Мы предполагаем, что наши читатели применяют лечебный гипноз, каждый в своей области, где они являются профессионалами. Мы никогда не считали себя гипнотизерами, но, скорее, психологами или врачами.   Этический вопрос более сложен и состоит в том, как представлять гипноз пациентам в ракурсе его “магических” возможностей. Мы не считаем гипноз магией, и нам не нравится, когда его ложно представляют таким образом. Это действенное лечебное средство, которое в разной степени помогает многим (на некоторых действительно оказывает почти волшебное действие, на других воздействует не столь сильно, а на кого-то не оказывает никакого влияния). Но мы твердо верим в самореализующиеся пророчества и считаем, что представление о гипнозе как могущественном, почти волшебном средстве значительно повышает вероятность сильного положительного воздействия. Итак, перед нами дилемма. В самом деле, это настолько сложно, что нам ничего другого не остается, как пытаться подстроиться (см. главу 2) к системе представлений пациента, как мы ее понимаем из первого контакта по телефону и первого интервью. Часто мы говорим людям, что гипноз – это не магия, а некоторое дополнение к их силе воли, способное помочь им преодолеть основные трудности или препятствия, перед которыми они раньше пасовали. С другой стороны, есть пациенты, которые приходят с ожиданием волшебства, так как часто направляющие их врачи говорят: “Именно это лечение и этот специалист вам помогут”. И до определенной степени мы поддерживаем эти ожидания опять-таки по той причине, что верим в самореализующиеся пророчества. Совершенно очевидно, что часть положительного действия гипноза нужно отнести на счет эффекта плацебо. Людям сказали, что как раз это лечение и этот специалист им помогут, и было бы крайне неразумно сводить на нет данный эффект. Подводя итог, мы можем только сказать, что у нас нет простого ответа на этот сложный вопрос, поэтому клиницистам необходимо относиться к нему очень серьезно и, начиная работать с каждым новым пациентом, приспосабливать подход, опираясь на интуицию.   Напрашивается вопрос: что такое гипноз?

 

Мы не знаем. Можно было бы ответить, что это измененное состояние сознания, но такой ответ в известной степени означает уход от сути дела.

 

О гипнозе мы знаем, что он эффективно работает и как его использовать.

 

В некотором смысле гипноз похож на электрошоковую терапию при депрессии. Всем известно, что эта терапия работает, известны некоторые методические варианты (например, биполярно или монополярно накладываемые электроды), но почему такое воздействие помогает, никто не знает.

 

То же самое справедливо и в отношении гипноза. Мы предполагаем, что благодаря быстрому развитию передовой технологии в области исследований мозга ответ будет получен наукой в течение десяти лет. Мы ожидаем этого с волнением, как, вероятно, и вы. Между тем имеются определенные знания о гипнозе, которыми мы хотим с вами поделиться.   Во-первых, рассмотрим щекотливый вопрос о подверженности гипнозу, или гипнабельности. Имеются две хорошие обзорные работы, которые в совокупности представляют все точки зрения; вероятно, вы с ними знакомы: Вайценхоффер (Weitzenhoffer, 1980) и Барбер (Barber, 1980).

 

Мы полагаем, что можно погрузить в гипноз каждого, если добиться концентрации его внимания в течение нескольких минут. Нужно задать клинический вопрос о мотивации. Мы сталкивались на семинарах с людьми, которые были протестированы по различным шкалам чувствительности, и им говорили, что они почти совсем не обладают гипнабельностью. Однако мы обнаружили, что многие из них легко поддаются гипнозу, если он был применен соответствующим образом. Мы совершенно убеждены в том, что если так называемому негипнабельному человеку, который корчится перед вами от боли в суставе, сказать: “Послушайте меня одну минуту, и боль уйдет”, – то перед вами будет уже вполне гипнабельный субъект.   На лабораторные измерения восприимчивости к гипнозу влияет экспериментальный характер ситуации. Испытуемые не мотивированы поддаваться гипнозу – они просто объекты эксперимента. Для должного контроля экспериментальных условий в большинстве исследований гипнабельности при наведении используют также фонограмму, которая не приспособлена к индивидуальным особенностям испытуемого. Понятие гипнабельности дает врачу слишком много оснований для оправдания своей несостоятельности.

 

Вместо того чтобы проявить гибкость и воспользоваться особенностями поведения, что обсуждалось выше, специалисты очень часто пробуют применить один-два привычных подхода, и если это не дает результата, то субъект объявляется негипнабельным, и на этом дело кончается.   Мы уверены, что каждый обратившийся к нам может каким-либо образом испытывать транс. Наша работа состоит в том, чтобы находить подходящий момент и метод, чтобы гипнотическое состояние возникло. Хотя это утверждение может показаться радикальным, мы абсолютно отвергаем понятие негипнабельности, невосприимчивости к гипнозу.

 

Существуют пациенты, которые по каким-то особым причинам не хотят поддаваться гипнозу. Обычный пример – человек, буквально подталкиваемый семьей и лечащим врачом бросить курить. Он на деле этого не хочет и не верит, что если войдет в транс, то бросит курить. Этот человек является негипнабельным не потому, что он не может вращать глазами определенным образом или имеет определенную структуру личности, а просто он гораздо сильнее мотивирован не поддаваться гипнозу, чем поддаваться. Клиническая проблема состоит в том, что процедура отбора потенциальных пациентов оказалась не достаточно хороша для того, чтобы отсеять его сразу (см. главу 8).   Еще одно понятие, которое довольно часто обсуждается в литературе, относится к глубине транса. В нашей практике очень редко бывали случаи, когда градация глубины транса оказывалась полезной. Хотя очевидно, что существуют различные уровни транса, характерные для каждого отдельного пациента, мы видели, как удивительные изменения происходили у субъектов, находящихся в таком легком трансе, что неквалифицированный наблюдатель даже не заметил бы его. Мы наблюдали и людей, впадавших в глубокий, почти сноподобный транс, и все же не обнаруживавших улучшения. Поэтому, хотя мы признаем существование четко различаемых при наблюдении уровней транса, в нашем клиническом опыте не обнаруживается существенной взаимосвязи между так называемой глубиной транса и клинической эффективностью.   Прежде всего хотим напомнить, что транс – это скорее естественное явление, чем уникальный опыт, который может быть вызван только в кабинете врача-специалиста. Почти каждый человек повседневно переживает естественные состояния транса. В конце этой главы мы продемонстрируем, что мы говорим пациентам о трансе, подготавливая их к гипнозу.   Существует два типа переживаний транса, которые мы относим либо к “гипнозу с маленькой буквы” – малому гипнозу, либо к “гипнозу с большой буквы” – большому гипнозу. Большой гипноз – это формально вызванный транс, он обычно используется в медицине. Малый гипноз – естественное явление, которое мы обсуждаем. Хороший пример гипноза – мгновенное изумление или транс, который возникает после того, как вы пришли в замешательство.

 

С этой точки зрения великим гипнотизером всех времен, возможно, была комическая актриса Грэйси Аллен. Суть ее оригинальности состояла в том, что она пропускала в рассказе какую-нибудь подробность, и поэтому следование ее сумасшедшей логике внезапно приводило всякого в состояние, которое мы назвали трансом малого гипноза.

 

Вот диалог:   Грэйси.

 

Когда ты собираешься замуж за своего мальчика, Эдна?   Эдна. Не знаю, поженимся ли мы, у нас разлад.

 

Грэйси. В чем дело?   Эдна. Он считает, что его жена должна работать после свадьбы.

 

Грэйси. Я считаю, он прав.   Эдна. Как?!   Грэйси.

 

Ну ты же не захочешь, чтобы она суетилась у тебя в доме, особенно после того, как вы с Эдди только что поженитесь.     Мы лучше поймем, что такое транс, если немного узнаем о функциях левого и правого полушарий мозга или, как метафорически выражаются психологи, сознательной и бессознательной психики. Левое полушарие мозга, или то, что мы называем сознательной психикой, отвечает за наши аналитические процессы. Оно ответственно за язык, логику и т.д. Правое полушарие мозга не имеет присущего ему языка в лингвистическом смысле. Его функции – это использование сигналов, приходящих от органов чувств, таких как зрительные образы, и оно оказывает значительное влияние на поведение человека. Метафорически мы называем его бессознательной частью психики.

 

Здесь возникает лингвистическая проблема, потому что нужно объяснить, как функционирует нечто, не использующее язык для своей работы.

 

Мы в основном пользуемся понятиями левого полушария, чтобы объяснить, как работает правое. Или мы могли бы сказать, что пытаемся заставить вас осознавать то, что на самом деле не является сознательным.

 

Один из лучших способов понять это явление – изучить исследования людей, перенесших комиссуротомию – операцию, в результате которой разрушается связь между двумя полушариями. Эта операция была проведена в последние 15 лет примерно двумстам людям, обычно с целью предотвращения у них неуправляемых припадков.

 

Возможно, во всем мире именно они самые интересные индивидуумы для изучения, потому что у них в буквальном смысле функционируют два мозга, совершенно не связанные друг с другом и не имеющие средств для взаимной связи.   Исследование этих пациентов показало мощное влияние, которое правое полушарие, или бессознательное, оказывает на поведение человека, несмотря на то, что он этого не осознает. В типичной работе (Sperry, 1968) испытуемого просили фиксировать взгляд на пятне в середине экрана телевизора. Справа от пятна было написано слово “розовый”. Оно находилось в правом поле зрения, которое связано с левым полушарием.

 

На другой стороне экрана было написано слово “банан”, оно находилось в левом поле зрения, связанном с правым полушарием. Испытуемому дали на выбор десять цветных карандашей, чтобы он изобразил, что ему хочется. Человек выбрал розовый карандаш и нарисовал банан.

 

Когда его попросили прокомментировать это, он мог объяснить, что выбрал розовый карандаш, потому что видел на экране слово “розовый”, поскольку отделы мозга, отвечающие за языковую деятельность находятся в левом полушарии, и он распознал понятие “розовый”. Но когда его спросили, почему он нарисовал банан, испытуемый не знал и мог объяснить это тем, что он работал левой рукой, и банан было легко нарисовать, потому что “все линии идут вниз”.

 

Того факта, что его правое полушарие, или бессознательное, находилось под влиянием понятия “банан”, оказалось достаточно, чтобы оно воздействовало на его поведение и заставило нарисовать банан, и все же испытуемый этого совершенно не осознавал. Когда его спросили, почему он нарисовал банан, пациент для объяснения развил свою собственную теорию, совершенно не осознавая бессознательного воздействия.   Были проведены буквально сотни исследований с пациентами, подобные только что описанному, они показали мощное воздействие сообщений, направленных правому полушарию, и полное отсутствие сознательной осведомленности испытуемого об этих воздействиях. Более подробный обзор этих работ можно найти в работе Springer и Deutsch (1981). По нашей концепции гипноза транс – это состояние сознания, в котором субъект открыт для принятия сообщений правым полушарием, или бессознательным. Хорошее гипнотическое наведение и хорошая гипнотическая работа будут стимулировать это полушарие и окажут таким образом сильное влияние на человека, как правило, помимо его сознания.

 

Наиболее важное преимущество работы вне сознания человека состоит в том, что она позволяет временно исключить критические суждения левого полушария (такие, как мнение о том, что он не может что-то делать или что мир не может обладать каким-то свойством, не соответствующим его представлениям.

 

Вместо этого появляется возможность формировать новые критерии в отношении определенных ситуаций или форм поведения. Иначе говоря, используя бессознательное правое полушарие, врачи в состоянии обходить любое сознательное сопротивление, которое есть у пациента.

 

На пациента оказывают влияние для того, чтобы появились здоровые перемены в поведении, не вступая при этом в излишние беседы, которые часто сопровождают аналитическую терапию.   В современных способах гипноза, развитых Эриксоном, понимание не считают полезным, так как оно действительно порой вредит лечению. Люди часто пользуются пониманием – диалогом левого полушария с самим собой или с терапевтом, – чтобы настаивать на одних и тех же аргументах, по сути отговорках, и не изменяться в лучшую сторону. Альтернативный подход состоит в том, чтобы вызывать перемены в поведении в сторону выздоровления и позволить новым установкам естественно развиваться, скорее принимая форму изменений в поведении, чем какую-либо иную.

 

Именно поэтому большинство гипнотерапевтов под влиянием доктора Эриксона и его коллег систематически используют способствующие забыванию сообщения как часть процедуры транса (см. главу 4). Чем меньше пациент может помнить о сеансе, тем больше вероятность эффективного воздействия.

 

Мы считаем, что у транса есть три основные функции. Первая – это временное устранение критических суждений, которое упоминалось только что. Вторая – замедление физиологических процессов человека, что позволяет как на сознательном, так и на бессознательном уровне, концентрироваться на насущной задаче, получать информацию от правого полушария и с ее помощью понимать свою проблему иным образом. Третья основная функция – установление отношений сотрудничества между врачом и пациентом.

 

Эти отношения действительно приятные и способствуют хорошей клинической работе как с помощью гипноза, так и помимо него. Достигается это двумя способами, которые детально разработаны в нашей ранней работе “Коммуникация, не встречающая сопротивления” (“Irresistible Communication”, King, Novik, Citrenbaum, 1983).   В данной книге мы рассмотрим два основных способа общения с пациентами, используя которые вы никогда не столкнетесь с таким явлением, как “сопротивление”. Первый способ – создавать ситуацию, в которой пациент не может потерпеть неудачу. Что бы ни было сделано – все правильно.

 

Мы используем следующую метафору. Мы стреляем в воздух и называем мишенью все, во что попадет стрела. Это может показаться неким фокусом, однако спустя короткое время пациент чувствует, что он не может проиграть, в результате чего он расслабляется и вовлекается в решение насущной задачи.   Позвольте еще раз привести пример из работы Милтона Эриксона. Он часто предлагал лицам, находящимся в состоянии транса, левитацию руки. Чаще всего Эриксон получал желаемый эффект, но если этого не происходило, он просто смотрел на пациента и говорил: “Хорошо, вы уже находитесь в более глубоком состоянии транса, чем я полагал возможным”.

 

То есть отсутствие левитации представлялось как показатель даже более глубокого транса, чем можно было ожидать на такой ранней стадии. Поступая таким образом, Эриксон создал терапевтическую двойную связку. Что бы человек ни сделал, он делал это прекрасно, и его поведение объявлялось сотрудничеством. Если рука пациента левитировала, это подтверждало, что он находится в трансе и, естественно, действует заодно с гипнотерапевтом.

 

Но если рука не левитировала, это не объявлялось противоречащим духу сотрудничества или отсутствием транса, а квалифицировалось как глубокий транс.   И опять-таки, веря в мощь самореализующегося пророчества, мы утверждаем, что пациенты в самом деле начинают верить и вскоре приходят к полному сотрудничеству с вами, если вы говорите им о сотрудничестве как о свершившемся факте. При таком типе работы снимается тревожность ситуации, так как пациенты никогда не могут не пройти тест: что они ни сделают – все хорошо. Вводя в транс, мы часто просим пациентов представить себе числа, написанные на доске, и считать в обратном порядке от ста до нуля, но даем инструкцию таким образом, чтобы было понятно, что по мере продвижения к нулю будет все труднее и труднее увидеть и произнести эти числа (это неизбежно, как нам известно), и, однако, мы просим пытаться добраться до нуля.

 

Это еще один пример терапевтической двойной связки, при которой пациент не может потерпеть неудачу.

 

Если пациентам становилось все труднее и труднее видеть и называть числа и не удавалось дойти до нуля, значит, они вели себя точно так, как было предсказано, и могли считать, что хорошо погружаются в транс.

 

Те же, кто прикладывали большие усилия и добирались до нуля, также сотрудничали, поскольку их просили “пытаться” выполнить задание. Мы выражали благодарность и давали дальнейшие инструкции.

 

Иными словами, ситуация выстраивалась таким образом, чтобы не было борьбы между психотерапевтом и пациентом, и в конце концов создавалась реальная предпосылка для достижения полного сотрудничества со стороны пациента.   Еще одно указание, как добиться от пациентов полного сотрудничества,- избегать говорить с ними о том, что они чувствуют. Мы предполагаем, что каждый, кто обращается к психотерапевту, особенно по поводу вредных привычек, отчасти не хочет расставаться со своей привычкой. Люди не стали бы платить гонорар и тратить время на визиты к нам, чтобы бросить курить, если бы этому не препятствовало желание продолжать курение (иначе они сами выбросили бы сигареты в мусорный ящик и занялись своими делами). Ошибка, совершаемая многими гипнотерапевтами, – говорить людям, что они чувствуют. Это позволяет небольшой упорствующей части личности одержать верх. Если вы, проводя наведение транса, совершаете данную ошибку и говорите пациентам, что они чувствуют себя все более и более расслабленно, ощущая теплую волну, поднимающуюся по телу, а в какой-то части тела возникает малейшее напряжение, то происходит одно из двух.

 

Либо пациенты дискредитируют вас, потому что вы говорите о полном расслаблении, когда этого нет, либо они обвиняют себя и решают, что гипноз у них не получается. Если вы хотите, чтобы ваши пациенты расслабились, вам необходимо заставить их достаточно долго концентрировать внимание на чем-нибудь, и это дает нужный результат.

 

Часто мы предлагаем пациентам попеременно сосредоточивать внимание на различных частях тела, отмечая разницу в ощущениях для каждой части тела на вдохе и выдохе. (Конечно, мы постоянно подстраиваемся к пациенту, как описано в главе 2. Это означает, что мы произносим слово “вдыхать”, когда человек делает вдох, и слово “выдыхать”, когда человек делает выдох, и т.д.). Таким способом мы создаем ситуацию без неудач, потому что пока пациенты охотно следуют указаниям, нет никакой возможности потерпеть неудачу, поскольку мы не обсуждаем с ними их ощущения. Мы знаем, что если будем действовать так достаточно долго, то получим желаемый результат без всякой вероятности неудачи.

 

Повторим еще раз, что, выстраивая ситуации, в которых пациенты не могут быть не правы, не говоря с ними об их ощущениях, а концентрируя внимание только на поведенческих проявлениях (почти как живой аппарат обратной связи), мы устанавливаем отношения сотрудничества, в которых пациенты сосредоточиваются и на сознательном, и на бессознательном уровне и позволяют себе быть открытыми для новых критериев из-за временного устранения критических суждений. Это ключи к успеху лечебного гипноза.   Если нет критической ситуации по медицинским показаниям, обычно, прежде чем начать наведение, мы проводим беседу с пациентом о трансе. Несмотря на то, что с каждым пациентом беседа проводится индивидуально в соответствии с его исходной системой представлений, мы полагаем полезным объединить некоторые подробности в этой главе и предложить вашему вниманию запись типичной вводной беседы.     “Теперь, Сьюзен, я хотел бы рассказать вам немного о гипнозе, прежде чем мы начнем. Во-первых, я хотел бы сказать вам, что транс – это очень естественное явление.

 

Вы много раз бывали в трансе, даже если вас никто не гипнотизировал. Например, могу поспорить, что вы можете вспомнить случаи, когда вели свою машину по знакомой улице или автостраде, думая о разговоре, который только что состоялся у вас с кем-то, или вспоминая то, что совсем недавно произошло с вами, или слушая музыку в автомобиле, и так отрешились от реальности, что ваше сознание было занято, и вы даже не заметили нескольких светофоров, которые обычно проезжаете, или ресторан, и, однако, какая-то ваша часть вела автомобиль, соблюдая правила, так как при таких условиях человек едва ли пропустит переключение светофора или врежется в идущий впереди автомобиль. Так вот эта часть вас, которая вела машину, называется бессознательным, а пережитое вами состояние и есть транс. Возможно, вы вспомните другой эпизод, когда вы были на спектакле или концерте, или слушали оратора и это привело вас в такой восторг, что вы ощутили состояние отрешенности когда все закончилось.

 

Вы посмотрели на часы, удивились, обнаружив, что истекло полтора часа, потому что вам казалось, что прошло 10 или 15 минут; вы даже не помнили, как вы двигались во время представления.

 

Это тоже был транс.   Действительно, транс – это настолько естественное явление, что не один раз люди, впервые испытавшие транс в этом кабинете, были разочарованы пережитым и считали, что у них ничего не получилось.

 

Я вспоминаю, как я впервые был под гипнозом 15 лет назад. Это было поздно вечером, после долгого рабочего дня, и я помнил, как сидел здесь и слышал все, что мне говорили, и не ощущал сонливости или забытья, и был уверен, что в этом опыте потерпел неудачу, и был очень зол на себя.

 

Тогда гипнотерапевт предложил мне вообразить, что к моим запястьям прикреплены шары с гелием. Когда я представил себе это, то увидел, что моя рука поднимается. Но знаете что, Сьюзен? Я знал, что это я поднимаю руку, и знал, что могу опустить ее в любой момент, когда захочу, но мне казалось разумным действовать заодно с гипнотерапевтом – в конце концов для этого я и пришел сюда.

 

(Это, конечно, также тонкое сообщение, передающее просьбу о содействии пациента). Но после того, как моя рука оставалась поднятой в течение часа и 15 минут, Сьюзен, я сказал себе: “Что-то необычное происходит”.   Повторяю еще раз: когда вы переживаете транс впервые, следует помнить, что скоро вы позволите себе быть более спокойной, и вас не будут беспокоить какие-то мистические ощущения, которые многие люди приписывают гипнозу. Имеются, однако, признаки транса, я мог бы помочь вам увидеть их, чтобы вы узнали, что переживаете нечто экстраординарное.   Во-вторых, Сьюзен, и об этом я говорю каждому пациенту, имеется вопрос: можете ли вы войти в состояние транса или нет. Знаете, Сьюзен, почти каждый, кто приходит в мой кабинет, будь то известный хирург или техничка больницы, или кто-нибудь находящийся между ними на общественной лестнице, испытывает некоторое опасение относительно своих возможностей. И я хотел бы сообщить вам, что мне известно, что вы это можете. Действительно, Сьюзен, я уверен, что каждый, имеющий IQ, равный 80, а я предполагаю, что вы попадаете в эту категорию, может войти в состояние транса. Разрешите мне снять с вас это бремя, Сьюзен, и сказать вам, что это моя работа – помочь вам войти в транс. Я не знаю, насколько быстро вы войдете в это состояние. С одними это происходит тотчас же, в первые 5-10 минут работы, другим требуется большая часть первого сеанса, а третьим это не удается до следующего сеанса, когда мы пробуем четвертый или пятый способ. Но я хочу, чтобы вы знали, что мне известно о ваших возможностях входить в транс и я принимаю на себя ответственность за то, что это случится. Поэтому вы можете расслабиться и просто получать удовольствие от этого переживания. Если бы кто-нибудь вошел сюда и сказал: “Держу пари, вы не сможете ввести меня в транс”, – он мог бы оказаться прав в своем упорстве, и я даже не стал бы пытаться. Однако те, кто, подобно вам, пришел сюда, заплатил деньги и ожидает, что его проблемами займутся, имеют мотивацию для работы. Поэтому хочу сказать вам еще раз: я не сомневаюсь в ваших возможностях.   Последнее, что я хочу сказать о трансе вам, Сьюзен, имеет отношение к понятию управления. (В этот момент я обычно вынимаю иглу длиной полтора дюйма 20-го размера и держу ее перед пациентом, она сама по себе вызывает транс, так как многие люди боятся игл.) Вы видите эту иглу? Когда мы ездим по стране, обучая врачей гипнозу, и работаем над управлением болью, мы берем эту иглу и втыкаем ее в тыльную сторону кисти руки с одной стороны и вытаскиваем с другой стороны через вот эту вену. Если люди могут позволить себе оставаться спокойными во время этой процедуры, то невольно вспоминаешь тот род самоконтроля, о котором мы читаем в описаниях, как йоги ходят по раскаленным углям или проделывают что-то подобное этому. Возможно, вы учились кататься на велосипеде и кто-то – отец, или брат, или сестра – помогал вам, поддерживая седло велосипеда несколько минут, пока вы искали равновесие, и бежал вместе с вами, пока была необходимость. Когда они отпускали вас, вы сами управляли ситуацией. Человек рядом с вами был просто учителем или помощником.

 

Я также скорее помогаю вам в обучении основам самоконтроля, а вовсе не управляю вами.

 

Еще, Сьюзен, для людей, приходящих сюда, контроль – это важный вопрос. Возможно, вы слышали или видели на эстраде, как люди под гипнозом делали глупости, например, лаяли по-собачьи или открывали глаза и думали, что они на сцене голые, или что-нибудь в этом роде. Позвольте мне объяснить вам.

 

Гипнотизер на эстраде получает так называемый эффект добровольца. То есть он находит человека, которому хотелось бы выйти на сцену, а не того, которого подталкивает кто-то другой. Если этот человек сколько-то выпил в ночном клубе и выходит на эстраду с фокусником и гипнотизером, он понимает, что ставит себя в глупое положение, и поступает так не потому, что хочет делать из себя дурака, а потому, что хочет потом рассказывать друзьям, что испытал. Вот в чем причина того, что показывают в ночных клубах. Я думаю, Сьюзен, что лучше владею гипнозом, чем любой эстрадный гипнотизер, какого только вы можете найти, но я сомневаюсь в том, что могу заставить кого-нибудь из приходящих сюда лаять по-собачьи и порхать вокруг, словно птичка. Это было бы для них унизительным, неуместным опытом, и я сомневаюсь, что мне удалось бы склонить людей к сотрудничеству со мной при таком образе действий. Меня часто спрашивают: “Что произойдет, если у меня будет сердечный приступ, когда я нахожусь в состоянии транса?” И я отвечаю: “Я не сомневаюсь, что вы откроете глаза, встрепенетесь, пойдете к телефону, наберете 911, и поскольку мы находимся в Питтсбургском университете, через несколько минут вам помогут (при этом обычно раздается смех пациента). Я также не сомневаюсь, что если вы, находясь даже в глубочайшем трансе, почувствуете запах дыма, то откроете глаза и отреагируете на то, что происходит, и сделаете то, что нужно для вашей безопасности. Дело в том, что вы совершенно не теряете контроля во время этого опыта, и я думаю, что очень скоро вы в этом убедитесь.   Поэтому, Сьюзен, подводя итоги, повторяю еще раз. Транс – это очень естественное состояние, оно, возможно, вначале разочарует вас тем, что не является более мистическим. Однако, когда вы получите хорошие результаты – а результаты будут, – ваше разочарование исчезнет. Я знаю, что вы можете это делать, у меня нет сомнений в вашей способности войти в транс и делать то, что нужно.

 

В этой ситуации вы действительно научитесь основам самоконтроля. Я никогда не буду вами как-то управлять. Теперь, Сьюзен, хотите ли вы задать какие-нибудь вопросы о гипнозе или касающиеся меня, прежде чем мы начнем?”   Последнее замечание в завершение этой главы: лечебный гипноз – очень мощное орудие. Повторяем: необходимо, чтобы психотерапевт управлял всем терапевтическим процессом. Мы упоминали также, что несмотря на то, что пациент действительно учится основам самоконтроля, бытует множество фантазий о том, что можно устанавливать контроль с помощью гипноза.

 

Один из способов снять напряжение, возникающее в связи с этой проблемой контроля, – использовать юмор. Милтон Эриксон оказывал сильнейшее влияние на людей. Даже в старости, когда он был болен и прикован к инвалидному креслу. В его присутствии возникал страх, потому что он как будто мог читать ваши мысли (благодаря своему искусству наблюдателя). Но доктор Эриксон обладал также изумительным чувством юмора. Он никогда не воспринимал слишком всерьез ни себя, ни ситуацию.   Многие наши пациенты упорно работают над разрешением своих проблем, они настолько серьезно воспринимают свои ситуации, что почти сковывают себя этим, что очень мешает работе гипнотерапевта. Раскрепощенная, пронизанная юмором атмосфера создает, вероятно, наилучшую среду для здоровой, продуктивной работы так же, как для преподавания и обучения.     “Вы здесь ненадолго, посмейтесь немного и не относитесь к вещам так серьезно – особенно к себе самому”.   Марк Твен   2. ПОДСТРОЙКА   Многих пациентов с пагубными привычками можно образно представить себе балансирующими на крутом обрыве над коварным ущельем и не знающими, где его обойти или что делать. Врач на безопасной стороне ущелья может звать пациента и просить, чтобы он перешел на другую сторону, но, вероятно, тот, испытывая панику и растерянность, не сдвинется с места.

 

Вместо уговоров врачу следует перейти на сторону пациента, взять его за руку и вести в безопасное, более здоровое место. Так мы характеризуем понятие подстройки или ведения, которое является базисным для современного гипнотического подхода. Подстройка означает установление контакта с пациентом в рамках его реальности (его картины мира), для того чтобы в дальнейшем можно было привести его к более здоровой и дающей удовлетворение реальности.

 

Существуют две основные формы подстройки: вербальная и невербальная.   Вербальная подстройка   Приведем клинический пример подстройки в случае нарушения пищевого поведения. Молодая женщина впервые пришла на прием к одному из нас. Она страдала ожирением, была неряшлива и говорила, что она “ужасная дура” и “люди ее не выносят”.

 

Типичная сочувственная реакция могла бы заключаться в попытке успокоить ее, говоря, что дела в действительности не так плохи.

 

Однако более полезный ход заключался в том, чтобы подстроиться к ней следующим образом: “Да, вы ужасная дура, и я не знаю, как долго смогу вас выносить, поэтому давайте сделаем то, что нужно, чтобы изменить положение дел”. Женщина ответила: “Спасибо, что вы меня выслушали.

 

Я рада, что нашла честного врача”. В этом примере врач подстроился к тому, что сказала пациентка, вплоть до повторения ее выражений, чтобы потом вести ее к лучшему состоянию.   Используя вербальную подстройку, терапевт упоминает прошлый или настоящий опыт, который неоспорим для слушателя, а затем добавляет к этому внушение, которое обычно принимается. Милтон Эриксон иногда называет эту форму коммуникации использованием “последовательности принятия” (серии “да”). В своей ранней работе Эриксон (Erickson, Rossi and Rossi, 1976) обнаружил, что если субъекту предъявляется серия утверждений, на которые, по всей вероятности, последует утвердительный ответ, тогда существует высокая вероятность принятия следующего утверждения. Это очень похоже на контингентные внушения, которые обсуждаются в главе 6. Вот пример типичной гипнотической коммуникации, использующей трюизмы для создания последовательности принятия: “Вы смотрите на эту страницу, ваши глаза распознают слова, которые на ней напечатаны, ваш разум следит за мыслью, и вы можете заинтересоваться тем, как повысится ваша профессиональная эффективность после чтения этой книги”. Метод создания данного высказывания – это подстройка, подстройка, подстройка и ведение. Последнее ведущее высказывание, внушающее транс, может создавать основу для наведения гипнотического транса (например: “Если вы продолжаете читать, то позвольте себе впасть в приятный транс”).

 

Другой способ объяснить понятие подстройки состоит в том, что оно включает коммуникацию, которая всегда находится в пределах опыта пациента. Поэтому она, скорее всего, будет принята; это усиливает сотрудничество в терапевтических отношениях. Можно определить гипноз как взаимную подстройку или синхронизацию двух человек.

 

В таких ситуациях человек, держащий бразды правления (надеемся, врач), имеет возможность вести пациента к другим реалиям. Как отмечалось в главе 1, неприятие эффективной гипнотической коммуникации невозможно, потому что она точно отражает переживание пациента. Продуктивно работающий гипнотерапевт, подстраиваясь к пациенту, стремится использовать в коммуникации только то, что “гарантировано от неудачи”. Проиллюстрируем сказанное фрагментом записи сеанса гипноза.

 

А теперь ваши глаза закрыты. И вы можете слышать мой голос, и вы делаете вдох (говорится, когда пациент делает вдох) и выдох (когда пациент делает выдох). И вы, может быть, чувствуете, как дрожат ваши веки, и они могут продолжать дрожать или прекратить это делать только тогда, когда они будут к этому готовы.

 

И звучание моего голоса, и гул кондиционера рядом с вами, и громкие хлопки на улице (когда пациент вздрогнул, услышав это), и снова звучание моего голоса. И ваше сознание может следить за всем, что здесь происходит с того момента, как ваше бессознательное будет слышать все, что я говорю. И вы вдыхаете и выдыхаете, и когда вы слышите этот телефонный звонок, вы можете позволить себе войти в транс, и можете даже пока не заметить этого.     Эта гипнотическая коммуникация позволяет подстроиться к текущему опыту пациента и гарантирована от неуспеха. Следует сделать два замечания относительно этого примера. Во-первых, во время сеанса был шум, который мог бы быть воспринят как помеха и пациентом, и психотерапевтом. Согласно понятию подстройки, каждое ощущение, осознаваемое пациентом, должно быть прокомментировано таким образом, чтобы стать частью наведения транса, а не помехой. Во-вторых, даже если пациент не осознает переживания транса, слова “даже пока” в конце предложения не дают этому высказыванию стать ошибочным и к тому же создают самореализующееся пророчество транса в ближайшем будущем.   Читатель может понять, что подстройка представляет собой форму утилизации, которая обсуждалась в главе 1. Мы не боремся с пациентом, говоря ему, что представляет собой данный опыт, потому что это могло бы привести к разногласиям. Вместо этого мы сообщаем о нашем понимании и принятии реальности пациента. Такой союз с пациентом создает атмосферу доверия, способствует отношениям сотрудничества и облегчает ведение пациента к более здоровым паттернам.   Репрезентативные системы   Выявление и использование систем репрезентации переживаемого опыта является полезным и интересным способом эффективной подстройки к пациентам.

 

Это понятие было детально разработано Бэндлером и Гриндером (1975).   Пожалуйста, представьте себе, что вы находитесь на прекрасном побережье в солнечный день.

 

Чайки, песок и волны, набегающие на берег. Как вы это переживаете? Некоторые читатели, вероятно, прежде всего увидели сцену на берегу в своем воображении. Другие, возможно, в основном слышали звуки, например, крик чаек и шум прибоя. А кто-то еще мог бы ощущать кожей тепло солнечных лучей, ласкающий песок или свежий ветерок. Конечно, кто-то смог бы переживать ощущения всех описанных модальностей: зрительные, слуховые и кинестетические. Однако каждый из нас предпочитает использовать одну из этих систем, это происходит на бессознательном уровне. Преобладающая модальность называется основной репрезентативной системой личности.

 

Два других ощущения – запаха и вкуса – не столь превалируют у человека, как зрительное, слуховое и кинестетическое, но очень существенны для других биологических видов. Для нас важно, что определение и использование основной репрезентативной системы пациента дают врачу возможность более эффективно подстроиться к нему. Имеются два способа установления основной репрезентативной системы пациента: 1) слушать сказуемые (предикаты), используемые в речи, и 2) наблюдать паттерны сканирующего движения глаз.

 

Использование предикатов   Обращая внимание на глаголы, наречия и прилагательные, которые использует пациент, врач может определить основную репрезентативную систему пациента и затем в соответствии с этим использовать сказуемые в своей речи. В результате пациент не только лучше понимает слова психотерапевта, но и – на интуитивном уровне – воспринимает врача как союзника, что очень важно.

 

Пациенты, у которых основная репрезентативная система зрительная, часто используют такие слова, как смотреть, видеть, ясно, картина, светлый или темный. Те, у кого основная репрезентативная система кинестетическая, используют слова: чувствовать, тяжелый, легкий, давление, схватить или держать. Люди с основной слуховой репрезентативной системой часто употребляют слова: слышать, сказать себе, разговор, звучит как, гармонировать и т.п.   Давайте для иллюстрации изучим пример коммуникации, которая является недостаточной, потому что психотерапевт не учитывает, какие предикаты использует пациент, то есть не подстраивается под него.

 

Пациент: Доктор, я все время говорю себе, что мне лучше больше не пить, но я просто не могу этого не делать. Я пришел сюда послушать, что вы скажете.

 

Доктор: Я предполагаю, вы устали от этого?   Пациент: Ну, я много думал об этом и говорил с друзьями, и теперь пора послушать вас.   Доктор: Так что же вы чувствуете в связи с вашими выпивками?   Пациент: Что я чувствую? Что вы имеете в виду?

 

Доктор: Ну, вы знаете. Что вы нутром чувствуете?   Пациент: Доктор, я вас не понимаю.

 

Я надеялся услышать от вас какие-нибудь рекомендации.     Конечно, основная репрезентативная система вышеописанного пациента слуховая, но добросердечный доктор пытался перевести пациента на уровень чувств, может быть, его учили этому в аспирантуре или медицинском институте. Он не подстраивался к опыту пациента. В таком сценарии этот врач мог бы потратить полгода или год, обучая пациента “быть в контакте со своими чувствами”, так что терапия в конце концов могла бы дать результаты. Но, подстраиваясь к предикатам пациента, можно было с самого начала значительно облегчить общение и терапию.   Для контраста приведем пример эффективной клинической коммуникации, которая подстраивается к основной репрезентативной системе пациента, в данном случае зрительной.     Пациент: Я курю уже 40 лет.

 

Сигарета помогает мне со многим справиться. Я просто не могу мысленно увидеть себя без сигареты.   Доктор: Я понимаю, но вы сможете бросить взгляд на это зрелище позже. Сначала давайте посмотрим на исходную картину.   Пациент: Какую картину вы имеете в виду?   Доктор: Я подразумеваю, как сигареты являлись вашим спутником во многих случаях и помогали вам многие годы.   Пациент: Хорошо.

 

Я рад, что вы это понимаете. Вы, кажется, из тех специалистов, которые могут пролить свет на это.

 

Наконец, дадим читателю еще один пример эффективной коммуникации теперь уже с кинестетической основной репрезентативной системой.   Пациент: Доктор, я чувствую себя ужасно, таская повсюду этот лишний вес.   Доктор: Я уверен, что это тяжелое бремя.

 

Пациент: Это верно. Но я не чувствую, что смогу соблюдать диету без посторонней помощи.   Доктор: Я рад вам помочь. Скоро вы будете крепко стоять на своих собственных ногах.     В каждом из приведенных примеров основная репрезентативная система пациента была очевидна.

 

Однако бывают случаи, когда значительно труднее определить ведущую репрезентативную систему или психотерапевту приходится разговаривать сразу с двумя или несколькими людьми с разными репрезентативными системами. В этом случае врач может использовать две или три репрезентативные системы или пользоваться нейтральными словами (например: “Я понимаю, что вы хотите сказать”).

 

Можно употреблять и другие нейтральные слова: думать, разбираться, осознавать, опыт и т.д.

 

Сканирующие движения глаз   Пожалуйста, потратьте немного времени и ответьте, сколько дверей в вашей квартире или в доме внутри и снаружи.   Отвечая на этот вопрос, вы можете заметить, что, пока вы решали эту проблему, ваши глаза двигались вверх и влево. Некоторые из читателей, возможно, заметили, что их взгляд устремлялся прямо вперед и они, наверное, выглядели озадаченными. При этом зрачок, вероятно, расширялся. Дело в том, что для ответа на вопрос, сколько дверей в вашем доме, вам необходимо было сформировать зрительный образ. Приходилось смотреть снаружи и внутри вашего дома, представлять себе то, что вы видели прежде.

 

К тому же, чтобы вызвать в воображении нужные картины, ваши глаза должны были подниматься вверх и двигаться влево или вперяться прямо перед собой, при этом зрачки расширялись. Этот процесс называется сканирующим движением глаз и связан с установлением неврологической связи. Такое происходит с каждым из нас. Глаза “правшей” и большинства “левшей” двигаются вверх и влево или устремляются вперед, при этом зрачки расширяются, когда они “просматривают” зрительные образы, хранящиеся в памяти (иногда это называют визуальным эйдетизмом), то есть мысленно видят вещи, которые видели прежде.   Теперь, пожалуйста, вообразите следующее: зеленый слон с крыльями и резиновыми шинами вместо ног. Большинство людей, представляя себе этот образ, неизбежно поднимают глаза вверх и двигают их вправо.

 

Такая визуализация называется визуальным конструированием, так как при этом создается зрительный образ, которого прежде не видели.   Когда большинство людей представляют себе звуки, которые они уже слышали, их глаза двигаются вниз и влево. Это называется воспроизведением слуховых образов, хранящихся в памяти. Иногда глаза человека двигаются из стороны в сторону в горизонтальной плоскости – это тоже указывает на восприятие слуховых образов. Обычно это означает, что мысленно человек разговаривает сам с собой или с кем-то еще. Если вы кого-нибудь просите представить, что рядом находится любимый, то глаза начинают быстро двигаться вниз и вправо, воспроизводя кинестетическое переживание. Терапевты часто выражают это при помощи мнемонической формулы: “feel right”1.

 

Сканирующее движение глаз у большинства из нас возникает неосознанно. Вы уже могли заметить, что на самом деле довольно трудно отделить от себя этот процесс. Наблюдение сканирования иногда может быть полезным врачу для определения, какая репрезентативная система задействована у пациента в данный момент. Например, работая с очень скрытным пациентом, врач может заметить, что он напряженно смотрит в пространство, преимущественно вверх и влево. В этот момент психотерапевт может подстроиться к переживанию пациента, спросив: “Интересно, что вы видите там наверху?” Это несколько раз происходило в нашей клинической практике, и обычно пациент спрашивал: “Как вы узнали, что я что-то там вижу?” Если пациент поддерживает голову левой рукой, приняв позу “разговора по телефону”, глядя влево и вниз, то подходящей коммуникацией для подстройки может стать вопрос: “Интересно, можете ли вы сказать мне, что вы говорите сейчас себе?” Такой вопрос вызовет реакцию с гораздо большей вероятностью, чем другая коммуникация, потому что он создает условия для подстройки к тому, что переживает пациент.

 

С помощью этих вопросов можно также нейтрализовать внутреннюю цензуру, которую пациент может устанавливать для психических процессов. Когда пациент отвечает на такой вопрос, как: “О чем вы думаете?”, – он должен мысленно перейти от “видения”, или “слышания”, или “чувствования” к иному по своей природе понятию “мышление”, и это дает ему время “профильтровать” свой ответ психотерапевту. Когда вы подстраиваетесь к пациенту и спрашиваете с учетом его индивидуальности, что он видит, слышит или чувствует, реакция последует быстрее, и слова будут более точно соответствовать психическому процессу.   У большинства людей наблюдение за сканирующим движением глаз дает надежные результаты после многих часов практики. Однако это время и старания потрачены не зря, потому что данный навык значительно повысит влияние и эффективность ваших коммуникаций.   Невербальная подстройка   Другим способом подстройки к пациенту является воспроизведение и зеркальное отражение его невербального поведения. Представьте себе двух людей, ведущих в беседу. Когда они сидят или стоят лицом к лицу, то бессознательно, словно зеркала, отражают позы и жесты друг друга.

 

Весьма вероятно, что они и дышат в одинаковом темпе. Если один изменяет позу, то и другой, скорее всего, последует за ним и соответствующим образом изменит свою позу.

 

Невербальная подстройка – это зеркальное отражение позы и жестов другого человека, а также темпа дыхания (вдоха и выдоха). Однако проделать его нужно таким образом, чтобы пациент не смог этого осознать.

 

Например, если пациент передвинулся, то психотерапевт спустя короткое время небрежно зеркально отражает его позу. Невербальная подстройка включает также похожую интонацию и темп речи. Например, пациент приходит в возбуждение и становится раздраженным, и терапия будет более эффективной, если врач сначала воспроизведет движения тела пациента, а затем также заговорит довольно возбужденно. Если пациент изменяет позу, то врач может сделать то же самое. Если пациент складывает руки, врач может медленно и осторожно воспроизвести это положение рук. Если пациент сидит со скрещенными ногами, терапевт, не торопясь, может сделать то же самое. Если пациент учащенно дышит, то терапевт может увеличить темп своего дыхания. Двигаясь сначала в темпе, заданном пациентом, врач может затем замедлить движения тела и тем самым помочь пациенту сделать то же самое. Если пациент приходит к врачу и отказывается сесть, то поведение врача, который продолжает сидеть и вновь предлагает пришедшему садиться, не соответствовало бы тактике подстройки. Как это часто бывает в клинике при “не подстраивающемся” поведении врача, вышеописанная ситуация может только усилить сопротивление пациента. Мы предлагаем, чтобы в такой ситуации врач встал. Подстроившись к пациенту, психотерапевт затем может не торопясь сесть, и пациент медленно последует его примеру, то есть позволит себя вести.   Как уже отмечалось, общаясь между собой, люди обычно совершенно бессознательно подстраиваются друг к другу, и осуществление подстройки, не осознаваемой пациентом, усилит воздействие на него. Пациент бессознательно воспримет, что психотерапевт принимает его поведение и похож на него или понятен ему. Это принятие создаст доверие, и пациент последует за терапевтом, который поведет его к другим реальностям.   Невербальная подстройка иногда может оказывать поразительное влияние. Например, в нашем семинаре по гипнозу мы добиваемся 75% успеха, когда невербально подстраиваемся и затем ведем добровольца, усаживая его на наш “трансовый стул” в начале сеанса. Перед началом семинара мы выбираем участника, предположительно восприимчивого к нашей коммуникации, и записываем его описание. Потом мы невербально подстраиваемся к его дыханию и позе и затем взглядом ведем его к “трансовому стулу”, перед тем, как вызвать добровольца. Когда нам это удалось, мы считаем необходимым очень деликатно выразить нашу признательность этому участнику семинара, особенно его бессознательному, за коммуникацию и сотрудничество.   Хороший способ проверить, подстроились ли вы к пациенту,- изменить ваше поведение и проследить, последует ли пациент вашему примеру. Например, после нескольких начальных клинических коммуникаций, в ходе которых вы невербально подстроились к позе и жестам пациента, передвиньте свои ноги и посмотрите, сделает ли пациент то же самое. Если нет, это, вероятно, означает, что вам нужно еще продолжать подстройку. Некоторые из читателей, возможно, уже знают, что очень эффективен следующий способ наведения гипнотического транса: сознательно подстроиться к пациенту и затем ввести его в транс, войдя в транс самому. Если вы удачно подстроились в самом начале, то пациент последует за таким ведением.

 

Эту технику можно сочетать со словесной гипнотической коммуникацией, чтобы помочь пациенту войти в транс.

 

В некоторых ситуациях невербальная подстройка не рекомендуется, скажем, когда поведение, о котором идет речь, может быть неприятным или мешающим пациенту. Например, определенные патологические моторные движения, такие как лицевые тики или атаксии, обычно не должны использоваться для подстройки.

 

Однако мы обнаружили, что после некоторой начальной вербальной подстройки можно невербально подстраиваться даже к мешающему моторному поведению.

 

В одном случае была оказана помощь пациенту, страдающему серьезным артритом, его научили движениям, доставлявшим ему меньше неудобств: психотерапевт сначала подстроился к его напряженным и неуклюжим движениям, а затем медленно снял некоторые напряжения тела, что помогло пациенту сделать то же самое. В конце концов пациент научился быстро сбрасывать указанные напряжения тела, облегчая этим боль.   Вообще говоря, лечебная коммуникация или гипноз становятся эффективнее при помощи поведения, позволяющего вербально и невербально подстроиться к поведению или переживанию пациента. Это, безусловно, требует гибкости или разнообразия необходимых средств, чтобы соответствующим образом изменять терапевтическую коммуникацию. Так, опытный гипнотерапевт временами может слегка по-южному растягивать слова в разговоре с пациентом, чье детство прошло в штате Джорджия, пользоваться уличным жаргоном, общаясь с городским алкоголиком, или использовать метафоры о спорте, подстраиваясь к болельщику. Мы внимательно наблюдаем и слушаем пациента в поисках данных, которые впоследствии можно было бы использовать для эффективной подстройки. Как уже отмечалось, лучшие результаты дает подстройка неявная и не осознанная пациентом. У пациента может возникнуть сопротивление, если он воспримет поведение терапевта как подшучивание или свое утрированное изображение.

 

Подстраиваясь к пациенту, всегда важно помнить, что конечная цель – это не зеркальное отражение пациента, а, скорее, быстрое создание доверия, позволяющее вести пациента, формируя новое, более здоровое поведение. Подстройка – это техника, а не результат. Зеркальное отражение пациентом поведения психотерапевта является идеальным результатом. Хороший телевизионный мастер ремонтирует ваш телевизор, но вовсе не требует, чтобы вы смотрели определенные передачи.

 

В завершение позвольте привести пример из практики одного из авторов, который иллюстрирует применение вербальной и невербальной подстройки и сходен по элегантности с манерой коммуникаций, в которой так часто работал Милтон Эриксон.   Психотерапевт сидел у себя в кабинете, когда вошел пациент, обозленный пятнадцатилетний мальчик. Подросток метался взад и вперед по кабинету, протестуя против родителей, которые заставили его прийти сюда. Терапевт немедленно вскочил, забегал вместе с пациентом взад и вперед и стал громко возмущаться: “Как они смеют! Кем себя считают твои родители, заставляя меня принимать тебя? Какая наглость!” Несколько минут они вместе возмущались. Наконец, врач постепенно остановился и сказал, что они побеседуют о том, что подростку делать с родителями. Подросток согласился, уже сидя рядом с терапевтом, и терапия началась.   3. ЯКОРЕНИЕ   Замечали ли вы, что происходит, когда вы ведете машину по автостраде и вдруг слышите сирену и обнаруживаете в зеркале заднего вида мигающие огни полицейской машины? Возникает ли при этом внезапная слабость под ложечкой или у вас начинают потеть ладони? Весьма вероятно, что вы бросаете взгляд на спидометр.   Сколько пройдет времени, прежде чем ваше сердце перестанет колотиться, когда полицейские минуют вас?

 

Не относитесь ли вы к тем, кому становится плохо при виде крови?   Как насчет этого странного ощущения дискомфорта, которое вы испытываете в приемной вашего врача или стоматолога?   А что происходит, когда вы чувствуете запах свежеиспеченного хлеба?   И какое же все это имеет отношение к лечению вредных привычек?

 

Весьма значительное, но мы еще вернемся к этому вопросу.   Немного теории   В своих ранних работах “Гипнотические паттерны Милтона Эриксона” (“Patterns of Hypnotic Techniques of Milton H. Erickson”, 1975) и “Структура магии” (“Structure of Magic”, 1975) Ричард Бэндлер и Джон Гриндер употребляли термин “якорь” для описания известного неврологического образования парных ассоциаций, которые они описывали как “видеть-чувствовать”, “слышать-чувствовать”, “обонять-чувствовать” (конечно, ассоциации “ощущать вкус-чувствовать” и “осязать-чувствовать” тоже возникают). Вторая часть пары, то есть “чувствовать”, отражает внутреннее состояние, например, радость, тревогу, спокойствие, страх и т.д., а первая часть пары – это внешний сигнал, приходящий к органам чувств. Неврологи Ричард и Джон описали этот нервный перекрест между различными сенсорными модальностями, и психологи хорошо знают это понятие, которое отчетливо выражено, например, в бихевиористской модели “стимул-реакция”. Психотерапевты, знакомые с техникой десенсибилизации (взаимного торможения), легко обращаются с этим понятием.   Уникальное описание этого понятия принадлежит Бэндлеру и Гриндеру и наилучшим образом сформулировано в отрывке из I тома “Нейро-лингвистического программирования” (“Neuro-Linguistic Programming”):     “Якорение – это во многих отношениях просто ориентированный на использование вариант модели “стимул-реакция” в бихевиоризме. Однако имеются некоторые важные различия между этими двумя понятиями, а именно:   1) Для установления якоря не требуется обусловливания в течение длительного периода времени. И хотя этот тип обусловливания не противоречит условию установления якоря, однако часто первоначальное переживание создает достаточно прочный якорь.

 

Связи типа якоря способствуют обучению с одной попытки.   2) Связь между якорем и реакцией не нуждается в непосредственном подкреплении каким-либо результатом этой связи. То есть якоря, или ассоциации, устанавливаются без прямого вознаграждения или подкрепления связи. Подкрепление, как и обусловливание, будет способствовать установлению якоря, но оно не является необходимым.   3) Внутренний опыт (то есть когнитивное поведение) считается настолько же значимым, как и внешние измеряемые реакции, иными словами, НЛП утверждает, что внутренний диалог, картина или чувство представляют собой такую же реакцию, как и слюноотделение собаки Павлова” (Dilts, Grinder, Bandler, Bandler and DeLozier, 1980, стр. 120).

 

На деле вопрос не столь сложный, как кажется. Мы просто говорим о том, почему нам хорошо, когда мы слышим по телефону голос подруги, даже если она не сказала ничего, кроме “алло”.

 

Умение связывать определенные внутренние состояния со специфическим внешним стимулом – явление обычное. Для клиники особенно большую роль играет связанное с понятием якоря представление об обучении с одной попытки.

 

Очень важно указать, что эта связь не сознательная, а скорее автоматическая или бессознательная. По-видимому, не происходит опосредованного осознания, такого как: “Ах, я слышу сирену, и это меня тревожит”. Звук сирены непосредственно вызывает тахикардию и потение ладоней.   Ясно, что якоря не являются ни хорошими, ни плохими.

 

Вероятно, они служат для повышения эффективности наших информационных процессов, позволяя ускорить принятие решений. Однако иногда они носят дисфункциональный характер, являясь причиной формирования нежелательного поведения.

 

Это особенно справедливо в отношении вредных привычек, а также фобий.

 

Якоря и вредные привычки   “Я всегда беру сигарету, когда разговариваю по телефону”.   “Я смотрю на часы, вижу, что они показывают 6 вечера, и чувствую, что голоден и пора обедать, несмотря на то, что не так давно перекусил”.   “Если я по пути вижу указатель бара, у меня нет выбора!”     Очень важно в первичном интервью (специально задавая вопросы: “Когда вы обычно переедаете?

 

Где вы при этом находитесь? Чем занимаетесь?”) узнать, что представляет собой якорь для конкретной проблемы вашего пациента.

 

Если пациент высказывается неопределенно, попросите его в течение недели собрать точные сведения о том, когда он переедает. Психотерапевт должен быть уверен, что сформулировал свое требование достаточно четко, потому что речь идет о конкретной информации.

 

Проблема может заключаться или в чрезмерном количестве еды, или в неподходящем времени приема пищи, или в несоответствующем характере питания.

 

Давая пациенту такое задание, терапевт подчеркивает, что пациент не должен ни в коем случае изменять обычные привычки.

 

Интересно отметить, что это, тем не менее, происходит часто. Одно только привлечение сознательного внимания пациента к привычному поведению может способствовать появлению изменений.

 

Более того, данное пациенту указание не вносить изменений само по себе может вызывать изменения (см. главу 5, раздел “Указания”). Если изменения не появились, то пациент просто следовал вашим указаниям, и это нормально. Если пациент возвращается с “неожиданным” позитивным изменением, было бы неразумно считать это исключением или объяснять пациенту, почему его поведение изменилось, комментируя, например, так: “Смотрите, я попросил вас есть, а вы прекратили, вы в самом деле упрямы и несговорчивы”. Лучше было бы заметить: “Ну и ну! Странно. Я этого не понимаю, ведь мы еще ничего не сделали”, – и оставить эту тему. Целью данного задания было выяснение ситуаций, в которых пациент уязвим, чтобы полученные данные использовать в курсе гипнотерапии.   Некоторые распространенные якоря   Собирая сведения, вы обнаруживаете индивидуальные связи – якоря каждого пациента. Напоминаем, что эти якорные функции не осознаются. Имея это в виду, бесполезно спрашивать: “Что заставляет вас взять сигарету?”. Это только сбивает с толку. Терапевту важнее выяснить следующее: “Где вы находитесь и чем занимаетесь, когда обнаруживаете, что закурили?” Мы выяснили, что обычные обстоятельства таковы.

 

Переедание   Некоторые люди едят по часам, не испытывая чувства голода.

 

“Когда я замечаю, что часы показывают почти двенадцать, у меня возникает волчий аппетит”.

 

Мы полагаем непродуктивным интересоваться, действительно ли человек был голоден, когда он начинает есть, думая, что испытывает голод. Как было сказано в главе 1, вы являетесь тем, во что верите. Если вы считаете себя голодным, вы голодны.

 

“Когда бы я ни проводил вечер дома, все в порядке до тех пор, пока, проходя мимо кухни, я не увижу холодильник, тогда я не могу удержаться, чтобы не съесть что-нибудь”.   “Когда дети начинают кричать, я ем все, что попадается на глаза”.   “Когда я смотрю телевизор и показывают рекламу, я тут же бегу в кухню”.   Курение   “Мой автомобиль не двигается с места, пока я не закурю”.

 

Другое часто встречающееся мнение курящих состоит в том, что они не могут говорить по телефону без сигареты.

 

Один из наиболее распространенных поведенческих якорей, связанных с курением, – это еда. Курильщики неизбежно закуривают во время или после еды или легкой закуски.     “Как только я сажусь поболтать с друзьями, я закуриваю”.     Еще один часто встречающийся якорь, связанный с курением, – употребление алкогольных напитков. Это особая проблема, стоящая перед психотерапевтами при работе с пациентами, желающими бросить курить, но не желающими отказаться от регулярного употребления алкогольных напитков.

 

Помимо ассоциативной связи между алкоголем и сигаретами, алкоголь оказывает растормаживающее действие и разрушает сознательную силу воли пациента. Мы полагаем, что психотерапевты сочтут нецелесообразным работать с такими пациентами только над проблемой курения.   Злоупотребление алкоголем   “Когда я встречаюсь с людьми, прежде всего я должен выпить”.   “Когда я вечером ухожу с работы, я отправляюсь прямо в бар”.

 

Пьянство часто связано со стрессом, что справедливо и в отношении других вредных привычек. Когда бы пьяница ни заметил мельчайшие признаки начала присущего ему особого стресса (например, при ссоре в несчастливом браке), он немедленно хватается за стакан или бутылку.   Процедура якорения   Теперь, когда вы начали понимать силу якорей и идентифицировать их у своих пациентов, мы хотели бы объяснить, чем эта информация может быть полезна в терапии вредных привычек.

 

Представление о якорях позволяет понять автоматические и сильные нездоровые реакции, которые могут обнаруживать пациенты с вредными привычками.

 

Введя понятие якоря, Бэндлер и Гриндер (1979) на его основе разработали клиническую технику, названную якорением.

 

Это высокоэффективная техника, которая создает, обычно с одной попытки, связь позитивного чувства (например, такого как переживание могущества, самоконтроль или расслабление) с новым желаемым поведенческим паттерном в ответ на сигнал, который вызывал нездоровый паттерн. Достигается это с помощью использования внутренних представлений.   Далее приведено подробное описание случая якорения у пациентки, которая обратилась за помощью в контроле за весом.     Лаурель, 29 лет, наблюдалась по поводу переедания. Она знала предписанную диету, но описывала некоторые помехи, которые испытывала при ее соблюдении. Лаурель говорила, что особенно труден для нее перерыв на ланч, когда в кафетерии она испытывала искушение перед разными десертами. Была проведена следующая процедура, которая показывает использование техники якорения для терапии вредных привычек.   Психотерапевт сказал Лаурель, что для того, чтобы осуществить это особое воздействие, которое ей поможет, ему нужно будет прикоснуться к ее плечу, и спросил, согласна ли она. Получив утвердительный ответ и начав предварительное обучение Лаурель трансу, он попросил ее мысленно отправиться в любимое место, где она чувствует себя хорошо и безопасно. Было отведено достаточное времени для того, чтобы Лаурель, погрузившись в транс, увидела, услышала и прочувствовала как можно больше ощущений, которые она обычно переживала в этом месте.

 

Затем терапевт продолжал:   “А теперь, Лаурель, позвольте вашему сознанию на некоторое время отойти от этого места, но не оставляйте совсем вашего переживания, потому что мы вернемся к нему. Я хотел бы теперь, чтобы вы вспомнили то время в прошлом, когда вы по-настоящему управляли ситуацией.

 

(Последующее говорится с нажимом, чтобы адекватно передать внушение.) Вспомните время, когда вы знали в точности, что делать в этой ситуации.

 

Время, когда вы были совершенно уверены в том, что знаете, что сделать и что сказать, и что ситуация повернется так, как вы этого захотите. И, конечно, так оно и было. Я хочу, чтобы вы вспомнили это, и когда вспомните, пожалуйста, кивните головой”.   В этот момент Лаурель получила возможность перебрать свои воспоминания в поисках такого переживания.

 

Когда она показала, что думает о таком времени, ее попросили усилить свои ощущения:   “Лаурель, вообразите, что вы снова переживаете это и сделайте ярче ваши переживания, вспомните все, что вы тогда видели, все слова и звуки, которые слышали, и как вы разговаривали с собой и, может быть, с другими и все хорошие, сильные чувства, которые испытывали. Используйте все ваши сенсорные каналы, чтобы оживить это переживание сейчас”.   В этот момент терапевт заметил, что у пациентки изменилась поза, кровь прилила к губам и щекам, поверхностное грудное дыхание сменилось более глубоким диафрагмальным – она приняла обычный вид сильного человека.

 

В этот момент он сильно сжал плечо Лаурель и сказал: “Так, очень хорошо”.   Затем терапевт убрал руку и попросил Лаурель вновь переместиться в воображении в ее любимое место. После того как она пробыла там немного времени, ее попросили представить себя в будущем, когда она окажется перед витриной кафетерия и увидит еду, которую ей хотелось бы съесть, хотя она знает, что это вредно. Лаурель попросили дать знак, когда она сделает то, что сказали. Увидев этот знак, терапевт продолжил: “Когда вы увидите там еду, скажите себе: “Нет, мне этого не нужно”. Именно в этот момент терапевт прикоснулся к ее плечу точно так же, как раньше, “включив” уже установленный управляющий якорь.   Эта процедура может выполняться несколько раз, при этом каждый раз внимание фокусируется в будущем времени на таком эпизоде, в котором пациент прежде был уязвим. Эта часть процедуры (собственно терапевтический акт) установила связь между переживанием отказа от еды или каким-либо другим поведением, которое вы хотите поддержать, и чувствами, которые связаны с якорем, в данном случае с силой сжатия плеча.     В описанном случае якорь установили, используя некоторый стимул (крепкое сжатие плеча) в соединении с физическим переживанием чувства владения ситуацией (или силы, или релаксации), которое появляется по просьбе терапевта воссоздать в воображении знакомое переживание. (Это отличается от ситуации, когда пациента просят увидеть себя испытывающим переживание. Последнее диссоциирует пациента от переживания могущества и может не оказывать воздействия.) Создавая якорь, очень важно быть внимательным к тому, где именно и в какой момент вы прикасаетесь к пациенту, чтобы позднее вы могли точно так же прикоснуться к нему, когда будете использовать якорь для осуществления терапевтического воздействия. Для использования якоря силы, сжатие должно быть достаточно ощутимым, чтобы гармонировать с передаваемым сообщением силы или владения ситуацией. Оно должно длиться не ослабевая 10-15 секунд.   Процесс якорения создает у пациента связь между внутренним представлением конкретного события и определенным чувством. Врач решает, какое чувство является подходящим.

 

Мы обнаружили, что ощущение владения ситуацией или ощущение силы наиболее подходят в случаях преодоления вредных привычек. Врач руководит пациентом в формировании внутреннего представления некоего прошлого переживания, связанного с такими ощущениями. Когда пациент переживает то, что предложил психотерапевт, его просят дать осознанный знак, что такой эпизод найден.

 

Затем врач просит пациента усилить это переживание, используя все сенсорные каналы: зрительный, слуховой и кинестетический. В это время врач следит за поведенческими изменениями, связанными с желательным состоянием.   Мы никогда не переходим от одной стадии к последующей, пока не получим двух признаков того, что пациент находится в соответствующем внутреннем состоянии.

 

Первый признак – это сигнал пациента терапевту, представляющий собой феноменологическое самоописание пациента. Второй признак – это уже описанные поведенческие изменения: перемены позы, цвета кожи и характера дыхания.   Когда мы по имеющимся признакам приходим к заключению, что возникло соответствующее внутреннее представление, мы предъявляем стимул, используемый для установления якоря. Так, сжатие плеча в описанном случае ассоциируется с чувствами, переживаемыми пациентом в данный момент.

 

Подчеркиваем еще раз, что для воспроизведения переживаемого чувства стимул (якорь) должен быть предъявлен совершенно одинаковым способом; например, брать за плечо нужно одним и тем же образом и с той же силой. Очевидно, что стимул, становящийся якорем переживаемого чувства, может быть любой сенсорной модальности – зрительным, слуховым, кинестетическим, обонятельным или вкусовым. Например, если имеются указания на то, что прикосновения к пациенту могут быть нежелательными, мы обычно используем в качестве слухового стимула постукивание карандаша по столу.

 

В терапии вредных привычек предпочтение отдается кинестетическим якорям, потому что сила легко может быть передана аналогичным образом с помощью самого якоря, то есть сильного прикосновения. После того, как якорь установлен, его можно использовать в подходящий момент для создания связанного с ним эмоционального состояния простым предъявлением стимула.   Как показано в описанном случае, эмоциональное состояние используется для создания ощущения возможности сказать “нет” соблазнительной еде.

 

В последней части процедуры пациента просят как можно ярче представить себе события в будущем, подобные тем, что в прошлом вызывали у него затруднения. Чрезвычайно важно, какой язык используется в этот момент. Этот язык должен буквально относить проблему к прошлому. Она становится проблемой, которая была у пациента, таким образом производится элегантное гипнотическое внушение.   В ходе терапии порой возникает проблема из-за того, что пациенту трудно вспомнить время, когда он чувствовал себя сильным, уверенным или управляющим ситуацией. Когда это происходит, необходимо объяснить пациенту, что вам известно, как много раз в прошлом он испытывал такие состояния, и вы просите просто вспомнить один из таких случаев. Некоторые пациенты, особенно склонные к депрессии, и при такой постановке вопроса не могут справиться с этой задачей.

 

Как показывает наш опыт, у таких людей в прошлом были периоды, когда они проявляли силу и умение, но, что для них характерно, игнорировали это. Как правило, они не помнят отчетливо эти переживания, потому что больше внимания уделяют потоку негативных чувств, заполняющих их жизнь.

 

Следовательно, чтобы помочь таким пациентам восстановить отчетливое положительное переживание, вам нужно сфокусировать их внимание только на самом переживании. Для этого следует держать под контролем коммуникацию пациента и не допускать, чтобы он дискредитировал позитивный опыт, используя ответ типа “да, но” (например: “Да, я в самом деле управлял ситуацией, но потом вошел босс и сказал, что в другом деле я сделал ошибку”).

 

Бывают случаи, когда пациент не может воспроизвести положительное ощущение силы, в этом случае полезной техникой может оказаться идентификация пациента с другим человеком (см. главу 5). При работе с вредными привычками процедура якорения может быть полезна уже в самом начале терапии; обычно она включается и в технику рефрейминга (см. главу 6). Нет необходимости в повторном установлении якоря после первого сеанса.

 

Якорь, установленный однажды, будет функционировать в дальнейшем при каждом предъявлении. Это подтверждает наша многолетняя практика, хотя некоторым читателям это может казаться фантастичным. Действительно, когда пациенты приходят на дополнительные сеансы для катамнестического исследования через шесть месяцев после установления якоря, при его предъявлении возникает соответствующая реакция.

 

Другие случаи клинического применения якорения   Процедура якорения может быть полезной не только при работе с вредными привычками пациентов, но и в ряде других случаев. Например, пациенты могут оказаться бессильными не только в отношении сигарет, пищи или алкоголя, но и во взаимоотношениях с людьми. Следовательно, важную часть терапии часто составляет вырабатывание пациентом большей уверенности во взаимоотношениях со значимыми для него людьми. Например, пациент с алкогольной зависимостью приходит к осознанию, что он возвращался пьяным домой, потому что в таком состоянии он мог “делать, что хотел” во взаимоотношениях с женой. Иначе говоря, его позиция в браке была в основном пассивной и беспомощной, поэтому он пытался таким способом сказать “нет” жене и почувствовать себя уверенно.

 

После того, как был установлен якорь силы, он срабатывал не только тогда, когда пациент мысленно говорил “нет” алкоголю, но и в том случае, когда он представлял, что твердо ведет себя с женой.

 

…Академия Знакомств (Soblaznenie.Ru) – это практические тренинги знакомства и соблазнения в реальных условиях – от первого взгляда до гармоничных отношений. Это спецоборудование для поднятия уверенности, инструктажа и коррекции в “горячем режиме”.

 

Это индивидуальный подход и работа до положительного результата!…   Понимание концепции якорения важно для всех психотерапевтов, но особенно большую роль оно играет при проведении лечебного гипноза. Например, для большинства пациентов стул, на котором они сидят во время проведения лечебного гипноза, становится якорем, и после нескольких сеансов им достаточно сесть на этот стул или иногда лишь увидеть его, чтобы спонтанно войти в транс. То же самое относится к голосу гипнотерапевта. Звучание его голоса становится для пациентов якорем, и вскоре они спонтанно впадают в транс всякий раз, когда его слышат. Это помогает не только быстрому наведению транса в кабинете врача, но и в экстренных ситуациях, когда пациенту можно дать инструкции по телефону.

 

Якорение дает гипнотерапевту большие творческие возможности.

 

И вы, возможно, интересуетесь, когда и как оно будет полезно и для вашей дальнейшей работы.   4. КОСВЕННОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ   Недавно мы втроем отправились в другой штат проводить семинар.

 

Мы не могли добраться до места самолетом и, проделав часть пути по воздуху, взяли напрокат автомобиль и поехали к месту назначения. Скоро мы поняли, что заблудились, поэтому остановились у заправочной станции и спросили, как нам добраться до другого штата. Нам сказали: “Поверните два раза налево и три раза направо”. Мы поблагодарили и поехали. Чуть позже мы поняли, что нам не сказали, в какой последовательности делать эти повороты, и мы решились на эксперимент. Сначала мы повернули направо, налево, еще раз направо и налево, и направо. Но проделав это, мы поняли, что поступили неправильно, и нам пришлось вернуться, то есть повернуть сначала налево, затем направо, еще раз налево и направо, и снова налево. И мы вернулись как раз туда, откуда поехали.

 

На этот раз мы решили попробовать повернуть два раза направо, затем налево, еще раз направо и налево. Это также оказалось неправильным. Поэтому, чтобы вернуться, нам пришлось теперь повернуть один раз направо, затем налево, направо и два раза налево, и мы еще раз оказались на том месте, откуда отправились.   Мы спросили себя: “Как же найти дорогу?” На этот раз мы решили повернуть налево, снова налево, затем направо, направо и опять направо. Но, как вы догадываетесь, это также было неправильно, и, очевидно, чтобы вернуться назад, нам нужно было повернуть налево, налево, налево, направо и направо, и мы вновь оказались на том же месте. Мы не знали, что делать. Мы немного забеспокоились, но подумали, что есть еще другие варианты, и на этот раз мы сделали попытку повернуть направо, налево, направо, направо и налево, но нас расстроило, что и это было неправильно. И снова, чтобы вернуться в исходный пункт, нам пришлось повернуть направо, два раза налево, направо и налево – и мы опять оказались на прежнем месте.   Нам стало немного не по себе, и мы спрашивали себя, доберемся ли мы когда-нибудь до места. На этот раз мы решили повернуть направо, налево, налево, направо и направо, но когда мы это проделали, то увидели, что и это оказалось неправильно. И нам пришлось повернуть налево, налево, направо, направо и налево, чтобы вернуться в исходный пункт. И мы подумали: “Как же нам найти дорогу?”   В конце концов мы пришли к выводу, что нужно сделать глубокий вдох и просто отправиться в путь, и тогда мы найдем дорогу. И когда мы приехали к месту назначения, то поняли, какими легкими и приятными для нас будут занятия, в которых мы собирались принять участие.     Когда бы мы ни общались с другим человеком, мы направляем информацию и правому, и левому полушариям мозга или, если угодно, бессознательной и сознательной психике. Гипнотерапевт, чьи коммуникации эффективны, понимает это и использует преимущества, проистекающие отсюда. То, что мы называем “косвенным воздействием”, является коммуникацией, направленной бессознательной психике, или правому полушарию. Воздействие является косвенным в том смысле, что его направленность не осознается пациентом полностью. Как было отмечено в предыдущей главе, не все терапевтические коммуникации должны быть косвенными, хотя некоторые толкователи эриксоновского гипноза и утверждают обратное.

 

Но эти косвенные воздействия могут относиться к наиболее эффективным и даже магическим в терапевтическом процессе.   Одно из главных достоинств косвенного воздействия состоит в том, что оно обходит сознательное сопротивление, которое может возникнуть у пациента. Как обсуждалось в главе 1, на коммуникацию, направленную правому полушарию, не распространяется влияние языка или идей, присущих левому полушарию. Вы помните пример с человеком, нарисовавшим розовый банан и не понимавшим при этом, почему он нарисовал именно это. Теперь представьте себе, что пациент пришел на прием с четким представлением, что он не любит бананов или не может рисовать бананы, и как эти представления будут сочетаться с рисованием банана. Обходя ту часть его психики, которая содержит эти дисфункциональные идеи (сознательную психику), нетрудно заставить пациента нарисовать именно банан. Мы полагаем, что у всех пациентов с вредными привычками действительно в левом полушарии (в сознательной психике) имеются дисфункциональные мысли о том, что они могут и чего не могут делать.

 

Вместо логических обращений к этому полушарию, чем безуспешно занимается множество “помощников”, мы используем гибкость другого подхода, опирающегося на ресурсы бессознательного, что оказывается более полезным для пациента при управлении дисфункциональной привычкой.

 

Имеются также другие причины, по которым косвенные воздействия в терапии часто оказываются эффективными.

 

Иногда нам нужно сообщить пациентам нечто, задевающее их каким-то образом. Делая это, мы знаем, что пациенты (как все люди вообще) будут испытывать психологическую потребность в защите целостности своего “Я”. Техники косвенного воздействия, которые представлены в данной главе, позволяют пациентам слушать сообщения, не ощущая необходимости защищаться в ответ. Еще одно достоинство этих техник состоит в том, что они позволяют пациентам верить, что возникающие изменения осуществляются ими самими. Иначе говоря, косвенные воздействия уменьшают видимое влияние психотерапевта. Не ощущая влияния этих техник, которые в действительности могут управлять и имеют четкую направленность, пациент будет считать, что изменения возникают спонтанно или только он определяет направление, в то время как психотерапевт рассказывает о ком-то или чем-то другом. Это эффективный метод решения сложной задачи терапевта: осуществлять контроль за терапевтической ситуацией и одновременно добиваться конечной цели – большего контроля пациентом над своей жизнью. Говоря экзистенциально, то, что считают истинным, становится истинным, потому что, когда пациенты начинают верить, что они самостоятельно изменяются в направлении здоровья, часто они продолжают эти изменения уже сами и ведут здоровый образ жизни без посторонней помощи.   Последнее из главных достоинств этих подходов состоит в том, что они имеют творческий характер и их интересно использовать.

 

Мы в нашей профессии постоянно боремся с двумя обстоятельствами: скукой и остановкой творческого горения. Однако существует очень много страдающих ожирением, которых вы можете лечить, курильщиков, которым вы можете помочь, и алкоголиков, на кого вы можете повлиять, прежде чем ваши творческие силы истощатся. Видя в каждом пациенте скорее уникальную личность, а не какой-то симптом, и применяя эти творческие техники (особенно рассказывая истории), специалист может поддерживать высокий уровень заинтересованности в каждом случае без исключений.   Косвенное воздействие – это объединяющее название для разнообразных конкретных техник, ограниченных только вашим воображением.

 

В одной ранней работе (King et al., 1983) мы перечисляли многие из этих техник с примерами их использования в случаях психологических и соматических расстройств. Примеры, приведенные далее, показывают, как эти техники можно применять и для наведения транса, и для лечения вредных привычек. Позвольте отметить только, что перечень возможностей бесконечен, а это лишь маленький образчик.   Встроенные сообщения   Встроенные команды или сообщения (иногда эта техника называется заключением в скобки или вкраплением) представляют собой маленькие фрагменты больших утверждений, которые привлекают внимание бессознательного благодаря таким деталям поведения, как изменения интонации, паузы или изменения позы психотерапевта. Например, если бы вы хотели передать пациенту метафорическое сообщение с целью научить стоять на своих ногах, то могли бы завести подробный разговор о том, как он учился ходить. Вы рассказываете о том, как он встал, подтянулся к дивану или стулу, сделал шаг, упал, снова встал. Затем следует сказать: “И очень скоро вы научились…” – в этот момент нужно сделать паузу, немного повысить голос и продолжить: “…стоять на своих собственных ногах, Фред” – опять пауза, и снова понизьте голос и продолжите фразу.

 

Благодаря использованию изменений интонации и пауз сообщение “…стоять на своих собственных ногах, Фред”, которое по смыслу является частью сообщения левому полушарию об обучении ходьбе, будет также отдельным сообщением правому полушарию, то есть бессознательной психике.   Приводим следующий пример использования встроенного внушения, помогающего пациенту “отпустить себя” (важное внушение при наведении транса):   “Знаете, я выпустил новую книгу с изображением на переплете машинки из аттракциона “Американские горки”, и когда я езжу по стране с семинарами, меня часто спрашивают: “Почему на обложке специальной книги изображены аттракционы?” Я отвечаю, что по двум причинам. Во-первых, просто случилось так, что я полюбил “Американские горки” – это мое хобби.

 

Однако, во-вторых, обучение кататься на этой машинке очень похоже на обучение гипнозу – секрет состоит в том, чтобы точно знать, когда держать и когда (едва уловимо повысьте голос в этом месте и в каждом случае, когда говорите об отпускании) отпустить, Фред.

 

Например, моей дочери только 11 лет, но она так же увлечена катанием на этих машинках, как ее отец. Она знает, что секрет заключается в знании, что иногда удобно и безопасно крепко держаться, например, когда едешь сверху вниз и на крутом повороте. Но знаете, Фред, мы заметили, что есть немало людей, которые, катаясь на “Американских горках”, никогда не отпускают руки.

 

И когда катание окончено, у них ладони стерты, локти сведены, мышцы спины растянуты, болит шея и даже голова. Моя дочка уже знает, что часто, чтобы получать удовольствие от катания на “Американских горках”, нужно просто отпустить, Фред. Например, когда машинка поднимается вверх и вы слышите лязг механизма, можно откинуться назад и наслаждаться видом и отпустить, Фред. Или когда машинка уже возле самого верха и можно наслаждаться видом парка – тогда тоже можно отпустить, Фред, зная, что, как ваша интуиция, мы ее называем бессознательной психикой, так и ваша сознательная психика подскажут вам, когда снова нужно будет крепко ухватиться”.

 

Рассказывая это ненавязчиво во время наведения транса, гипнотерапевт может несколько раз передать Фреду встроенное сообщение “отпустить”, не отдавая ему указания “отпустить” явно, так как только очень немногим людям можно предлагать это открыто.   Вот еще один пример встроенного сообщения, которое можно использовать в случаях, связанных с контролем веса тела. Рассказывая как бы между прочим о другом пациенте и упоминая о том, как можно было бы помочь ему использовать гипноз в управлении болью, мы начинаем говорить, как учим изменять телесные ощущения с помощью левитации руки.

 

Во время этого разговора следует сообщить о том, как после обращения к нам пациент смог бы научиться становиться легче и легче с каждой неделей. И “снова команда становиться легче и легче с каждой неделей” была бы дана с использованием пауз, изменений тона голоса. Гипнотерапевт мог бы наклониться и приблизиться к пациенту, произнося эти конкретные слова и только их.   Беседы с другими и рассказы о других   Еще одно эффективное средство косвенного воздействия заключается в том, чтобы либо разговаривать с другим специалистом, так чтобы пациент слышал, либо рассказывать пациенту о ком-то еще, например, о другом пациенте. Эта техника особенно эффективна для сбора информации в период вводных сеансов или для внушения таких сообщений, которые могут вызвать защитную реакцию. Например, чтобы подстроиться к системе представлений пациента о том, сколько времени ему понадобится, чтобы сбросить лишний вес, можно начать рассказывать о других пациентах, обращавшихся к вам с подобной проблемой. Можно сказать, что пациент А смог сбросить 15 кг быстрее, чем вы считали это возможным, скажем, в течение месяца.

 

Далее следует упомянуть пациента В, которому понадобилось два или три месяца для достижения его цели. Затем можно было бы обсудить случай с пациенткой С: она точно выполняла все, что было нужно, но потратила полгода, чтобы достичь желательного веса. Все это время вы наблюдаете за невербальными реакциями пациентки и, если вы хороший наблюдатель, то сможете распознать ее собственные представления об этом. Собрав информацию, можно обратиться к пациентке и сказать: “Просмотрев вашу карту, я полагаю, что вам, вероятно, потребуется три-четыре месяца, чтобы добиться того, чего вы хотите”. Таким способом пациентке передается оптимистическое утверждение, которое, надеемся, станет самореализующимся пророчеством успешной терапии, и делается это так, что она, вероятно, его примет, потому что вы подстроились к ее системе представлений.   Рассмотрим следующий пример. Вы дали указание пациенту-алкоголику посещать собрания Анонимных Алкоголиков. Однако, учитывая данные о его прошлом, вы полагаете, что на этой неделе он ваше указание не выполнил.

 

Вместо того чтобы вступать с пациентом в непосредственную конфронтацию (что иногда, конечно, нужно), можно обойти рационализации и аргументы, которые, вероятно, возникнут. Например, случайно упомянув в разговоре с медсестрой или секретарем (но так, чтобы пациент слышал) о том, как миссис Джонс, которая приходила вчера, не выполнила того, что ей было предписано, и как вы не стали с ней работать и сказали миссис Джонс, что просто не сможете ей помочь и не примете ее, пока она не выполнит указанное в течение трех недель подряд. Это эффективный способ сделать пациенту предостережение о последствиях невыполнения инструкций, не вызывая защитных проявлений.   Интересен вариант данного приема с использованием разговора по телефону. Терапевт может организовать ситуацию так, чтобы пациент “нечаянно” услышал разговор с другим пациентом или специалистом.

 

Мы часто используем женский голос из метеослужбы.

 

Для этого мы набираем номер автоответчика погоды как раз перед тем, как пациенту войти в кабинет, и изображаем разговор с другим пациентом или с кем-то из персонала о каком-то другом пациенте. Это очень эффективный способ передачи пациенту неприятного сообщения, не вынуждающий его “уходить в оборону” и защищать свое актуальное поведение.   Иллюзия выбора   Эта простая, но очень эффективная техника, занимающая сознательную психику пациента выбором и представляющая, как ему кажется, большую свободу выбора, хотя конечным результатом любого варианта является договор с терапевтом делать что-то предложенное пациенту для его же блага.

 

Есть много примеров применения этой техники как при наведении транса, так и в терапии вредных привычек.

 

Сначала три коротких примера использования иллюзии выбора как составной части процесса наведения транса.

 

Поскольку, как упоминалось в главе 1, по нашему мнению, глубина транса не связана с результатами терапии, мы можем спросить пациента в начале сеанса: “Сегодня вы хотите войти в легкий, средний или глубокий транс?” Сознательная психика человека начинает думать о том, в чем состоит различие между легким, средним и глубоким трансом, а потом делает выбор, часто не осознавая, что он соглашается на остальную часть формулировки, то есть войти в транс. Если пациент говорит нам, что сегодня он войдет в средний транс, мы не только не беспокоимся об этом, но на самом деле даже не знаем, что он имеет в виду. Его представление о среднем трансе может существенно отличаться от нашего. Главное состоит в том, что он согласился войти в транс и должен выполнить психологический договор.

 

Подобным образом мы часто спрашиваем пациентку, когда она входит в кабинет: “Вы на этом стуле будете сегодня погружаться в транс или вы на том стуле будете сегодня погружаться в транс?” Ее сознание занято сравнением достоинств стульев, какой из них кажется более удобным и т.д., не осознавая при этом, что когда она сказала “этот стул”, то тем самым согласилась и на вторую часть условия: “будете сегодня погружаться в транс”.   В конце транса мы обычно внушаем пациентам, что в течение некоторого времени, следующей минуты или двух, когда они будут готовы, они ощутят себя более бодрыми, откроют глаза и вновь сориентируются в комнате. Здесь опять имеется иллюзия выбора, внушение, что они могут сделать это, когда захотят, но в действительности поставлены пределы: “в течение минуты или двух”.

 

Это создает видимость очень либерального вида терапии, что ощущают пациенты и что дает возможность терапевту получить то, что нужно: пациент быстро выходит из транса, а не просиживает по 15 или 20 минут, занимая время приема и место в кабинете.   В процессе терапии есть много моментов, когда вам может понадобиться иллюзия свободы выбора.

 

Например, новую пациентку с проблемами веса можно спросить: “Вы хотите начать диету на этой неделе или на следующей после второго сеанса?” И вновь за этим скрывается ее согласие сесть на диету. Хотя техника создает видимость множества вариантов выбора в процессе терапии, на деле выбор весьма ограничен.

 

Один из наших любимых вариантов применения этой техники заключается в использовании дней недели.

 

Мы можем дать пациенту указание (см. главу 5) и затем внушать, что он может сделать это в любой день следующей недели, когда захочет. Мы можем продолжать таким образом:   “Я думаю, вы сделаете это в пятницу.

 

Хотя любой день хорош для этого, однако большинство моих пациентов, кому я симпатичен, кажется, занимаются этим в пятницу, в день, когда я обычно занимаюсь своим собственным личностным ростом. Может быть, вы сделаете это в понедельник или во вторник, но я думаю, вы сделаете это в пятницу.

 

Некоторые пациенты делают это в середине недели, в среду или в четверг, но я думаю, вы сделаете это в пятницу. Возможно даже, вы сделаете это в субботу или воскресенье, но я думаю, это будет в пятницу”.     У пациента есть два варианта на выбор.

 

Он может считать себя человеком, который находится с нами в отношениях сотрудничества и выполняет именно то, что мы хотим, и поэтому выберет пятницу. Но может и упорствовать в своем сопротивлении, чтобы доказать, что не находится под нашим контролем, и поэтому сделать то, что требуется, в любой день, кроме пятницы.

 

Конечно, в результате он выполнит наши указания, а в какой день недели – на самом деле нам безразлично.   Терапевтические двойные связки   Терапевтическая двойная связка возникает, когда терапевт создает такую ситуацию, что как бы пациент себя ни повел, результат будет и предсказуемым, и терапевтическим. Это отличается от вышеописанной иллюзии выбора, при которой пациент не осознает существования различных возможностей. Примеры терапевтических двойных связок можно видеть во многих простых наведениях транса, которые, вероятно, уже известны большинству читателей. Вот один пример.     “Теперь я хотел бы, чтобы вы представили себе классную доску. Она может быть любого цвета: черная, зеленая, серая, светло-голубая – она может быть одной из тех, которые вы видели, или той, которую вы придумали сейчас, – это не имеет значения. Когда вы увидите ее в своем воображении, дайте мне об этом знать кивком головы. (Предполагается, что пациент может создать визуализацию и при этом кивает.) Затем я хотел бы, чтобы вы не начинали, пока я не закончу с указаниями. Когда я вам скажу: “Начинайте!”, вообразите, как вы подойдете к доске и напишете на ней число 100. Когда вы сможете увидеть число и только тогда, когда вы его увидите, назовите его так громко, чтобы я услышал. Когда вы его назовете, число начнет бледнеть и исчезнет с доски; тогда напишите следующее по порядку меньшее число, то есть 99. И опять, когда вы увидите число, назовите его, после чего оно начнет исчезать с доски, и опять напишите следующее меньшее число. Далее вам будет все труднее и труднее видеть и называть числа, но я хотел бы, чтобы вы добрались до нуля. И когда вы дойдете до нуля или когда вы не сможете больше видеть или называть числа, в любом случае, я хотел бы, чтобы вы убрали из своего воображения доску и перенеслись мысленно в место то, где вам нравится бывать.     Эти инструкции создают терапевтическую двойную связку, потому что они даются таким образом, что пациентка будет делать одно из двух. И в том, и в другом случае она будет делать то, что ей сказали, то есть пытаться выполнять трудную задачу, добраться до нуля, и, возможно, справиться с ней. Очевидно, что почти каждый войдет в транс после такой длительной концентрации на внутренней визуализации.

 

Если пациентка это сделает, то почувствует, что, следуя вашим указаниям, она сотрудничает с вами и без труда войдет в транс или, по крайней мере, начнет входить в него.

 

Конечно, если возникают трудности с выполнением этого задания и пациентка не может дойти до нуля, она все равно сотрудничает, потому что вы внушали, что такое тоже может произойти. Это становится доказательством того, что ваша пациентка действительно “хороший гипнотический субъект”. Что бы она ни делала, она непременно должна войти в транс и убедиться, что сотрудничает с вами.   Терапевтическая двойная связка может быть полезной также при работе с пациентом, который не находит в себе силы говорить “нет” людям, воспринимаемым как носители власти, в том числе и жене.

 

Проводя рефрейминг, вы и ваш пациент можете прийти к пониманию одной из вторичных выгод от курения, которая состоит в том, что является единственным доступным ему способом сказать “нет” жене и тайной причиной его пристрастия к курению. Терапевтической двойной связкой было бы указание пациенту в течение следующей недели сказать два-три раза определенное “нет” начальнику или жене. Двойная связка заключается в том, что либо пациент пойдет домой и скажет “нет”, либо фактически скажет “нет” вам, еще одной властной фигуре, не выполнив вашего указания. В любом случае пациент вынужден будет сказать “нет” авторитетному лицу, что иногда может стать терапевтическим изменением поведения.

 

Контингентные внушения   Использование контингентных внушений заключается в соединении внушения с некоторым предшествующим неопровержимым фактом или фактами, даже если для такого объединения нет логического обоснования. Контингентные внушения (иногда называемые “мусорной логикой”) представляют собой форму подстройки и ведения.     “Вы знаете, что значит выйти на улицу в холодный ветреный день и почувствовать кожей обжигающий ветер. Вы знаете, что значит выйти в теплый весенний день и почувствовать, как тепло солнца пронизывает ваше тело. Вы знаете, что значит услышать музыку, поразившую вас своей неожиданной силой и красотой. Вы знаете, что значит слышать и видеть капли дождя на стеклах окон вашего дома или автомобиля. И поскольку вам знакомы все эти переживания, вы сможете выполнить на этой неделе всю работу, которую должны сделать”.     Обычно мы включаем этот отрывок в разговорное наведение транса.

 

Внушение состоит в том, что пациент может сделать все, что ему необходимо делать для себя, а доказательством внушения является то, что ему известны все эти сенсорные ощущения.

 

Такие ощущения, естественно, знакомы каждому, кто приходит на прием. Однако связь между этим опытом и его способностью выполнять некоторую терапевтическую работу на следующей неделе весьма сомнительна. Если такие связки составляются и подаются непринужденно, легко, пациенты часто их принимают, и не возникает никаких вопросов.   Иногда мы “пристегиваем” внушение терапевтических изменений к текущим или продолжающимся событиям. Например, можно сказать: “Так как сегодня прекрасный день, этот терапевтический сеанс будет особенно важным для вас”, или: “Для “Балтиморских Иволг” сейчас наступила полоса побед, и вы заметно повысите контроль за своим поведением”.   Кстати, поскольку вы как раз сейчас читаете эту книгу, у вас может возникать интерес, когда вы сможете эффективно пользоваться этими техниками в своей собственной практике.

Прокрутить вверх