Пирогов с в социология города конспeкт лeкций томск 2003 148 с

ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ  Философский факультет  Кафедра социологии              КОНСПЕКТ ЛЕКЦИЙ    П О К У Р С У    С О Ц И ОЛ О Г И Я Г О Р О Д А      Составитель – Пирогов С.В.      Подготовлено при содействии НФПК – Национального фонда подготовки кадров в рамках Программы “Совершенствование преподавания социально-экономических дисциплин в вузах” Инновационного проекта развития образования          Томск 2003    СОДЕРЖАНИЕ    1. ГОРОД КАК ОБЪЕКТ ИЗУЧЕНИЯ…………………………………………………………….3   1.1. Город как объект комплексного изучения………………………………………………..3  Лекция 1. Состояние урбанистики…………………………………………………………………3  Лекция 2. Обзор основных предметных областей изучения города…………………………….5   1.2. Уникальность и специфичность города как объекта изучения…………………………28  Лекция 3. Город как место пересечения (локус интерференции)   территориально-поселенческих, социально-общностных   и ментальных структур………………………………………………………………..28   1.2.2. Город как предметно-территориальная форма   социокультурной интеграции…………………………………………………………33  Лекция 4. Методологические принципы изучения города……………………………………..36   1.2.4. Город как системный организм…………………………………………………41   1.3. Город как феномен, как единство (взаимопереход) объектных   и субъектных структур жизнедеятельности человека………………………………47  Лекция 5. Отношение к городу…………………………………………………………………..47  Лекция 6.

 

Образ города – семантическая конструкция…………………………………………52    2. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ГОРОДА……………………………………………59   2.1. Методологические концепции……………………………………………………………59  Лекция 7.

 

Производственно-экономическая парадигма……………………………………….59  Лекция 8. Социокультурная парадигма………………………………………………………….68   2.2.

 

Концепция структуры города……………………………………………………………88  Лекция 9. Понятие городской среды…………………………………………………………….88  Лекция 10.

 

Структура городской территории……………………………………………………91  Лекция 11. Структура городского пространства………………………………………………102  Лекция 12. Динамические процессы городской жизни……………………………………….121  Лекция 13. Городской образ жизни…………………………………………………………….129    3. КОНСТРУИРОВАНИЕ ГОРОДОВ………………………………………………………….134   3.1. Прогностический аспект. Тенденции развития городов……………………………..134  Лекция 14. Глобализация городов………………………………………………………………134  Лекция 15. Информализация городов………………………………………………………….136   3.2. Проектировочный аспект……………………………………………………………….137  Лекция 16.

 

Структурно-функциональная парадигма…………………………………………..137   3.2.2. Социокультурная парадигма проектирования города………………………………137  Лекция 17.

 

Методология социокультурного проектирования………………………………..137  Лекция 18. Методы социокультурного проектирования………………………………………141    Приложение 1. Программа курса “Социология города”………………………………………149    Приложение 2. Методические материалы к курсу…………………………………………….180    1. ГОРОД КАК ОБЪЕКТ ИЗУЧЕНИЯ    1.1. Город как объект комплексного изучения    ЛЕКЦИЯ 1    1.1.1. Состояние урбанистики     Город являлся и является объектом изучения многих научных дисциплин, потому что в нём сфокусировались все сферы жизнедеятельности человека: в нём человек живёт, работает, саморазвивается как личность в психологическом, социальном и метафизическом планах. Город с древнейших времён являлся локусом концентрации Истории и Культуры.

 

Многоаспектность литературы о городе – первая характерная черта урбанистики. Город – это и экология, и экономика, и повседневная жизнь, и макросоциальные процессы, и многое другое. Разные авторы, в зависимости от своих профессиональных интересов, акцентируют внимание на разных аспектах городской жизни, но у всех, кто значительное время занимается городом, появляется широта интересов и разнообразие проблематики. Город, в силу своей сущности, “вынуждает” заниматься самыми разными вопросами и интегрировать разнообразные знания в некоторую единую концепцию. И эти урбанистские концепции всё более приобретают социологический характер: город понимают в последнее время не столько как форму поселения и производства, сколько как форму сообщества, как тип социальности, сущностной чертой которой является интеграция разнообразных видов жизнедеятельности в единую саморазвивающуюся систему с собственными механизмами поддержания устойчивости и порядка.

 

Но эта система состоит из относительно автономных и гомогенных подсистем: территориально-поселенческой, экономической, символической и др. Поэтому для описания и изучения города используются знания и теоретические схемы других наук. Тот, кто занимается городом, усваивает и использует различные социально-гуманитарные знания. Используются и естественно-научные знания, прежде всего география и математика. В силу этого необходим краткий экскурс в проблематику урбанистики.   Другая характерная черта литературы о городе – дискуссионный характер высказываемых точек зрения по многим вопросам. Одной из причин этого является отмеченная многоаспектность городской жизни, множество ракурсов рассмотрения её феноменов и, соответственно, множество точек зрения: город по-разному виден с различных теоретических и практических позиций. Другой причиной последнего является высокая (и всё возрастающая) динамика социоструктурных и социокультурных изменений, происходящих в городах. При этом появляются не только новые феномены, но и возможна регенерация старых. Нередки случаи, особенно в нашей стране, так называемой “псевдоурбанизации”. Поэтому когда-то верные суждения требуют уточнений, а то и серьёзной корректировки. Третья причина – индивидуальное разнообразие городов в историческом и территориальном планах. В силу указанных причин существуют объективные онтологические и гносеологические трудности выработки конвенциональных представлений по всем основным проблемам городской тематики, в то же время доля истины содержится во всех суждениях о городе.   Третья характерная черта высказываний о городе – субъективность оценок, интерпретаций городской жизни вообще, отдельных её феноменов в частности. Объективным основанием этого являются указанные выше обстоятельства. Но более существенной причиной является, на наш взгляд, личностные особенности познающего субъекта: к городу невозможно относиться исключительно объективистски и равнодушно (“без гнева и пристрастия”): у каждого свой город в силу социально-психологических, ситуационно-биографических и метафизических особенностей восприятия среды обитания. В данном случае исследователь непосредственно погружён в предмет изучения и для установления степени объективности его суждений необходим дополнительный анализ аксиоматических предпосылок текста (процедуры триангуляции – в феноменологической социологии).

 

Другими словами, суждения урбанистов нередко нуждаются в дополнительном толковании, в интерпретации используемых понятий, в переводе на язык тех понятий, которые приняты или распространены среди того или иного научного сообщества. Проблема конвенционального языка урбанистики – одна из актуальных проблем социологии города. Поэтому ниже мы остановимся на ряде понятий, используемых при изучении города.

 

Дискуссионная проблематика изучения города. Урбанистами различных направлений накоплен большой и интересный материал о структуре города и его отдельных подсистемах, о динамических процессах, происходящих в городах (в том числе и о тех, которые непосредственно не наблюдаются), об отдельных феноменах городской жизни. Но единой концептуальной схемы нет. Дискуссионными являются все фундаментальные проблемы урбанистики: 1) основания определения города, 2) причины возникновения, факторы и тенденции изменения города как системы и его отдельных феноменов; 3) структура и особенности города как среды обитания 4) специфика города как пространства взаимодействия; 5) особенности городского образа жизни; 5)последствия урбанизации как в плане влияния города на личность, так и в плане влияния города на всё общество, 6) сущность города: что, собственно, делает некоторое поселение городом, в чём его назначение и смысл?  ЛЕКЦИЯ 2    1.1.2. Обзор основных предметных областей изучения города     В силу многоаспектности и отсутствия общей концептуальной схемы город чаще всего описывают и изучают в отдельных ракурсах, сегментарно. Авторы, безусловно, используют знания о городе, накопленные в урбанистике, но в конкретных текстах часто преобладает узко-дисциплинарная предметность.

 

На наш взгляд можно выделить (с определённой долей условности) следующие предметные ракурсы: 1) территориально-поселенческий, 2) экономический, 3) градостроительный, 4) психологический, 5) историко-культурный, 6) семиотический, 7) философско-методологический, 8) социологический.   Что касается социологического ракурса (проблематики), то он формировался в контекстах вышеуказанных подходов, предметность социологии города формировалась по мере становления и развития социологической предметности вообще, урбанистской предметности в частности. Её элементы содержатся в текстах авторов, которые не претендовали на социологическую концептуализацию проблем города. Поэтому в данном курсе будут использованы работы очень разных авторов.

 

Как уже было указано, даже на настоящий момент нет общепринятой социологической концепции города, нет теоретической демаркации предмета. Более того, в силу ряда причин, о которых речь пойдёт далее, это нецелесообразно и даже невозможно. Тем не менее, несмотря на отсутствие чётких контуров предметных областей различных подходов, можно и нужно выделить социологическое содержание вышеуказанных ракурсов изучения города. Предметное ядро социологии города образуют вышеуказанные проблемы.   Рассмотрим детально проблематику отдельных ракурсов изучения города.   Территориально-поселенческий ракурс. В первом, самом элементарном представлении, город – поселение людей, и первые научно-систематические его описания содержатся в работах географов. До сих пор в справочной литературе используется определение города, данное немецким географом конца XIX в.

 

Рацелем: город – концентрированное поселение людей, занятых несельскохозяйственной деятельностью. В данном определении содержится указание на социально-экономический фактор возникновения городов – появление других, несельскохозяйственных видов деятельности – и на эмпирический признак выделения поселения городского типа – численность и плотность населения. Указанные основания определения города использовались и развивались в дальнейшем, в том числе и социологами (например, М. Вебером, Л. Виртом и др.). Наиболее традиционная и распространённая типология городов, используемая всеми урбанистами (в том числе и социологического направления), – по производственным функциям и размерам.   В качестве частной причины возникновения конкретных городов в этом ракурсе выделяется геоландшафтный фактор; развивается и конкретизируется тезис, что города возникают не на любом месте: функциональная специфика города связана с геоландшафтной спецификой места. Так, например, торговые центры возникали в удобном месте пересечения торговых, а в последствии – транспортных путей. Этот пример достаточно тривиален. В современной же литературе этого направления урбанистики ставятся новые дискуссионные вопросы: геоландшафтные механизмы современного расселения, геополитические особенности территории, социокультурные характеристики современного ландшафта, социально-экологические проблемы современного города, психоментальные особенности территории и другие.

 

Социолог, на наш взгляд, также должен принимать во внимание геоландшафтный аспект территории – интерференцию природной и социокультурной специфики места поселения, проживания людей. Это необходимо в силу следующих причин: 1) специфика территории является одним мотивирующих детерминант выбора места проживания, отношения к данной территории, а значит лучше позволяет понять социальное поведение горожан; 2) информация об отношении населения к территории является важной для принятия проектировочных и управленческих решений; например, известны многочисленные случаи нежелания населения переезжать на другое место, обусловленное отношением к конкретным особенностям ландшафта; 3) геоландшафтные особенности территории являются одним из макрофакторов расселения человечества, что необходимо принять во внимание при глобальном прогнозировании урбанизации: плотность населения, в том числе городского, связана с определёнными ареалами, понимание геоландшафтных механизмов расселения позволяет более адекватно понимать и прогнозировать урбопроцессы.   Социально-экологический аспект территории: город как ареал взаимодействия антропогенных и природных элементов среды обитания человека. В качестве междисциплинарных и актуальных проблем можно выделить следующие: 1) соотношения естественных и искусственных компонентов среды: концепции и принципы взаимодействия данных компонентов; 2) соотношение природо- и антропно-охранных пропорций использования территории; 3) социально-эстетический аспект соотношения элементов среды; 4) факторы экологического сознания и поведения и др.

 

Сама средовая парадигма изучения города, как наиболее современная, сформировалась в русле социально-экологической проблематики. Социальные экологи изначально рассматривали город не просто как форму поселения, а как целостный и индивидуальный организм, что оказалось весьма перспективным в методологическом плане. Средовая парадигма позволила в перспективе выдвинуть такие, ныне широко обсуждаемые понятия, как “образ жизни”, “качество жизни”, “проблемная жизненная ситуация” и др.

 

Специально мы остановимся на них далее.

 

Социально-экологическое основание типологии городской территории – степень интегрированности (гармоничности) вышеуказанных элементов среды и уровень развития самой территории.   Социолога в этом аспекте интересует зависимость поведения горожан от состояния среды обитания; состояние экологии является одним из факторов сознания и поведения человека. В этом плане существует социологическая задача создания методик, позволяющих фиксировать и изучать указанную зависимость. Кроме того, социально-экологический комфорт является в настоящее время очень важным показатель уровня жизни.   Демографический аспект территории. Для сравнительной характеристики городов и последующей типологии по демографическому основанию используются следующие демографические понятия: плотность населения, демографическая структура (пол, возраст, брачно-семейный статус), профессиональная структура, структура занятости, структура и характер воспроизводства населения, структура, факторы и формы миграций.

 

Социолог в этом аспекте должен обратить внимание: 1) на отклонения статистических показателей от среднего уровня и поставить вопросы о специфике городской территории, обусловившей отклонение протекания демографических процессов, о факторах, тенденциях, последствиях конкретной специфики демографических процессов в конкретных городах; эти вопросы необходимо обсуждать на базе социологической теории города; 2) на социальные последствия структурных диспропорций (проблемы монофункциональных, северных, молодых и др. городов); 3) на специфику, факторы, тенденции и последствия урбомиграций, особенно в нашей стране; на специфику геоландшафтных, культурно-исторических, политических и др.

 

оснований миграций.   Необходимо продолжать разрабатывать типологию городов по демографическому основанию. На данный момент наиболее употребительными социолого-демографическими понятиями являются “большой”, “средний” и “малый” город; представляется, что этой типологии недостаточно. К тому же их дефиниции и эмпирические индикаторы весьма дискуссионны. Решение данной задачи может быть продвинуто посредством создания более сложных демографических моделей, в содержание которых будут включены не только количественные, но и качественные параметры. Интересной задачей, на наш взгляд, является социологическая экспликация понятия “студенческий” город (или “город науки”), каким является Томск. Данные термины широко употребляются, но их социологическое содержание явно не проработано.   В социологии имеются работы по эмпирической экспликации понятий “молодой город”, “молодёжный город”, “сибирский город” и др.   Психоментальный аспект территории. Этот аспект основывается на тезисе о взаимовлиянии и взаимопереходе структур ландшафта и сознания (индивидуального и коллективного, в том числе и бессознательных структур).

 

Ландшафт при этом понимается как “композиция мест, наделённых смыслом” (В.Л. Каганский). В качестве актуально обсуждаемых проблем можно выделить следующие: 1) Топографический фактор сознания и поведения населения: как ландшафт осмысляется, раскодируется людьми в индивидуальных и социально-групповых формах (“социально-ландшафтная топография”); 2) Топонимический фактор сознания и поведения населения: как конкретная физическая территория воспринимается проживающими на ней людьми в связи с теми образами, которые содержат названия данной местности (социокультурная типология территории, “ментально-географическая технология картирования местности” – интерференция семантики территории и структур восприятия территории).   Экономический ракурс. В этом ракурсе был усилен и разработан тезис о производственно-экономическом факторе появления и развития города, о производственно-экономических закономерностях расселения и территориальной мобильности.

 

Разработаны теории и методики: 1) типологии городов по производственно-экономическим функциям: моногорода, полифункциональные города, диверсификационные центры, “информационный город”, финансовый центр, “глобальный город” и др.; 2) определения ранга территориального статуса и зон влияния города: “решётка Кристаллера”, “метрополитенский центр”, “мегаполис”, “юридический город”, “географический город”, “пригород”, “город-спутник” и др.; 3) морфологической структуры городской территории: “зоны”, “сектора”, “ядра”, “центры”, “микрорайоны” и др. Именно в рамках экономической географии городов начался процесс осмысления оснований структурации городской территории. Так основой секторального подхода является социально-экономический статус горожан, основой концентрической зональности территории являются демографические процессы, а множественность городских центров имеет своей предпосылкой культурно-символические различия горожан. Выявление данных обстоятельств уже говорит о полифоничности городской морфологии и ставит задачу интеграции различных подходов и знаний о городе, показывает необходимость использования для объяснения процессов одного типа феноменов другой качественной природы. Например, экономисты долгое время полагали, что выбор жилья полностью детерминирован его ценой и степенью удалённости от места работы. Но по мере накопления конкретного эмпирического материала они же начали убедительно количественно аргументировать значение таких обстоятельств как национальные традиции и престиж места, т.е. указывать на значение культурно-символических факторов территориального поведения (см., например, П. Верлен, 1977; Дж.

 

Голд, 1990).   Работы немецких урбоэкономистов не дали прерваться традиции анализа социального пространства, начатого немецким социологом Г. Зиммелем. Ставя задачу объяснить закономерности размещения городов, немецкий урбанист А. Вебер предложил понимать город как геометрическую точку экономического пространства, в которой издержки производственно-экономической жизни минимальны (А.

 

Вебер, 1909).

 

Очень большое влияние на урбанистику оказал другой немецкий исследователь В. Кристаллер.

 

Он понимал город как место, функцией которого является обеспечение окружающего пространства услугами и товарами (“закон урбогравитации”). Но особенно убедительно у него получился “закон ранга”: существование прямо пропорциональной зависимости между числом функций и размерами города.

 

(В. Кристаллер, 1933). Его идеи нашли своё социологическое развитие в работах испано-американского социолога М. Кастельса (М. Кастельс, 1989) и американского социолога С.

 

Сассена (С. Сассен, 1994).   В качестве конкретных экономических факторов, определяющих городскую структуру и динамику изменений, были взяты и исследованы: дифференциация труда, динамика трудовых и профессиональных ресурсов, транспорт, цены на землю, развитие технических средств связи.   Для описания и анализа структуры и динамики города широко используются экономические и политико-экономические понятия, разработку которых (в том числе и в плане урбанистики) начал К. Маркс. Город трактуется в самом широком политико-экономическом смысле как пространственная форма определённого типа социально-экономических отношений, как производственно-экономическая система. Основанием политико-экономической типологии является характер “способа производства”, элементами которого являются “производительные силы” и “производственные отношения”.

 

В применении к городу два последних понятия конкретизируются. Города различаются продуктом, который они производят в большей степени, а значит доминирующим характером производительных сил: промышленный, финансовый, информационный, рекреационный и др. Характер социально-экономической системы города зависит от характера доминирующего типа производства, а значит и большей представленности определённого вида производительных сил. Так, например, доминирующим производственным продуктом г. Томска являются знания и специалисты, и в нём доминируют такие производительные силы как наука, образование, информационные технологии. Понятие “производственные отношения” в применении к городу конкретизируются через понятие тип политико-экономической системы: либеральной экономики, централизованной плановой экономики, социально ориентированной экономики.   Важным экономическим параметром жизни города является характер экономической ситуации (урбоэкономический баланс), влияющей на особенности функционирования и тенденции изменения города. Его экономико-математическим показателем является добавленная стоимость как разница между входящими и исходящими из города финансовыми потоками. С точки зрения экономистов эта ситуация является основным фактором развития города. Другим важным параметром экономической жизни города является бюджет города. Его описывают и анализируют с позиций структуры, источников и механизмов формирования. Экономическая система города характеризуется также по уровню потребления экономических ресурсов (степень экономической самостоятельности), по структуре и объёму производственно-экономических лимитов: природные ресурсы, финансовые ресурсы, промышленные ресурсы, информационные ресурсы, энергетические ресурсы, демографические ресурсы.   Наконец, надо отметить большой вклад специалистов в области экономической географии городов в разработку количественных математических методов изучения города. Весьма перспективным было и гносеологическое осмысление возможностей математических методов, как конструктивных возможностей измерения и моделирования, так и их ограниченность.   Градостроительный ракурс. Аспектами этого ракурса являются: 1) город как система социально-функционального расселения: места работы, жилья, развлечения и т.п.; 2) город как искусственная среда обитания: совокупность архитектурно-инженерной инфраструктуры; 3) город как объект эстетического восприятия: эстетические основания градостроительства. В этом ракурсе город впервые стал осмысляться как форма социального конструирования, как опредмеченный социокультурный проект (З. Гидион,1975; В.А. Глазычев,1984; З.Н. Яргина,1991; Ж. Бодрийяр, 1995; А.В. Иконников, 1996; Ю.Л. Косенкова, 2001; Г.З. Качанов, 2001 и др.).

 

В проблемно-социологическом плане в этом ракурсе обсуждаются вопросы: 1) взаимовлияние предметно-территориальных (архитектурных) и социокультурных сфер жизнедеятельности человека (мира вещей с миром идей); 2) влияние архитектоники города на внутренний мир и поведение личности; 3) влияние социокультурной атмосферы в обществе на форму и принципы градостроительного проектирования; 4) “метафизическое самочувствие” человека в символическом пространстве города и др. “Любая нетривиальная задача в архитектуре в конечном счёте связана с некой идеальной моделью жизнеустройства. От неё зависят как геометрические параметры и стандарты практического использования, которым должны соответствовать объект, так и смысловая информация, которую должна нести форма объекта”.

 

Архитектура несёт “проекцию целостности человеческой личности. Интегрирующим началом целеполагания выступает метафора образа-цели” (А.В. Иконников, 1996). По архитектуре можно и нужно судить о смысловом содержании проектов структур социального взаимодействия. Более подробно мы остановимся на этом в другом разделе.   Исторический ракурс. Представляется, что исторический материал как частно-научный в наибольшей степени используется социологией. В большом числе случаев даже невозможно провести черту между историческим и социологическим знанием. Историческая наука традиционно акцентировала внимание на политических аспектах городской жизни.

 

В этом плане историю изучения города можно начать с французских историков О. Тьерри и Ф. Гизо. Их основная идея о том, что возникновение городов знаменует собой зарождение нового социально-политического, а в дальнейшем и экономического строя, что история города есть история борьбы буржуазных слоёв с феодальным строем, надолго закрепилась в урбанистике. Полностью она не преодолена и сейчас, хотя давно уже ясно, что этот тезис является большим упрощением как для понимания причин возникновения городов, так и для понимания их сущности, роли и перспектив в обществе. Однако административно-политическое значение городов, историко-политический пласт городской жизни, безусловно, является весьма существенным.

 

Не изменила принципиально такой взгляд на город и хорошо аргументированная точка зрения немецкого историка Г. Маурера, который полагал, что город формировался из крестьянской общины-марки и являлся исторической формой общинного равенства и самоуправления. Действительно, последние являлись характерными чертами городского социума, однако не следует преувеличивать степень их развития. Статистические методы изучения хозяйственной жизни, которые блестяще продемонстрировал К. Лампрехт, поставили под большое сомнение романтическую картину городского равенства и общинного единства. Была написана страница истории социальных антагонизмов и конфликтов в городах. Проблематика социальных противоречий в городах и сейчас является предметом социологии. Концептуально она выражена в работах французского социолога середины 20 в. Лефевра.   Понимание сущности города как общественно-политического и административного центра со ссылками на исторический материал достигло своего наивысшего историко-социологического уровня в работах В. Зомбарта и М.

 

Вебера. В. Зомбарт выделил в качестве самостоятельных объектов исследования город как экономическую систему и город как политико-административную систему. В экономическом плане он впервые подчеркнул различие между “городом потребляющим” и “городом производящим”, который, в свою очередь, мог выступать как ремесленный город с локальной или дальней ориентацией на рынок и как “торговый город”. Тем самым, появилась традиция не только различать функции города, но выделять для конкретных городов доминирующие функции. Это позволило ослабить момент теоретической конфронтации в обсуждении роли городов в обществе и тенденций её изменения. Эта типология легла в основу наиболее распространённой классификации городов, используемой и поныне. Основное значение этой квалификации городов в том, что в ней содержалась мысль о функциональном различии городов как в конкретно-территориальном, так и конкретно-историческом плане.

 

В то же время, в работах Зомбарта содержалась и другая перспективная мысль: у городов есть магистрально-историческая функция – управление социальными процессами, протекающими на окружающих территориях. М. Вебер, опираясь на Зомбарта и обладая обширными историческими знаниями, в выявлении сущности города пошёл значительно дальше. Он обозначил её, используя современные понятия, как интегративную и коммуникативную. К такому пониманию он пришёл в результате анализа специфики организационно-управленческой и нормативной структуры городской жизни и на основе понимания сущности и значения культуры. Если типология Зомбарта пробила брешь в представлениях об унифицированности структуры города, то историческая социология М. Вебера – первый (и весьма удачный) опыт интегрирования экономических, социальных и политических структур и формирования представления о городе как пространстве коммуникации. Городской социум, по мнению Вебера, можно назвать общиной, но особого, не традиционного, а городского типа. Таким образом, он предложил новое и перспективное основание типологии городов и городских сообществ – социокультурное. Заслугой Вебера также является особая методология использования конкретного исторического материала, которую он называл “понимающей социологией” и задачей которой было “вживание” в социокультурную атмосферу конкретного социального пространства. Тем самым он явился предтечей современной феноменологической социологии, предметом которой являются структуры повседневной жизни.

 

Для современной историографии города также характерна веберовская позиция в вопросе о причине возникновения города: она специфична для каждого конкретного города и многофакторна – и экономические, и политические, и правовые, и другие обстоятельства интегрируются в систему на определённом культурном фоне. Город вообще, конкретные города в частности, возникают в определённой культурно-исторической ситуации.

 

Эта ситуация возникает в результате ряда социальных процессов: демографический рост деревни; возрастание социокультурной мобильности (в том числе и этнической); секуляризации политической власти; распад или трансформация общины; возрастающая дифференциация труда; изменение структуры и средств коммуникации и других. Однако эмпирико-историческое описание не даёт объяснения. Появляется опасность интерпретации истории конкретных городов и города как социокультурного явления как исторической случайности. Но эта “случайность” изменила общество. Городская жизнь принципиально отличается от сельской. Это всегда было очевидно.

 

Но эту очевидность надо эксплицировать в теоретические понятия, т.е. объяснить. Эту работу начали историки школы “Анналов”. Объективно они продолжали дело М. Вебера. Специфику европейского города они понимали как специфику ментальности – устойчивого и качественно определённого единства сознания и поведения, формы активности в повседневной жизни. По мнению Ж. Ле Гоффа, оригинальность городской ментальности ярче всего проявляется не в экономической области, а в области культуры, для которой были характерны такие ценности как трудовая этика, прагматизм, деньги, профессионализм, особые представления о времени и пространстве и др. Новые ценностные принципы породили новые формы солидарности, как и новые формы конфронтации. Новые принципы породили новые смыслы и цели, а значит – новые структуры поведения и взаимодействия, формирующиеся в процессе повседневной жизни. В связи с этим в исторической науке проявился повышенный интерес к культурно-этнографическим аспектам городской жизни: образу жизни городских слоев и сообществ; культуре города (мировоззрению, науке, образованию); быту, традициям, нравам, социокультурным кодам поведения (одежда, праздники, ритуалы, сленг).

 

Накопленный эмпирический материал со всей очевидностью поставил теоретико-социологические проблемы механизмов культурной диффузии, социокультурной динамики и мобильности, функционирования субкультурных образований, понимания сущности и структуры социокультурного пространства. Представляется, что не случайно эта городская, по своему генезису, проблематика постоянно пересекалась, например, в работах немецкого социолога Г. Зиммеля. Чувствуется, что его представления о социальном пространстве навеяны “духом города”.   Психологический ракурс. Широкое понимание города как пространства жизнедеятельности, как среды обитания, а не только как места проживания и производственной деятельности ставит ряд проблем, связанных с психикой и индивидуальным сознанием.

 

Элементами пространства и среды являются феномены, возникающие в результате “встречи” объективной и субъективной реальности.

 

Образное выражение “встреча” на язык науки переводят терминами “восприятие”, “образ”, “установка”, “архетип” “интерпретация”, “означивание”, “конструирование”. Эти понятия разрабатывались социальными психологами.

 

Дадим им самое общее определение.

 

Восприятие – целостное и комплексное отражение предметов, ситуаций и событий, возникающее при соприкосновении с ними личности как с объективной реальностью (в том числе и другими личностями). Со стороны личности восприятие обусловлено целым рядом индивидуально-психологических особенностей (памятью, характером, мотивацией и др.) и социально детерминированной целью. В силу этого восприятие носит интенциональный (направленный на конкретный предмет) характер. Восприятие является не пассивным копированием мгновенного воздействия, а представляет собой структуру перцептивных действий: из потока сенсорной информации человек выбирает личностно значимую, а, в конечном счёте – социально значимую информацию.   Восприятие города личностью имеет свою специфику, о которой речь пойдёт далее.   Образ – субъектная картина мира или его фрагментов, включающая самого субъекта, других людей, пространственное окружение и временную последовательность событий. Образ есть результат (продукт) восприятия.

 

На формирование образа города оказывают влияние целый ряд факторов.

 

Психологи выделили и исследовали три из них: сенсорные особенности среды, особенности диспозиционной структуры познающего субъекта (установки личности) и архетипы сознания. Более детально вопрос об образе города будет рассмотрен далее. Здесь мы даём определение основных психологических понятий, которые широко используются в урбанистике вообще, в социологии города в частности.   Установка – готовность, предрасположенность субъекта, возникающая при предвосхищении им определённого объекта (или ситуации) и обеспечивающая устойчивый целенаправленный характер протекания деятельности по отношению к данному объекту. Установки формируются в группах под влиянием социальной ситуации и представляют коллективное определение ситуации и поведение в ней. Особенно ярко установки проявляются при изменении ситуации, зачастую в виде нежелания людей менять своё привычное поведение   Архетипы – бессознательные структуры психики, лежащие в основе первичных схем образов и априорно формирующие активность воображения. Они лежат в основе общечеловеческой символики, выявляются в мифах и верованиях, в сновидениях и произведениях искусства.   “Интерпретация”, “означивание”, “конструирование” – взаимосвязанные термины, статус понятий которым придали сторонники интеракционистской концепции личности и общества.

 

Эти понятия подчёркивают активную и творческую роль личности в процессе восприятия среды и ситуации.

 

Интеракционисты подчёркивают, что человек не реагирует непосредственно на сумму отдельных внешних воздействий, а воспринимает мир в виде целостной и определённой картины мира, в которой чувственные и рациональные компоненты находятся в единой системе. Интерпретация есть придание значений предметам и ситуации, из которых и конструируется картина мира. Особенно символические интеракционисты подчёркивали решающую роль слова, знака, символа в процессе восприятия и формирования отношения к окружающему миру и, в частности, для формирования образа города.   Психологами были разработаны собственные основания типологии личности, которые широко используются представителями различных гуманитарных наук. Особо употребительной для описания личности горожанина оказалась типология К.

 

Юнга по характеру отношения к миру и людям: интроверты (внутриличностное дистанцирование от мира) и экстраверты (личностная открытость миру). Вначале сложилась точка зрения, что городская жизнь способствует формированию интровертивного типа личности в силу множественности, интенсивности и противоречивости внешних воздействий. Однако социально-психологические наблюдения и эксперименты показали, что это не столь однозначно, что поведение горожанина ситуативно и обусловлено множеством обстоятельств (см. С. Милграм, 2000). Кроме того, вопрос о типе личности горожанина связан с вопросом, кого считать “типичным горожанином”, по каким основаниям его выделять. В то же время, очевидно, существующая специфика городской среды накладывает отпечаток и на тип личности горожанина. По этому вопросу также необходимы междисциплинарные исследования.

 

Другая область городской жизни, изучение которой невозможно без психологических знаний – особенности межличностных отношений в городе. Социальные психологи, изучавшие интерактивный аспект взаимодействия в городах, поставили проблему коммюнити (community): в чём специфика городских сообществ? Проблема возникла после того, как стало очевидно, что межличностное взаимодействие в городах отличается от традиционных семейно-родовых, общинных, товарищеских и других известных форм межличностного взаимодействия. Первоначально был выдвинут тезис, что отличия носят негативный характер, т.е.

 

межличностные отношения в городах качественно хуже, беднее, даже примитивнее, чем в традиционном обществе. Этот тезис психологов в значительной степени был подготовлен высказываниями авторитетных социологов. Ф. Тённис говорил о формализации личностных отношений в городах; Э.

 

Дюркгейм сетовал на ослабление моральных принципов; М. Вебер писал о снижении глубины и интимности межличностных контактов; Ч.

 

Кули полагал, что в больших городах вообще ослабляются первичные межличностные контакты; Г. Зиммель считал, что духовная жизнь в больших городах характеризуется чрезмерным прагматизмом и расчётливостью. Безусловно, их суждения были не беспочвенны, поэтому появился тезис о негативных социально-психологических последствиях урбанизации в области межличностных отношений: отчуждение личности (Л. Вирт), морально-психологическая пустота межличностных контактов (Р.

 

Нисбет), деиндивидуализация и, как следствие, немотивированное насилие в межличностных отношениях (Р. Зимбардо) и др. Однако эмпирическое изучение межличностных контактов ослабляло этот тезис и ориентировало на изучение структуры и механизмов взаимодействия коммюнити как городских сообществ особого рода. Тем самым урбанисты продвигались в изучении городского пространства и специфики городской жизни. При этом дисциплинарная принадлежность исследователя становилась не такой уж и важной. Хороший пример этому – психологи-урбанисты С. Милграм, К.

 

Линч, Дж. Голд и другие.   Другой важной проблемой, в изучении которой сотрудничали психологи и социологи (нередко менявшиеся местами), была проблема городского стресса. Тезис о имманентно стрессовом характере городской жизни сменился тезисом о социально-ситуационной и социокультурной обусловленности восприятия параметров городской среды. При этом социологи стали больше учитывать особенности сенсорного восприятия, а психологи – социальную детерминацию сознания и поведения личности.   Семиотический ракурс. Семиотика – наука о знаках. Из знаковых систем для изучения нашего объекта мы выделим: собственно язык, язык искусства, знаки сенсорных (в том числе и территориальных) образов.

 

Что касается собственно языка, то социолог прежде всего использует достижения социолингвистики для изучения языка городского сообщества и языков городских субкультур. В языке закодированы: мировоззрение, нормы (правила) взаимодействия, модели (операциональные схемы) поведения. Последние существуют не только в лингвистической, но и в экстралингвистической форме (язык поз, жестов, ритуалов). Изучая поведение горожан, социологи ставят задачу описания указанных социолингвистических структур методами: 1) интервью – респондентов просят пояснить содержание слов, составляется тезаурус (данное понятие мы определим пока как толковый словарь какой-либо группы или субкультуры), 2) наблюдения – описываются действия, следующие за словоупотреблением, а также ситуация (предметный и смысловой контекст) словоупотребления, 3) эксперимента – наблюдаются реакции и действия на словоупотребления в различных социальных и смысловых ситуациях, в том числе искусственных и произвольно сконструированных. Другими важными семиотическими предметами для социолога являются значения и смыслы – вещей, действий, ситуаций.

 

Эти предметы изучаются в разделе семиотики – семантике, центральной задачей которой является установление, прояснение содержательных связей между предметом обозначения (обозначаемым, денотатом), значением предмета (означаемым) для субъекта и смыслом (интенсионалом) знака, побуждающим (ориентирующим) активность субъекта (так называемый “семантический треугольник”. У разных авторов имеются различные его модификации). В плане изучения социального поведения существенны две семантические ситуации: 1) различная интерпретация знака (либо в плане значения, либо в плане смысла, либо в обоих планах) представителями разных социальных групп – “семантический диссонанс”; 2) отсутствие содержательных связей между элементами семантического треугольника у субъекта социального действия – “семантический коллапс”.

 

Семантические ситуации формируется в процессе коммуникации – диалогическом обмене значениями и смыслами – и возникают при наложении трёх коммуникативных пластов: семиотического (собственное содержание знака), социолингвистического (содержание знака, возникающее в социолингвистическом сообществе), личностного – (индивидуально-психологическое и индивидуально-ситуативное прочтение знаков). В настоящее время формируется междисциплинарная область знаний, которую наш отечественный учёный Т.М. Дридзе предложила назвать семиосоциопсихологией. Объектом семиосоциопсихологии является коммуникативное пространство – сфера выработки интерсубъективных значений и интрасубъективных смыслов, с последующим производством на их базе норм взаимодействия.

 

Предметом семиосоциопсихологии является текст – продукт коммуникативно-семиотической деятельности; семиотическая модель мотивированной активности; семантическая конструкция, на базе которой возникает коммуникативная интенция. Если взаимодействие происходит в коммуникативном пространстве, то оно представляет собой процесс создания понятного для всех субъектов коммуникации интертекста – диалога. Понятие “диалог” характеризует коммуникацию с процессуальной стороны.

 

Со структурной стороны коммуникативное пространство последнее время всё чаще описывают как структуру дискурса (дискурсивной практики), который расширительно можно определить как систему семиотических (содержательно знаковых) действий, конструирующую коммуникативное пространство. В дискурсивную практику входят не только речевые акты, но и невербальные средства коммуникации, физические параметры среды, социокультурная обстановка, драматургия социальной игры и многое другое. Существуют различные теоретические модели дискурса. Это в теоретическом плане, практически же дискурс ситуативен, конкретен и состоит из конечного набора элементов. В эмпирической практике социолог имеет дело с дискурсом определённого типа, который он должен определить и описать. Дискурс – семиотическая конструкция коммуникативного пространства, она создаётся людьми сознательно и бессознательно, целенаправленно и произвольно.

 

Но, будучи сконструированным, дискурс приобретает относительно устойчивое и самостоятельное существование. Коммуникативное пространство как совокупность дискурсов представляет собой сложносоставную и многоуровневую систему различных текстов.   Пространство города – это, конечно же и коммуникативное пространство.

 

В семиотическом ракурсе город можно (и нужно) рассматривать как “текст истории” и как “текст социокультурного диалога”. Город как текст истории – это вся архитектоника городской среды – совокупность исторических событий, опредмеченных в материальных носителях; это – предметно-территориальные комплексы, обладающие собственным смысловым содержанием, оформленным в особом текстовом материале.

 

Более подробно это будет рассмотрено далее. Социологу-урбанисту необходимо принимать во внимание такие “страницы” городского интертекста, как “архетипы города”, “миссия города”, “символические референты города” и др. Город как текст социокультурного диалога состоит из таких “страниц” как “местечки”, “субкультурные топосы”, личного городского пространства (“мой город”) и др. Но эти тексты города написаны не обычным языком (по крайней мере, не только), но и языком искусства и языком сенсорных образов. Текст города можно расшифровать только совместными усилиями лингвистов, психологов, историков, социологов и других специалистов. Для понимания социального поведения горожан социологи занимаются такими предметами как смысловое восприятие городской среды, психосемантика пространства, семантика территориальной идентичности, престижно-символическая динамика мест и другими вопросами, предполагающими наличие семиосоциопсихологических знаний. В семиотическом ракурсе город предстаёт как предметный репрезентант отношенческих и ментальных структур взаимодействия.   Философско-методологический ракурс.

 

Проблематика этого ракурса пронизывает почти все тексты о городе, так что невозможно перечислить те философские вопросы, которые обсуждают урбанисты всех направлений.

 

И всё-таки наиболее явственно они звучат в двух контекстах рассуждений о городе: 1) гносеологическом – когда обсуждаются вопросы, связанные с самим процессом познания города и 2) системном – когда говорят о городе как системе, о необходимости системного анализа городских процессов, о системном подходе в проектировании и управлении города. Гносеологическая проблематика урбанистики отдельно нами выделяться не будет. Что касается системного подхода в изучении города, то он будет представлен как традиционными принципами комплексности, структурности, иерархичности; так и относительно новыми в системном подходе принципами синергетики. Впрочем, сейчас уже существует точка зрения, что синергетика самостоятельная и особая методология, и даже – наука (см. В.И. Аршинов.

 

Синергетика как феномен постнеклассической науки. М., 1999).   Социологический ракурс.

 

Многоаспектность и изменчивость феномена города ориентирует на поиск интегрального, учитывающего все стороны и обстоятельства городской жизни основания его научного определения. Такое, наиболее приемлемое для представителей различных наук, базовое определение города формировалось в русле социологии. Это было обусловлено двумя причинами: 1) социология как научная дисциплина сама возникла в результате синтеза ряда наук и её понятийный аппарат весьма разнообразен и наиболее приспособлен к методологическому синтезу всеобщего и конкретного; 2) социология анализирует отношенческую реальность, которая, фигурально выражаясь, занимает “срединное положение между реальностью субстратных свойств и метафизической реальностью”; все урбанисты согласны, что город – социально-отношенческий по своей онтологической природе феномен.

 

Обозначим еще раз основное предметное ядро социологии города: 1) основания определения города; 2) причины возникновения, факторы и тенденции изменения города как системы и его отдельных феноменов; 3) структура и особенности города как среды обитания 4) специфика города как пространства взаимодействия; 5) особенности городского образа жизни; 5) последствия урбанизации как в плане влияния города на личность, так и в плане влияния города на всё общество; 6) сущность города: что, собственно, делает некоторое поселение городом?   Дадим краткую характеристику сути проблем.   1. Проблема дефиниции города. Слово “город” (городское поселение, населенный центр, град, иногда – городище, городок, посад) очень полисемантично. “Городами” в разные эпохи и в разных странах называли явления с весьма различным содержанием и с несходными существенными признаками, вследствие чего современные урбанисты, либо вовсе отказываются от разрешения соответствующей “дефиниционной проблемы”, либо дают городу самые разнообразные определения.

 

Дефиниции города можно сгруппировать по следующим основаниям: территориально-демографическому, политико-административному, экономическому, социоструктурному, социокультурному.

 

Территориально-демографическое основание фиксирует количественные признаки: площадь поселения, число жителей, концентрация населения, специфические особенности организации территории проживания: особая архитектура, транспорт, благоустройство. Однако это определение не может удовлетворить по двум причинам. Во-первых, количественный, т.е.

 

внешний, признак не дает реального понятия о сущности города, и, во-вторых, он сам по себе далеко не всегда может установить действительную грань между городом и деревней. Официальная практика различных государств в этом отношении не однородна. Статистика Германии считает городом всякое поселение свыше 2000 жителей; в Саксонии из 151 общины, имевших в 1900г.

 

более 4000 населения, 78 считались городами, а 73 – селами, из коих Лебтау насчитывает до 33 тысяч жителей. Уже этот пример указывает на всю шаткость количественного признака. Во Франции городом признается всякий центр административного округа независимо от численности населения и, кроме того, всякое поселение свыше 5000 жителей независимо от его административного значения; в Соединенных штатах поселение свыше 8000 жителей уже тем самым считается городом; в дореволюционной России городом признавалось всякое поселение, управляемое по городовому положению, независимо от населенности, причем, с одной стороны, имелись города с населением менее 1000 жителей, и с другой – села, местечки, рудничные усадьбы с населением, превышающим 10 тысяч жителей.

 

Можно приводить аналогичные примеры и по другим количественным признакам.   Политическо-административное основание подходит к понятию города с правовой точки зрения и признает городом поселение с определенной территорией, которому государственной властью присвоены особые административные права. Конституирующим моментом в образовании города выдвигается соответствующий акт государственной власти. Данный момент действительно отграничивает всякий официальный “город” от деревни ясным и бесспорным образом: конечно, правительства всех эпох имели в своем распоряжении списки как городов, так и деревень, и применяли к городам, в отличие от деревни, те или иные правила и особую административную и налоговую политику. Однако для нас важен не столько самый факт государственной классификации существующих поселений, сколько понимание тех существенных признаков населенного пункта, по коим она проводится. Между тем известно, что эти признаки были в разных случаях далеко не однородны: власть признавала поселение городом либо по принципу “людности”, либо по стратегическим, политическим, финансовым, религиозным и даже чисто случайным мотивам, как, например, вследствие выбора резиденции каким-либо влиятельным администратором, а в дореволюционной России – подчас вследствие ходатайств, протекции и даже взятки. Известный географ В. Семенов-Тян-Шанский в своей работе “Город и деревня в Европейской России” обстоятельно выяснил, на каких шатких основаниях были построены у нас официальные термины “города” и “деревни” и сколько общественных интересов от этого страдало.   Экономическое основание. Экономическими признаками города являются: 1) технико-технологическое разделение труда на сельское хозяйство и промышленность; 2) разделение труда на присваивающий и производящий; 3) степень профессиональной дифференциации труда; 4) финансово-экономический признак – по характеру доминирующего капитала: производственный, торговый, кредитный (ростовщический, банковский); 5) производственно-экономический – по типу производства: материальных ресурсов, услуг, информации и др. Данное основание определения города, пожалуй, наиболее распространённое в урбанистике. Оно исходит из определения, данного ещё Зомбартом: “Город есть поселение людей, практикующих интенсивное разделение труда”.

 

Однако и данное основание вызывает ряд возражений при применении его на конкретный эмпирический материал, особенно во всемирно-историческом масштабе. Во-первых, города существовали и при натуральном хозяйстве.

 

Оно не применимо и к русским так называемым “земледельческим” городам. Что касается современных российских городков, то по отношению к ним весьма справедлив термин “слободизация”, предложенный известным отечественным урбанистом Глазычевым.

 

Во-вторых, во многих современных индустриальных поселках разделение труда может быть признано интенсивным. Наконец, самая граница между интенсивным и неинтенсивным разделением труда не установлена, в силу чего различие между городом и сельским поселением остается неясным.

 

В-третьих, на практике весьма сложно разделить экономику города на присваивающую и производящую; по ряду причин вызывает нарекания даже выделение градообразующих предприятий (прежде всего из-за игнорирования социальной сферы и социальной проблематики). Детальный разбор экономических дефиниций города (широко используемых и социологами) не входит в наши задачи.

 

Но здесь надо выделить главное: экономические дефиниции фундированы абсолютизацией значимости экономической мотивации. Социологи не могут с этим согласиться, отказываясь признать, что витальные потребности личности являются базовыми.   Два вышеуказанных основания определения города исходят из тезиса, что основным содержанием урбанизации является двуединый процесс дифференциации и интеграции трудовых функций в сети населённых мест. При этом общество понимается как функциональная система, в которой каждая группа занимает определённое место.   Социоструктурное основание. Урбанисты в поисках определения города давно столкнулись с ситуацией сложной, гетерогенной (состоящей из различных по своим свойствам элементов), изменчивой, индивидуальной социальной структурой городов.

 

В этом плане город определяют как место концентрации социальных структур (групп и институтов) и ролевых функций. В качестве примера можно привести формулировки известного отечественного урбаниста Н.П. Анциферова: “Город есть место, приспособленное для общежития социальной группы сложного характера, внутренне дифференцированной и получившей определенную правовую форму” и английских урбанистов Н. Абекромби и А. Ярда: “Городская жизнь характеризуется масштабностью, высокой плотностью населения, явно выраженной разнородностью социальных групп, анонимностью, наличием дистанции и формальных отношений между людьми, необходимостью формального регулирования человеческой деятельности скорее с позиции закона, нежели через сообщество и традиции”.

 

В этих определениях содержатся и количественные характеристики, и указание на административно-правовую сторону городской жизни, но акцент сделан на особенностях социальной структуры и социальных отношений.

 

Последнее является качественным отличием города от деревни, которое трудно замерять количественно, но именно в этом плане различия особенно очевидны. Однако это измерение не может быть всегда применимо даже к современной эпохе, так как и в наше время встречаются города, преимущественно населенные людьми не только однородных групп и страт, но и одной профессии, а с другой стороны – наблюдаются села с весьма дифференцированным составом населения. То же явление наблюдается особенно часто в европейских не городских поселениях, где население может заниматься трудовой деятельностью даже в другой местности. На практике очень трудно провести грань между городом, посёлком, городком, пригородом, дачной местностью и другими поселениями только на основании социальной структуры проживающих. И тем не менее именно по доминированию “городских” видов деятельности до сих пор чаще всего различают город и “не-город”.   Социокультурное основание.

 

Продолжая линию поиска качественных отличий города от не-города, урбанисты уже давно обратили внимание на “притягательную силу городов” (attraction). В художественной литературе город представляется в виде какой-то гипнотической силы, властно манящей обывателя “околдованной” деревни желанным, но невыполнимым призраком счастья. Париж гипнотизирует героев Додэ и Золя. “В Москву, в Москву!” повторяют чеховские сестры.

 

Город – это не только количественные параметры проживания и деятельности, но и особая социокультурная атмосфера и обстановка.   Экономисты утверждают, что основным фактором урбомиграционных процессов и количественного роста городов является имеющиеся и создаваемые в городах рабочие места. В упрощённом виде их рассуждения выглядят так: сельское хозяйство имеет свой предел интенсивности, промышленность может развиваться бесконечно. Доля истины (прежде всего в отношении рабочих мест – да и то, далеко не во всех случаях) здесь есть. Однако немалому числу урбанистов представляется, что: 1) производственный фактор является не единственной причиной появления и развития города (более подробно об этом – далее в тексте); 2) взаимодействие урбанизационных и экономических процессов неоднозначно и исторически изменчиво: в своё время экономика была одним из факторов появления города, современный город сам порождает новые формы экономики; 3) развитие промышленности имеет свои “пределы роста” (А. Печчеи) и негативные последствия не только для экологического, но и социокультурного пространства.   Города привлекают людей не только возможностью трудиться и получать средства к существованию. Помимо витальных потребностей у человека есть потребность в личностном росте и самореализации, в индивидуально-личностной среде, в социально-психологическом комфорте, другие социально-личностные и метафизические потребности. Для их реализации города предоставляют больше возможностей. Город – искусственная среда обитания.

 

Города конструируются людьми исходя из собственных личностных структур. Это понимали уже в древности, о чём свидетельствует сложная семантика слова “Град”. Осмысляя это обстоятельство урбанисты, и, в конечном счёте, социологи, разрабатывали понятия “среда обитания”, “пространство социокультурной активности”, “городской образ жизни”. В настоящее время в урбанистской литературе встречается выражение: “город как аттрактор личности и сообщества”, которое здесь можно прокомментировать как идеальный проект пространства жизнедеятельности. Привлекательность городского пространства для личности (особенно в современном обществе) обусловлена тем, что город является средой инновационной активности в силу высокого уровня социокультурной динамики и мобильности.

 

Это социокультурные характеристики городского пространства.

 

2. Проблема генезиса города. Конкретно-исторический материал даёт очень большое разнообразие обстоятельств возникновения городов. Урбанистика как теоретическая дисциплина стремилась к генерализации, т.е. к построению всеохватывающей объяснительной схемы возникновения города.

 

Особенно это характерно для социологии. В полной мере это не удалось, и проблема продолжает обсуждаться и сейчас. В процессе многочисленных дискуссий возникло ряд теорий.

 

Их общесоциологической методологией является выделение социальных функций, которым придаётся градообразующее значение: 1) естественный центр территориальной интеграции людей (хозяйственно-племенной, религиозной, национальной) – этно-территориальная теория; 2) политико-административный центр управления – теория восточного деспотизма, теория города-государства; 3) опорный пункт, защитное сооружение – бурговая теория; 4) пространственная форма разделения труда – экономическая теория; 5) функция интеграции и коммуникации – социокультурная теория. Рассмотрим кратко каждую теорию.   Этно-территориальная теория. Любое сообщество имеет свой ареал обитания, который складывается исторически, первоначально на основе родовых и хозяйственных отношений. По мере усложнения социокультурных связей появляется центральное (сакральное, столичное) место повышенной концентрации опредмеченных социальных норм и традиций. Такое место есть даже у кочевых народов.

 

Так, например, Мекка первоначально была местом ежегодных встреч представителей кочевых племён для обмена информацией, а затем она начинает приобретать характер торгового и религиозного центра. Центральное место не обязательно располагается в геометрическом центре сообщества, тем более что контуры ареала обитания меняются. Имеются работы географов, показывающих, что территория центрального места обладает особыми географическими свойствами. Для возникновения городов имеет значение геоландшафтные особенности территории, например, на семи холмах расположен Рим и Томск. Можно привести немало примеров, когда конкретный город неоднократно разрушался, но вновь и вновь возникал на старом месте: девять слоёв Трои, прибрежные города Крыма на месте древнегреческих колоний; Кёльн, Майнц – наследники римского континуитета; неоднократно восстанавливалась Москва.

 

Геоландшафтный фактор возникновения городов ещё недостаточно исследован, но тезис о взаимообусловленности географических и культурных особенностей территории поставлен в урбанистике и разрабатывается, в том числе и отечественными учёными (В.Л. Каганский, Д.М. Замятин).   Центры территорий выполняют функции: 1) территориальной интеграции (административного центра, столицы); 2) узла путей сообщений (“перекрёстка дорог”). На их месте и возникают города. Ареал обитания сообщества может меняться, и центр территории смещается. Центры территории представляют собой “наложение”, интерференцию природных и культурных параметров среды обитания. В ходе истории эта интерференция становится всё более сложной, приобретает индивидуальный и саморазвивающийся характер. У каждого города складывается своя “судьба”.

 

Города древности и раннего средневековья выполняли, прежде всего, функцию политико-административного управления. Эта функция реализовывалась в разных историко-географических формах; наиболее известными являются: древневосточная деспотия и античный полис.   Теория восточного деспотизма. Город-крепость примитивных деспотий, названный так его исследователем К. Бюхером, является древнейшим типом известных нам городов. Этот город есть не что иное, как военная резиденция деспотического главы племени – его жилище, а также орудие защиты и господства.

 

Процесс урбанизации протекал по общему правилу: сколько деспотов, столько и городов. Но древнейшие восточные защищённые поселения можно назвать городом достаточно условно. Они представляли собой обширное пространство, обнесённое стеной, в границах которого имеется резиденция деспота, обнесённая новой стеной.

 

На территории всего защищённого пространства растут разбросанные группы дворцов вельмож и домов с усадьбами, пашнями, финиковыми садами. Размеры их поистине колоссальны, хотя и можно допустить, что первые летописцы, легенды и позднейшие путешественники несколько преувеличивают. По Геродоту, например, Вавилон имел в окружности 480 стадий, т.е.

 

88 километров; согласно пророку Ионе (III, 3), Ниневия была протяжением в три дня пути, а по рассказу Аристотеля, когда Вавилон был взят, то часть его населения узнала о том только через три дня. Однако эти города не имели ничего общего с нашими современными городами-гигантами. Они представляли собой, в сущности, целые простейшие государства, обнесенные стенами, и были своеобразным сочетанием города и деревни. То же самое представляли собой “города” древнеиндийских общин, вроде Калькутты, являвшие собой группы деревень, имеющих в “городе” общее пастбище, или же обнесенные стенами “города” Средней Азии с их пашнями и обширными загонами для скота, которые служили местом спасения и питания людей в случаях неприятельской осады. Самое впечатляющее “ограждение” древности – Великая китайская стена. Все культурные достижения этих центров были, прежде всего, подчинены укреплению деспотического правления.

 

Социальная структура таких “городов” была достаточно однородна, точнее, социальные различия (кроме властного) были несущественны. Управление осуществлялось в основном силовыми методами. По мере усложнения жизнедеятельности и управления появляется письменность и зачатки законодательства.   Теория города-государства.

 

Вторым, по времени возникновения, основным типом городского строя является, несомненно, “город-государство” античного мира (по-древнегречески ????? , по латыни “civitas” по-немецки Stadtstaat, по-английски citystate). Он был, прежде всего, военно-административным, политическим и юридическим центром. Города античности, являясь экономическим паразитом окружающей сельской местности, занимаются преимущественно войной и политикой, решая за “деревню” все вопросы, не спрашивая и не считаясь с нею. Доминирование управленческой функции накладывало отпечаток на жизнь и духовную атмосферу города-государства. Социальная структура, быт, образ жизни и даже внешний вид античных “полисов” имел весьма мало общего с центрами восточных деспотий. Города античности можно представить как единый управленческий аппарат – “муниципальный”. Римская империя оказалась в конце концов, по выражению Н.И. Кареева, “громадной федерацией муниципиев, урбанизировавшей и те области, в которых раньше не было городов”. Муниципально-общинная форма управления и самоуправления, впервые зародившаяся в городе-государстве греков и римлян, оказала очень большое влияние на становление западной цивилизации. Историки первоначально полагали, что городское социальное устройство Европы являлось прямым продолжением римского континуитета, рассматривали “римское право” как фундаментальное основание западной культуры.

 

Теперь процесс урбанизации представляется более сложным, но Рим, как первоисточник государственных систем правотворчества, и муниципальной системы управления, остается для современной урбанистики в высшей степени интересным объектом изучения.   Бурговая теория. С её точки зрения, генетическая функция города – оборонительная.

 

Кратко и схематично её логика выглядит следующим образом.   Среди германо-романского мира, в начале средних веков, не существовало социальной безопасности: передвижение племен, военные нападения, разбои, грабежи были хроническими явлениями. При таких условиях феодальные владельцы для защиты своих земель и построек воздвигали укрепленные замки, в соседстве которых охотно селились земледельцы и ремесленники, искавшие внешней безопасности.

 

Так возникали постепенно вокруг замка все более людные поселения, и наиболее крупные из них, в свою очередь, часто укреплялись, т.е. обносились стенами, рвами, частоколами. Эти поселения со временем превратились в военную общину с определенными правами и обязанностями. Все входящие в этот союз селения были обязаны заботиться о поддержании укреплений городища, а в случае войны защищать их с оружием в руках. За это они пользовались правом, в случае опасности, укрываться за стенами бурга, вместе с семьями и всем движимым имуществом. Это право носило название “Burgrecht”, а тот, кто пользовался им, назывался Burger (посадским). Это право постепенно эволюционировало в сторону буржуазного права.   До X века городами преимущественно владеет светский сеньор (граф или князь), а далее власть над городами постепенно переходит (особенно в Германии и Италии) к церкви, которая управляет ими при помощи целого ряда должностных лиц: praefectus urbis, advocatus, monetae, magister. Постепенно усиливается борьба городов за свободное самоуправление. Она всё более приобретает идеолого-мировоззренческий, антиклерикальный характер и в ходе “коммунальной революции” города одновременно получают независимость, подрывают основы феодального строя и формируют правовые основы капитализма.   Бурговая теория исходит из понимания города первоначально как оборонительного, а затем – как политико-юридическую явления: та же защитная функция, но уже не силовыми, а правовыми средствами.

 

Её современные сторонники полагают, что городское право – один из элементов городской ментальности – было одним из условий формирования западной цивилизации (Ж. Ле Гофф, Ф. Бродель).   Однако имеется множество исторических фактов, которые не вписываются в эту теорию. Во-первых, существовало много очень разных городов, не имеющих укреплений: епископские города Германии и Англии, где авторитет культа служил достаточным обеспечением социальной безопасности; ряд таких крупных городов, как Кельн и Мюнстер, города Ганзейского союза. Во-вторых, что гораздо важнее, самый факт обнесения села стенами или постройка “бурга” еще вовсе не предрешал образования города и городского строя: город возникал лишь позднее, вслед за экономическим и социальным развитием поселения. Известно, что в средние века Западная Европа была покрыта целой сетью феодальных замков и укреплений, однако только вокруг небольшого процента их возникали города.

 

Крепость сама по себе еще не предрешала возникновения города, а лишь способствовала скоплению людей в определенном месте, их постоянному проживанию, занятиям ремеслами и торговлей.   Экономическая теория. С точки зрения этой теории, фундаментальным основанием возникновения и магистральным путём развития урбанизации и капитализма является дифференциация труда. Это, пожалуй, наиболее распространённая точка зрения, в том числе и в социологии (начиная с К. Маркса и Э.

 

Дюркгейма). Основным фактором дифференциации труда является развитие техники и изменение на этой базе способов производства, с последующим изменением всех других сторон жизни. Технический фактор детерминации социальных отношений более детально будет рассмотрен далее. Здесь необходимо обратить внимание на производственную (в отличие от сельскохозяйственной) функцию города.

 

Ремесленное, а затем промышленное производство приводит к переходу от экстенсивного к интенсивному хозяйствованию, что в свою очередь приводит к появлению прибавочного продукта и рынка (на место сезонного обмена, который в сельской местности был всегда). Экономическим атрибутом города является производство, а не торговля.   Социокультурная теория.

 

Постепенное изменение и усложнение социальной структуры (диффузия родо-племенных структур, распад патриархальной и появление нуклеарной семьи, плюрализация общинных форм хозяйствования, появление производственных коллективов и политических сообществ и др.), а также накопление культурных образцов и моделей поведения актуализируют выработку новых форм и механизмов социокультурной интеграции.

 

Меняется также структура и средства коммуникации. Эти социокультурные изменения появляются в новом (в отличие от традиционного) пространстве взаимодействия – городском пространстве. Город являл собой предметно-территориальную форму интеграции новых социальных структур и коммуникативное пространство нового типа, характерными чертами которого были: 1) социокультурная гетерогенность, 2) интенция на разнообразие и инновацию, 3) появление личностного измерения пространства.   Остальные проблемы будут анализироваться отдельно.    1.2. Уникальность и специфичность города как объекта изучения    ЛЕКЦИЯ 3    1.2.1.

 

Город как место пересечения (локус интерференции)  территориально-поселенческих, социально-общностных и ментальных структур     Выше были показаны типологии городов по разным основаниям, используемым урбанистами различных научных направлений. В настоящий момент поставлена задача интегрировать накопленные знания о городе на базе междисциплинарного синтеза. Не так давно это достаточно резко и ярко подчеркнул латиноамериканский урбанист Г. Канклини в статье, которая носит характер манифеста новой урбанистики: “Все частные теории потерпели крах. Они не дают нам ни одного удовлетворительного ответа… на вопросы о генезисе, сущности и механизмах саморазвития города.

 

Они существуют сегодня как часть реальности городской жизни, как часть того, что может придать этой жизни некоторое значение”. Эту фразу можно прокомментировать следующим образом. Города разнообразны по типам и многолики по формам. Частные теории верно описывали и объясняли частные случаи, но на наиболее важный и актуальный вопрос: почему города развиваются и в каком направлении идёт развитие – они, по большому счёту, ответ не дают – тут начинаются дискуссии. Этот вопрос имеет особенное значение для мегаполисов (и, в частности, для Канклини, когда он размышляет о Мехико – одном из самых больших и очень своеобразном городе планеты), тем более, что мегаполизация считается одной из основных тенденций урбанизации. Это вопрос генезиса развития. Вопрос о сущности развития – что считать развитием, какова его база, основное содержание и показатели: население, экономика, социальное разнообразие, культура, информационная насыщенность и т.д.? Далее, город – это пространство взаимодействия. Вопрос о механизмах развития – в пространстве какого взаимодействия формируется городская среда?

 

В чём специфика городского образа жизни?

 

В связи с последним вопросом надо обратить внимание, что Канклини (и, разумеется, не только он) говорит о саморазвитии города.

 

Частные теории ориентированы по большей части на внешние, по отношению к городу, факторы. Современные города развиваются на собственной основе. Традиционно города рассматривали как продукт социокультурной ситуации, и это правильно. Но верно также и то, что современные города формируют социокультурную ситуацию, радикально по-новому конструируют общество. Онтологическими особенностями современного общества является “процессуальность структуры” (П. Бурдье) по причине все возрастающей социокультурной динамики и, как важнейшее следствие, маргинализация социального положения всё возрастающего количества людей.

 

Это характеристики “городского общества”.

 

Поэтому Канклини пишет: “Почему не приспособить профессию к реальностям метагородов вместо цепляния за провинциальные понятия структуры и социальных процессов?… Не существенно ли фокусировать внимание на новых формах идентичности, которые складываются в результате из огромных коммуникационных сетей…”. Проблема коммуникации представляется ему центральной теоретической и практической проблемой города. Социокультурное пространство города, особенно метагородов, характеризуется высокой степенью социокультурной гетерогенности, социокультурной динамики, социокультурной сегрегации и, как следствие, стохастическим характером городских изменений. Управляемость городской жизнью может основываться на познании коммуникативных процессов. Изучение последних предполагает разработку междисциплинарной методологии, “переопределение теории”, как пишет Канклини. Основной методологической задачей является преодоление фрагментарности гносеологических ракурсов изучения города, ущербности частно-научных определений города. Экономико-географический подход зачастую игнорирует культурную детерминацию витальной сферы, недооценивает роль культуры в аспекте повседневности.

 

Ортодоксальный функционально-социологический подход наталкивается на пределы функциональной рационализации и просто не замечает иррациональные области человеческого сознания и поведения, демонстрирует методологическую неспособность описания и анализа в полном объеме социокультурного пространства символической коммуникации. Сильная сторона историко-этнографического подхода – точность описания – иной раз мешает уловить смысловую контекстуальность актуальной повседневности и мотивационной интенции современного горожанина. Классическая лингвистика и филология, порой точно улавливая дух и атмосферу городской жизни, не всегда адекватны для изучения новых явлений городской жизни, например, виртуализации сознания и поведения и должны быть дополнены особыми психосемантическими средствами и техниками.   Все частнонаучные определения города можно классифицировать по трём основаниям: территориально-поселенческому – город как общность совместно проживающих людей, социально (структурно)-функциональному – город как система функциональных групп и ментальному. Два первых являются достаточно традиционными, и выше о них уже отчасти говорилось, на последнем нужно остановиться отдельно.   Городские сообщества людей отличаются (от других сообществ и друг от друга) в том числе и духовной жизнью. Одним из первых начал об этом говорить Г. Зиммель (Зиммель, 1905). Эта специфика первоначально обозначалась (нередко и сейчас обозначается) как особенность “городской культуры”. При этом не явно, но достаточно настойчиво проводилась мысль о том, что “городская” и “не-городская” культуры различаются чисто количественно: в городе больше накоплены “культурные ценности” – книги, произведения искусства, научно-технические достижения и т.п. Однако опять хочется сказать, что количественные параметры не дают возможность различать сущностно различные явления. Фигурально выражаясь, “дух города” отличен от “духа деревни”. Что порождает “дух города” и что является его сущностными атрибутами?

 

По мере изучения “городской культуры” (прежде всего историками) стали замечать связи духовной жизни локальных городских сообществ с их социоструктурными характеристиками. Это когнитивное обстоятельство привело к необходимости выделения другого основания типологии городов, соединяющего культурные и структурные характеристики городских сообществ. В качестве такового начинает использоваться понятие “ментальность”. Подчёркивалось, прежде всего, качественное своеобразие городов, специфика образа жизни, специфика культурной повседневности жизнедеятельности горожан (в том числе и бытовой сферы).

 

В процессе изучения ментальности предполагалось возможным лучше понять сущность и перспективу урбанизации как одного из базовых социокультурных процессов современности. Выявление специфики образа жизни различных поселений плодотворно и в конкретно-эмпирическом плане. Это помогает лучше понять мотивы поведения людей на конкретных территориях, да и элементарно – особенности внутреннего мира и образа жизни людей, чего так часто не хватает для принятия управленческих и проектных решений.   Территориальный, функциональный (социоструктурный) и ментальный (культурно-символический) аспекты города – это аспекты теоретического анализа. В реальности город целостен и уникален в своих исторических и территориальных формах. Локус города (месторасположение) – теоретическая точка пересечения территориально-поселенческих (место проживания), социально-коммуникативных (место взаимодействия) и ментальных (место экзистенции) структур. Для адекватного понимания и описания города необходим синтез знаний. Теоретический синтез наук о городе предполагает решение ряда задач, которые сформулированы и обсуждаются в литературе: 1) задача синтеза количественных и качественных методов изучения процессов функционирования и развития городского организма; 2) задача преодоления традиционных гносеологических дихотомий познания как путь к междисциплинарной интеграции; 3) задача разработки категорий междисциплинарного синтеза.   Дадим краткую характеристику содержания этих задач.   Задача синтеза количественных и качественных методов изучения процессов функционирования и развития городского организма.

 

Применение количественных (математических) методов основано на следующих исходных представлениях (аксиомах): 1) город – прежде всего территориально-поселенческая общность; 2) все города имеют инвариантную структуру; 3) основным содержанием городской жизни являются производственно-трудовые процессы. Эти представления отражают часть городской реальности, и количественные методы позволяют получать адекватные ей знания. Количественные методы позволяют: 1) формализовать задачу, отвлечься от качественных характеристик явлений и процессов, например, создать математическую модель спроса и предложения, независимо от номенклатуры товаров; 2) демонстрировать количественную достоверность качественных гипотез (гипотез субъективного поведения); например, модели сетей городского транспорта доказали, что время (длительность) передвижения и стоимость проезда факторы равнопорядковые; 3) точность измерения количественных методов позволяет делать сопоставления во времени и пространстве, даёт возможность делать прогностические модели; 4) беря в качестве основы городской жизни экономические виды деятельности, количественные методы позволяют использовать такой аналитический метод как ранжирование значимости: видов деятельности, городских территорий, самих городов.   Ограниченность количественных методов заключается в следующем: 1) они дают верные результаты при условии постоянства качественных характеристик субъектов городских отношений, в конечном счёте, их мотивации; 2) информация, содержащаяся на выходе математических моделей – прямое следствие тех данных, которые были в неё введены, и даже менее того, поскольку обработка данных приводит к потере информации (наличие “остаточной дисперсии”); 3) математические модели носят вероятностный характер, степень вероятности (случайности) в определённой степени устанавливается самим исследователем и может быть разной.   Использование качественных методов обусловлено: 1) многоаспектностью городской жизни; 2) личностными характеристиками субъектов городских отношений (мотивированностью, коммуникативностью, интенциональностью, диспозициональностью и др.). Особенностями этих методов является то, что они предполагают герменевтические и психосемантические процедуры мышления. Подробнее о методах мы остановимся в другом разделе, а здесь напомним о давно известных и традиционных методах, сочетающих количественные и качественные характеристики. Таковы методы изучения установок, семантический дифференциал, информативно-целевой анализ текстов, текстовые тесты, визуальные тесты.

 

Задача преодоления традиционных гносеологических дихотомий познания: чувственное – рациональное, генерализация – индивидуализация, структура – действие.   “Чувственное – рациональное”. Соотношение “образа” и “логической схемы”. Результатом чувственного познания является “образ”, результатом рационального мышления – логическая система понятий, когнитивная схема. В реальном познания они взаимопересекаются, одно не существует в отрыве от другого. Городская среда существует как взаимоналожение сенсорных и когнитивных структур восприятия и мышления. В описании и изучении города традиционно доминировали рациональные схемы. Урбанистами (например, Дж. Голдом) уже давно поставлены задачи: 1) экспликации нерациональных оснований теоретических схем восприятия городской среды; 2) объяснения механизмов формирования индивидуальных образов восприятия городской среды. Целью преодоления данной дихотомии является научное представление о городе, адекватное субъектам восприятия конкретного города и городских мест и, тем самым, настоящее понимание и города, и его жителей.   “Генерализация – индивидуализация”. Соотношение абстрактно-типической структуры города и уникальности городских территорий. Для традиционной урбанистики характерны поиски универсальной структуры города. Но постепенно усиливался исторический подход – понимание непрерывности, континуальности становления и изменения города, существования социокультурных наслоений городской территории. В то же время городская жизнь, особенно современных городов, представляет собой непрерывную территориальную и пространственную динамику городских сообществ. Основаниями этой динамики являются: 1) функциональное – изменение структуры деятельности; 2) престижное – изменение ценностно-смысловой структуры: территории, пространства, внутриличностного мира субъектов городской жизни. Город – это не только “генеральный план застройки”, но и совокупность “уникальных мест” (Р. Хартшорн). Структура города постоянно меняется, но в городе всегда имеются неизменные – для горожан в целом или для отдельных городских сообществ – уникальные, индивидуальные места, причём “дух места” может менять свою территориальную локализацию.   “Структура – действие”. Соотношение социальной структуры населения города и субкультурной интенциональности городских сообществ. В традиционной урбанистике (и социологии вообще) основанием структурации являлись статусно-демографические признаки населения. Однако для современных городов (как и современного общества в целом) это основание недостаточно для объяснения поведения: мотивационная интенция всё меньше совпадает с реальным социальным положением людей; желания современных людей обусловлены не только их социальными возможностями. Если раньше потребности, интересы и ценности статусных групп были достаточно стабильны, то в связи с возрастанием социокультурной динамики и мобильности меняются как границы групп, так и содержание групповых норм. Размывается граница между статусными группами и субкультурными социальными конструктами.

 

В структуре социальной идентификации увеличивается роль символической референции и самопрезентации. Конкретное население реальных городов всё в большей степени становится результатом интерференции обоих оснований структурации: статусной и мотивационной, на пересечении которых и возникает субкультурная позициональность: сообщества возникают и взаимодействуют друг с другом как символические сообщества – объединения людей на основе общих символов. Городская среда, городской образ жизни как континуум непрерывной коммуникации, как процесс выработки значений и смыслов предметов, мест, действий, функций этому особенно способствует. Город нужно рассматривать не только как “вместилище населения”, но и как поле повседневных интенций горожан, в пространстве которого просматриваются вектора коммуникативного действия.   Задача разработки категорий междисциплинарного синтеза. Проблема языка.   Категории синергетики. Социология – наука о способах самоорганизации и воспроизводства форм социальности. Основа самоорганизации – обменные процессы.    1.2.2. Город как предметно-территориальная форма социокультурной интеграции     Возникновение города нельзя объяснить какой-либо одной причиной – экономического, политического, культурно-мировоззренческого или какого-либо иного плана. М. Вебер писал, что город возникает в результате “констелляции ряда культурных условий” – наложения множества обстоятельств разной природы и, в определённом смысле, случайностей.

 

Но вся масса событий, которые породили город, слилась в некоторую качественную определённость – новую форму социокультурной интеграции. Появилось пространство взаимодействия нового типа. Почему появилось и в чём его новизна? Социально-исторической предпосылкой возникновения городов был общий кризис, дестабилизация родовых отношений, вызванные опять же многими, в том числе и локально-индивидуальными причинами: демографический рост деревни, междоусобные войны и нашествия врагов, различного рода миграции и др.

 

вынуждало людей уходить из общины в поисках лучшей доли. Выбитые из традиционных социальных структур, люди становились маргиналами. Они собирались в каком-то месте, создавали поселение и новое сообщество. Это было очень пёстрое по своему составу сообщество, и эта особенность получила название социокультурной гетерогенности. От названия древнейшего города Вавилон появилось выражение “вавилонское столпотворение” – ситуация, когда множество разных людей, собравшихся вместе, не смогли ни о чём договориться, потому что говорили на разных языках и не понимали друг друга. Этот библейский сюжет, возможно, говорит о том, что процесс возникновения городов был непростым, прежде всего – в коммуникативном плане.

 

Для своего нового поселения люди выбирали особую территорию, которая позволяла лучше решать вопросы защиты, транспортно-торгового сообщения, организации новых видов производственно-экономической деятельности. Генезис города являл собой предметно-территориальную форму интеграции новых хозяйственных, социальных и коммуникативных структур.

 

Формирование города фактически означало создание новых форм социального общежития и нового образа жизни, хотя бы уже потому, что в городе приходилось считаться с инородными, нравами, нормами. В городе человек постоянно сталкивался с чем-то новым и постоянно вынужден был к чему-то приспосабливаться, что-то изменять, создавать, развивать. У городского сообщества и горожанина развивалась инновационная способность и инновационная интенция – умение и стремление создавать новое.

 

Характерными чертами городского пространства взаимодействия являются: 1) социокультурная гетерогенность, 2) интенция на разнообразие и инновацию, 3) личностное восприятие пространства.

 

Город явился “плавильным тиглем” истории, культурно-историческим механизмом преодоления социокультурной гетерогенности населения древнейших городов и возникновения в ходе этого процесса инновационной интенции человечества. Город “выплавил” новый тип общества – западную цивилизацию. Город – конструкт, а не продукт цивилизации: город не возникает в результате тотального перехода социальной системы к цивилизации, город есть процессуально-индивидуальная (локальная) форма перехода к цивилизации. Исторически города очень разные по своей структуре и функциям. Вряд ли существовал классический цивилизационный город, конкретный город, социальная структура которого была бы изоморфна цивилизации. Города не развивались по кумулятивной схеме, не накапливали признаки цивилизации, а являлись отдельными полигонами цивилизационных отношений. Цивилизация – результат урбанизации. Города – точки пространства цивилизации. Город – “один из решающих факторов перехода к цивилизации (а не просто факт результата развития цивилизации и её успехов, как это часто представляется)” (Э.В. Сайко, 2001). Возникновение города явилось своего рода “ответом на вызов” (А.

 

Тойнби) социокультурной ситуации, возникающей в процессе разрушения традиционного общества, основанного на примордиальных принципах взаимодействия и переходу к модернистскому цивилизационному обществу, основанному на институциональных механизмах взаимодействия. Этот переход по своим временным рамкам совпадает с историей города. Линия этого перехода представляет собой не последовательно восходящую линию прогресса, а пунктирно-точечную конфигурацию урбанизации: новый уровень становления и новые элементы цивилизации появляются в городах, причём в новых городах: на новом месте и на новом социокультурном материале. Одни города приходят в упадок по мере исчерпания своей исторической миссии, но появляются другие, продолжающие линию перехода. Города очень разные во всех отношениях. Не удаётся создать инвариантную схему структурного описания конкретного городского пространства. Но у города как специфического типа среды обитания есть сущностные, родовые черты: продуцирование новых типов социальных отношений – инновационная функци и создание новых типов сообществ из имеющегося на данной территории социокультурного материала, носителем которого являются люди со своими традициями, нормами и мотивацией – коммуникативно-интегративная функция. Общей характеристикой урбанистской среды является её перманентный маргинальный характер. Горожане постоянно находятся в маргинальных ситуациях, которые преодолевают посредством создания нового социокультурного пространства: пространства новых смыслов и социальных перспектив. Городская ситуация – это диалектика среды и субъекта жизнедеятельности: городская среда заставляет, провоцирует горожанина на индивидуальную инновационную активность, которая приводит ко всё новым изменениям среды.

 

Специфику города как типа поселения можно анализировать по следующим направлениям: 1) по доминирующему основанию отношений: в городах происходит в определённых масштабах замена родственных и территориально-соседских отношений экономическими и профессиональными, сельской общины – городскими цехами; 2) по основанию структурации территории: в городах происходит замена естественной морфологии – по природным элементам ландшафта: реки, горы и т.п.; символической – по “сакральным” местам: храмы, символы политической власти, экономические центры. Характерной чертой территориально-поселенческого взаимодействия в городе являлось взаимодействие на базе специализированной деятельности отдельных групп населения, что явилось одной из предпосылок дифференциации труда; распространение на фоне специализации деятельности стоимостного механизма интеграции труда, а значит и социальных отношений. Проще говоря, деньги в городе – основа отношений и основа функционирования города как территориально-производственного комплекса. Деньги для западной цивилизации – “скрепляющий раствор” всего общества.   Другим, фундаментальным для становления цивилизации, феноменом городской жизни являлось появление письменности, которая появилась в городах и была связана с культурной гетерогенностью населения. Письменность, возникнув, радикально изменила коммуникативное пространство древних городов, а затем и всего общества.   Особо следует отметить цивилизационную роль храмов.

 

Они являлись центром поселения. С них начиналось строительство поселения, которое в немалой степени и становилось благодаря им городским, они являлись центром и самой жизни поселения. Храмы в древности являлись центром идеолого-мировоззренческой жизни, местом концентрации “специалистов” – людей, специализирующихся в каких-либо отраслях знаний, местом первоначальной аккумуляции прибавочного продукта потому, что сакральные предметы не несут утилитарно-прагматического назначения: они появляются и накапливаются как избыточные в плане выживания. Храмовое имущество носило характер сокровища – первоначальной формы капитала.

 

Храмовые сокровища нередко использовались впоследствии в истории как средства для реализации социальных инновационных проектов. Весьма показательным является история книгопечатания. Гутенберг в 1442 г. взял на эти цели заём у страсбургского монастыря св. Фомы, но решающую роль сыграли средства архиепископа Д. фон Изенбурга. Книга, деньги и церковь во взаимосвязи изначала являлись атрибутами западной цивилизации.   Таким образом, городская среда возникает как интерференция особенностей территории, социальных отношений и культуры. Город как социокультурный феномен представляет собой единство и взаимопереход территории, социокультурного пространства, образа жизни и типа личности. Город есть локус взаимопроникновения техногенных, социогенных и ментальных аспектов человеческой деятельности. Архитектоника города (его материально-предметная сфера) – спрессованная пыль истории, восходящая городскими шпилями к небесам будущего.    ЛЕКЦИЯ 4    1.2.3. Методологические принципы изучения города     Принцип историзма. Реализация этого принципа означает не просто представление о городе как о развивающемся историческом феномене, что само собой разумеется, а то, что развитие городов осуществляется: 1) в индивидуальной форме, 2) в локальной форме, 3) в конкретной социокультурной среде, специфические особенности которой усиливают и развивают город; город явился “увеличительной линзой” социокультурных инноваций.   Изменения могут происходить в эволюционной, линейной, кумулятивной форме, а могут быть нелинейными, дискретными, скачкообразными. Последние предполагают существование “центров изменений” – точек социального пространства, где возникают системы другого типа, обладающие более сложной структурой, поддерживающие эволюцию сложившихся структур в новом направлении.

 

Старая структура не может быстро и радикально перейти к новой. Это может привести к катастрофе. Вызревание тенденций исторического развития происходит как появление инородных социокультурных локусов в теле традиционной системы. Новое возникает как частные и индивидуальные случаи отклонения от традиционного. Историческая логика – это логика индивидуализации а не генерализации; принцип историзма требует обратить внимание на индивидуальность. Города были и есть очень разными по структуре и функциям, поэтому их так сложно типологизировать. Но само разнообразие городских форм утверждает сам принцип многообразия и инновации. Социокультурный смысл модерна (принципа модернистского общества) Ю.

 

Хабермас определил как “незавершённый проект”, как непрерывный процесс социального конструирования.

 

Ускоряющаяся динамика социокультурных изменений в города, в конце концов, привела к постмодернистской ситуации. Общество менялось не столько за счёт количественного роста, сколько за счёт роста качественного разнообразия городов и городской жизни.   Принцип синергетики (самоорганизации). Синергетика – теория самоорганизации, теория саморазвивающихся систем. Она изучает закономерности переходов типа: “хаос из порядка”, “порядок Б из порядка А”, “порядок из хаоса”. Теория возникла на базе ряда естественных наук (генетики, физики, этологии, кибернетики и др.). Классической и пионерной работой в этом направлении явилась книга И. Пригожина и И. Стенгерс “Порядок из хаоса” (1986). В предисловии к русскому изданию этой книги известный американский футуролог О. Тоффлер пишет: “Пригоженская парадигма особенно интересна тем, что она акцентирует внимание на аспектах реальности, наиболее характерных для современной стадии ускоренных социальных изменений: разупорядоченности, неустойчивости, разнообразии, неравновесности, нелинейных соотношениях, в которых малый сигнал на входе может вызвать сколь угодно сильный отклик на выходе, и темпоральности – повышенной чувствительности к ходу времени”.

 

Принципиально новый взгляд синергетики на мир связан с пересмотром ряда фундаментальных мировоззренческих принципов. Первое – это новое понимание времени. 1) Время обладает направленностью и необратимо; ни один момент времени не тождествен предыдущему; в том же виде ничего не воспроизводится и не повторяется; обратимое время существует только в замкнутых системах. “Стрела времени является проявлением того факта, что будущее не задано, т.е.

 

того, что, по словам французского поэта Поля Валери, “время есть конструкция”” (И. Пригожин и И. Стенгерс, 1986). 2) Время обладает не одним измерением; так, например, Ф. Бродель (французский историк) выделил три временные шкалы (и, соответственно, три типа событий): географическое, социальное, индивидуальное время; человек живёт одновременно в разных временных измерениях и, соответственно, в разных онтологических реальностях, которые могут совмещаться, а могут противоречить друг другу, что порождает диссонансы и конфликты.

 

Второе – новое понимание отношения между случайностью и необходимостью: случайность – не форма проявления необходимости, а результат инновационной деятельности как “несреднего” (nonaverage) поведения в неравновесных условиях. Третье – новое понимание самого “нового” – не как количественного приращения новых элементов в системе, а как появление новых свойств в системе, нового системного качества – эмерджентность системы, эмерджентный характер эволюции; новое не может быть описано традиционными понятиями и понято в связи с предшествующими обстоятельствами и событиями. Как писали Пригожин и Стенгерс, “материя – более не пассивная субстанция, описываемая в рамках механистической картины мира, ей также свойственна спонтанная активность”.   Переход от хаоса к порядку обычно называют самоорганизацией, понимая её как процесс формирования в сложной открытой и нелинейной системе эволюционирующих пространственно-временных структур. Термин “нелинейная система” означает, что свойства системы в большей степени обусловлены внутренними процессами, нежели внешними факторами. Открытость предполагает протекание через систему потока ресурсов: людских, информационных, энергетических, материальных. Сложность оценивается количеством элементов системы и связей между ними, степенью разнообразия её возможных реакций и мерой непредсказуемости поведения системы.   Для описания нашего объекта в настоящий момент используются такие понятия синергетики как: драйвер, репликатор, геном, точка бифуркации, диссипативная структура, аттрактор.   Дадим им краткое определение, руководствуясь при этом тем смысловом содержанием, который придавали им первые творцы синергетики.   По мере роста сложности и нелинейности открытой системы на её эволюционной траектории могут возникать разветвления, или точки бифуркации (от лат. bifurka – двузубая вилка) – ситуация, когда в рамках старой системы появляется принципиальная возможность развиваться как минимум в двух разных направлениях. Такая ситуация возникает тогда, когда флуктуации (отклонения от среднего значения) приобретают равноценные значения. В этой ситуации система делает “свободный выбор” и переходит к новому порядку – диссипативной структуре – более дифференцированной и информативно ёмкой, способной к большему разнообразию проявлений. Субстанцией новой структуры оказывается самовоспроизводящаяся единица информации называемая в генетике репликатором (от лат. герliсаге – отражать), которая способна к ауторепродукции – созданию себе подобной структуры. Упорядоченную, постоянно воспроизводимую информацию, закреплённую в материальных носителях, называют геномом (город как социогеном цивилизации). В случае социальных систем всегда имеется субъект, воспроизводящий информацию – драйвер (от англ. Driver – водитель) или движитель.

 

По отношению к городу существует задача социологической экспликации репликаторов (это можно назвать культурными образцами, архетипами и т.п.) и драйверов (городское сообщество, городские субкультуры и др.). Процесс становления городской цивилизации происходил в синергетическом режиме через многочисленные и индивидуальные отклонения от сложившейся структуры и традиций.

 

К судьбам городов приложимо наблюдение Ф.А. Хайека: “Большинство шагов в эволюции культуры было сделано индивидами, которые порывали с традиционными правилами и вводили новые формы поведения. Они делали это не потому, что понимали преимущества нового. На самом деле новые формы закреплялись лишь в том случае, если принявшие их группы преуспевали и росли, опережая прочие. Цивилизация оказывается возможной в основном благодаря подчинению врожденных животных инстинктов нерациональным (подчёркнуто Хайеком) обычаям (то есть культурным образцам), в результате чего складываются упорядоченные человеческие группы всё больших размеров” (Хайек Ф. А. Общество свободных.

 

Лондон: OPI, 1990.)   Принцип антропологизма (антроптный принцип). Содержание этого принципа заключается в том, что основным, конечным предметом всех гуманитарных наук является сам человек, а задачей – идентификация и решение его проблем.

 

Городская среда в реальности есть единство места, пространства взаимодействия, времени и самого человека. Гносеологическим фокусом (точкой концентрации исследовательских интересов) жизни города должны являться горожане: их потребности, интересы, ценности, цели; особенности их личности и поведения. “Городская жизнь – это не фестивали и не карнавалы; не супермаркеты и рестораны. Это даже не красивые и суетные главные улицы городского центра. Город – это, прежде всего, особым образом организованное, обитаемое, жизненное пространство-время.

 

Оно создаётся деятельностью людей, ментальность, культура, биографии, жизненные стратегии и повседневные запросы которых и составляют социальную подоснову сотворения рукотворных городских ландшафтов” (Т.М. Дридзе, 1999). Город – это особая организация среды обитания = городская среда.   Городская среда – континуум жизнедеятельности человека, обладающий особым устройством (обустройством жизни), состоящим из объектных (материальных, организационных, информационных, социально-групповых и др.) и субъектных (личностных значений и смыслов, установок, мотивов и интенций и др.) элементов. Особенность структуры городской среды в сравнении с другими социальными средами (сельской, межличностной, семейной и др.) заключается как в наборе элементов, так и особенно – в способах и механизмах их организации.

 

Выяснение этой специфики и составляет содержание социологии города, определяет её предмет.

 

Удовлетворённость или неудовлетворённость жизнью, успешность или не успешность самореализации личности, жизненный комфорт зависит от многих обстоятельств, в том числе и от той среды обитания, в которой непосредственно находится горожанин – от городской среды, создаваемой руками, поступками, эмоциями и делами как проживающих на данной территории, так и тех, кто организует и управляет жизнью города. Теоретически в среде обитания можно выделить два измерения: территориальное и пространственное.   Территория – совокупность объектных аспектов жизненной среды, места жизни человека как психофизического, индивидуального существа.   Пространство – совокупность субъектных аспектов жизненной среды – место жизни, существования человека как личности, индивидуальности в её социальном, культурном (мировоззренческом, ценностном и т.п.), коммуникативном, ментальном, метафизическом (идеально-фантастическом) измерениях.

 

Личности, как субъекты жизненных стратегий, живут в разных измерениях пространства жизнедеятельности: у каждого своя жизнь. Но траектории жизненного пути пересекаются. Одно место социокультурного пространства может быть “населено” больше, другое – меньше. Пространство жизни обладает качественными характеристиками, совокупность которых создаёт колорит места через совокупность специфических ситуаций и проблем: с одной стороны конкретных территорий, с другой стороны – конкретных людей. Специфика конкретного фрагмента городской среды обусловлена как специфической ситуацией территории, так и совокупностью специфических ситуаций социокультурного пространства людей, проживающих на данной территории.

 

Социокультурное пространство, в котором человек живёт как творец собственной судьбы, преломляет, детерминирует восприятие и территории, и самого себя, оказывает влияние на поведение, на реагирование на внешнюю ситуацию (в том числе и на физические параметры), на проживающих рядом. Образ территории и образ пространства сливаются в образ места жизни – локус среды.

 

Личностные проблемы и проблемы территории проживания пересекаются и взаимопреломляются. Описание и анализ локусов городской среды – социологическая карта города, на которую нанесены значимые аспекты, параметры, проблемы конкретной ситуации конкретной территории и конкретных людей.

 

Структура городской среды будет развёрнута в другом разделе.  1.2.4. Город как системный организм     Варианты системного подхода. Задача системного описания предмета изучения всегда стояла перед всеми исследователями, но реализовывалась она по-разному, в зависимости от понимания самой системы.

 

Парадигмальные различия в системном подходе обусловлены акцентом на статическую, или на динамическую сторону организации системы. Существуют две цели и два способа построения знания: 1)выявление субстанциональных оснований и закономерностей их развития – генерализующий (номотетический) метод и 2)индивидуализирующий (идеографический) – выявление интенциональных оснований предмета активности и описание индивидуально-исторической формы проявления существенного индивидуального. Соответственно выделяют две задачи: 1)описание объекта методом структурно-функциональной дифференциации элементов – что это и как это возможно?; 2)понимание смысла феномена через описание индивидуальных форм развёртывания синкретической сущности города – зачем это нужно, в чём заключается необходимость, что это даёт людям?   Во-первых, систему можно рассматривать как объект, как структурно-функциональную конструкцию. Описание устройства этого объекта представляет собой выделение подсистем с последующей редукцией ко всё более элементарным частям.

 

Описание роли частей и механизмов их взаимосвязи представляет собой функциональное объяснение изучаемого объекта. Функции подразделяются на внутренние (поддержание целостности – гомеостаз) и внешние (обмен веществом, информацией, энергией с внешней средой – метаболизм), явные и латентные.   Во-вторых, систему можно рассматривать как саморазвивающуюся синкретическую целостность, реализующую свою сущность в процессе развёртывания индивидуальных форм. Изучение предмета в этом случае направлено на исследование механизмов целостности, выявление интегративной основы и на исследование механизмов изменений, закономерности смены индивидуальных форм реализации сущности.   Первая задача реализовывалась в рамках объектно-структурной парадигмы в которой город предстаёт как сконструированный объект, имеющий инвариантные структурные параметры. Города, разумеется, строили и будут строить люди, однако, представлять город только как результат целенаправленной, рациональной деятельности людей не позволяет реальная урбанистская ситуация: неконтролируемый рост городов, особенно больших, среда жизнедеятельности которых содержит ряд социально-деструктивных моментов: городской стресс, девиация, негативные последствия маргинальности, особо широко представленной в городском пространстве. Важно и другое: подчёркивание искусственности, конструируемости, иерархичности, управляемости города оставляет без должного внимания естественность (в историческом смысле) возникновения и самовосстановления одних и исчезновения и деградации других городов.

 

В жизни городов много спонтанного, неожиданного. В определённой степени город как организм живёт своей жизнью, причём отдельные города имеют иной раз очень индивидуальную судьбу. Существует задача исследовать город как социокультурный феномен, как сущностное единство социокультурного многообразия. Эта задача нацеливает на изучение механизмов саморазвития, происходящего при одновременном удержании, накоплении и развёртывании синкретической сущности города как такового.

 

Эта задача решается одновременно с выяснением социокультурных обстоятельств появления города.

 

В процессе решения этой задачи будет проясняться социокультурная Миссия Города, перспективы (как положительные, так и отрицательные) урбанизации как социокультурного процесса, социокультурных изменений в целом.

 

Недостатки традиционной объектно-структурнй парадигмы. Парадигматика объектно-структурного описания задаёт два основания определения города:1) по структуре – функционально-морфологическое, 2) по механизму изменения – кумулятивистское. Первый тип описания представляет собой аналитическое разложение сущности на сумму структурно-функциональных аспектов. Город в данной парадигме выглядит как совокупность подсистем, выделяемых по разным основаниям: по специфике районов, по видам деятельности, по потребностям и др.

 

– территориальная, производственно-экономическая, демографическая, соцкультбыт, политическая, экологическая структура и т.п. Однако город не равен сумме структур. Структурно-функциональный подход не позволяет: 1) выявить специфику города как особой, исторически возникшей социокультурной системы, поскольку все функции жизнедеятельности – производственная, обменная, административная и др. – реализовывались и в поселениях другого типа – в чём же тогда специфика города как поселенческой формы организации жизнедеятельности?; 2) выявить интегративную основу и специфику нового типа социальности, поскольку город – не коллективный субъект, как, например, община, а коллектив разнородных субъектов – что же и как их объединяет? А бывали случаи, когда города возрождались в своём первоначальном виде после полного разрушения.   Возникает гносеологическая ситуация, когда “за деревьями не видно леса”. Суммативный элементаризм фрагментарных подсистем не позволяет увидеть город как целостность, как уникальную социокультурную систему. Существует проблема определения характера и механизмов возникновения эмерджентных свойств города – характеристик городской среды, не сводимых к совокупности изученных параметров отдельных социальных подсистем города: территориальных, экономических, политических и т.п.

 

Суммативно-факторная парадигматика структурно-функционального метода не позволяет также решить проблему генезиса города. В рамках данной парадигмы имеет место простое наложение аспектов описания городской жизни: политико-правовой – город как колыбель гражданского общества и демократии: экономический – город как место зарождения расширенного производства и капитализма как способа производства и типа общества; социоструктурный – история города как история становления самодостаточных и равноправных сообществ, как история борьбы за социальное равенство субъектов социального действия. Решить, что было причиной, а что следствием из этих и других процессов до сих пор не удалось. В этой гносеологической ситуации возникает гипотеза о существовании базового основания, детерминирующего возникновение указанных эпифеноменов урбанизма, возникает вопрос о механизмах и направленности социокультурных изменений, определяемых термином урбанизация: с чего она началась, на основе каких процессов протекает, что породит?   Указанные выше аспекты составляют неотъемлемые атрибуты городской жизни и истории, однако связь их с урбанистическим процессом как таковым необходимо ещё доказать, а главное – объяснить и эксплицировать.

 

Во-первых, города не возникали как простое продолжение и развитие социокультурных феноменов: античного полиса (муниципиев) и римского права (юридического континуитета), как считали основоположники политико-юридическая теории коммунальных революций (О. Тьерри, Ф. Гизо). Они считали, что города пробивали брешь в “старом порядке”, и количественное увеличение городов автоматически означало переход к новому обществу. В действительности это было сложней: новые города возникали на новом месте, они создавали новые традиции, а не продолжали и развивали старые. Кроме того, города долгое время прекрасно вписывались в традиционное общество и обладали многими его чертами, например, социальные отношения внутри и между городами строились на принципе патернализма. Возникновение города представляют также как кумулятивное накопление торгово-промышленных функций с последующим разделением труда – политико-экономическая теория буржуазных революций (К.

 

Маркс, Ж. Лефевр); как развитие общинных, самоуправляемых сообществ (Г. Мауер) с последующей коммунитарной революцией и появлением нового типа сообществ и солидарности, основанных не на иерархическом соподчинении, а на социально-политическом равноправии, – патрициев, бюргеров (Ж. Дюби).   Взгляд на становление и развитие города как кумулятивистское “наращивание массы” социокультурных изменений и новшеств в целом не позволяет выявить сущностные, в определённом смысле вневременные характеристики города как социокультурной системы особого типа, решить проблему оснований и характера эмерджентных свойств города как социокультурной системы.   Объектно-структурный подход в изучении города ориентируется, в конечном счёте, на статический характер системы. Город предстаёт как устойчивая и самодостаточная система. Для этой парадигмы характерны поиски универсальной структурно-функциональной схемы описания города. При этом возникают трудности включения (определения места и значения) новых феноменов городской жизни: новых субкультурных образований, интернета, новых феноменов субурбанизации и др.

 

Новая парадигма основывается на принципах историзма и синергетики. Историзм в изучении города означает исследование процесса развёртывания сущностных характеристик города через конкретные в историко-территориальном, а значит и социокультурном плане формы. В конкретных городах актуализируются отдельные моменты урбанистского образа жизни, становление которого означает формирование нового типа социальности.

 

Урбанистский процесс носит точечно-пунктирный характер. Конкретные города как саморазвивающиеся системы реализуют отдельные характеристики урбанизма. Поэтому они разные по типу, структуре и функциям. Осуществив социокультурный “прорыв”, конкретный город может утратить своё историческое значение и даже прекратить своё существование. Принцип синергетики ориентирует на поиск инвариантных механизмов саморазвития городов, универсальных закономерностей урбанистического процесса, сущностных моментов города как социокультурной системы, как организма особого типа.   Некоторые свойства города как синергетической системы (урбанистский вариант “порядка из хаоса”).   Бифуркационный характер урбанизма. Важно отметить деструктивный характер предпосылок возникновения городов. Город как качественно новый социокультурный феномен возник в ситуации структурного и культурного кризиса традиционного общества. Отдельные конкретные города возникают или существенно меняют свой облик в ситуации негативного внешнего “вызова”: угрозы извне, резкого снижения притока ресурсов, замедления метаболизма. Отсюда можно сделать вывод, что город вообще, конкретные города в частности возникают и развиваются за счёт “внутренних резервов” социума – флуктуации сообществ. В городе, как гетерогенной социокультурной системе, имеются богатые потенциальные возможности для самых разных направлений развития. Это является основой структурной комплиментарности городских сообществ: существования функциональной взаимозависимости, взаимоподдержки и взаимозаменяемости элементов системы. Ликвидация, отмирание отдельных сфер городской жизни, например, производственных, приводит к безработице, которая преодолевается за счёт напряжения или развития других сфер, например, торговли, образовательной, научной деятельности, развития искусства или туризма. Город живёт и выживает по принципу дополнительности: менее затребовано одно, более развивается другое. При этом город “консервирует” невостребованные структурно-функциональные позиции общественного производства (виды деятельности, профессии, культурные образцы) и способен регенерировать их в новую систему, в которой им найдётся место. Города, накапливая социокультурный потенциал (образцы жизни, виды профессиональной деятельности, модели поведения, информацию и др.) на каком-то этапе начинают “бифуркировать” – порождать качественно новые формы социальной жизни, качественно новые характеристики образа жизни, давая простор для развития Личности и Человечества. Общество изменяется в городах и через урбанизацию.   Инновационный характер метаболизма городской системы. Город как синергетическая система обладает спецификой метаболизма.

 

Он изначально был ориентирован не на потребление и воспроизводство имеющегося вещества и информации, а на их переработку, создание принципиально нового продукта. Инновационность и сущностная черта и способ существования города как социальной системы.

 

Город потребляет ресурсы более широкой системы, но перерабатывает их, изменяя, тем самым внешнюю материальную и социокультурную среду. Город живёт и развивается, пока он продуцирует что-то новое.

 

Урбанизм всегда напрягает и истощает общество, но этот процесс совпадает с процессом исторического развития, т.е. социокультурные изменения осуществляются в рамках процесса урбанизации. Это, прежде всего, относится к западному обществу. Европейский город – колыбель “инновационного духа” – социокультурной атмосферы модернистского и, тем более, постмодернистского общества. В европейском городе самозародились и новые механизмы внутреннего метаболизма – обмена веществом и информацией между элементами (частями, “органами”) городского организма. Внутренний метаболизм направлен на интеграцию частей системы. Элементами городского социума являются городские сообщества.

 

Они настолько разнородны (гетерогенны), что старые, традиционные механизмы взаимодействия (традиции и нормы) просто не “работают”. В европейском городе появились новые механизмы интеграции: специализация труда, стоимостной (денежный) характер отношений, институциональные механизмы легитимации социального порядка. Элементы западной цивилизации возникали в городе в силу исторической необходимости.   Основанием интеграции городского социума являются коммуникативные процессы, поэтому объектами изучения, определяющими специфику системы, являются не субстратные элементы, а связи и отношения между ними. Онтологической основой устойчивой интеграции города как синергетической системы являются не столько материально-вещественные структуры, сколько социально-отношенческие. Структурными элементами города являются социокультурные сообщества и динамика отношений между ними: функциональный профиль города может меняться, – население остаётся.

 

При этом меняется тип сообществ и характер отношений между ними. Город – это, прежде всего, горожане, а не здания, производственно-экономические процессы, структура управления и т.п. частности.

 

Описание отдельных подсистем города не позволяют понять основу интегративных процессов городской жизни вообще и специфику отдельных городов в частности. Как, например, объяснить факты, когда оставшиеся в живых горожане восстанавливают разрушенный город в первозданном виде? Структурно-функциональная методология здесь бессильна. Этот пример, строго говоря, есть феномен, и его объяснение предполагает использование другой методологии.   Город как синергетическая система характеризуется избыточностью системных элементов. Социокультурная гетерогенность городского сообщества – историческая предпосылка возникновения города как сообщества принципиально нового – коммуникативного типа. Условием совместного проживания в городах изначала и впредь являлся непрерывный и всё усложняющийся процесс коммуникации, необходимость выработки интерсубъективных значений и смыслов как основы социокультурной интеграции.

 

Богатый, избыточный семиотический материал аккумулируется в городах, является “социогеномом цивилизации”, на основе которого общество формулирует “ответ” на “вызов” истории.

 

Ещё одной особенностью синергетических систем является отсутствие предельно жёсткой взаимодетерминации и синхронности структуры и функций. Для города в этом плане можно отметить существование особой, индивидуальной ритмики и времени изменений подсистем.

 

В городе постоянно наблюдается динамика структурно-территориальных и функциональных зон: центр – периферия, изменение функционального профиля районов и зданий, “вынос” социопространственных континуумов (например, управленческих структур, зон рекреации) на новые территории.

 

Постоянно наблюдается амёбообразное растекание города. Город не подчиняется планомерному рациональному планированию: 1) существует структурно-территориальное дублирование функций (например, районные рынки); 2) районы города асинхронны в своём функционировании и изменениях; 3) “место” имеет свою имманентную логику жизни в силу своей истории и социокультурной специфики населения. В целом, можно сказать, что город живёт своей жизнью, порой “отвергая” решения и планы управленческих структур. Город есть феномен, а не только структурно-функциональная система.

 

1.3. Город как феномен, как единство (взаимопереход)  объектных и субъектных структур жизнедеятельности человека     Восприятие города и исследователями, и просто людьми носит ярко выраженный субъективный характер. Город невозможно познавать как традиционный сциентистский объект.

 

Город есть интенциональный предмет – феномен, возникающий как конструкция сознания, элементами которого являются как объектные, так и субъектные структуры жизнедеятельности. Интенциональность выражает предметную направленность переживаний сознания, его соотнесенность с предметами опыта. Эта соотнесенность сознания и предмета понимается как смыслообразующая, сознание есть не что иное, как смыслообразование.   Восприятие всегда опосредовано некоторой априорной смысловой конструкцией города вообще, картиной конкретного города – в частности.

 

Феноменология города включает, на наш взгляд, как минимум две составляющие: 1) отношение к городу и 2) образ города. Целью исследования отношения к городу должно являться не только описание особенностей этого отношения со стороны различных субъектов жизнедеятельности города, но, главным образом, выявление интенциональных оснований (процедура триангуляции – прояснение смысла через обнаружение более глубинных и фундаментальных слоев опыта) того или иного отношения, ответ на вопрос: почему формируется именно такое отношение, чем оно обусловлено?

 

Образ города – семантическая конструкция (система знаков), задающая схемы восприятия города (являющаяся одновременно и сенсорно-информационным фильтром), на основе которых отбираются значимые аспекты и предметы городской жизни.

 

Целью изучения образа города является обнаружение релевантных (субъектно различимых, значимых) семантических средств для различных субъектов городской жизни, что позволит прогнозировать характер и направленность их активности.    ЛЕКЦИЯ 5    1.3.1.

 

Отношение к городу     В европейской культуре первоначально и долгое время отношение к городу было отрицательное. Эта традиция идёт от христианства, которое оценивало городскую жизнь как полную греха и разврата (см.

 

Евангелие от Матфея, гл. 11). Строитель первого города, Каин, оказался братоубийцей. Ирод, основатель нескольких великих городов, принадлежал к “проклятому роду” Хама. Содом и Гоморра, города срама, были сожжены огнём Господним за греховность их жителей. Основным тезисом отрицательного отношения к городу было то, что в городе разрушаются традиционные ценности: семейные и моральные.

 

До сих пор бытует афоризм английского протестантского поэта Купера: “Бог создал землю, человек создал город”. Мотив бездушности и чёрствости городской жизни довольно явственно звучит и в европейском Романтизме. Для романтика В. Гюго Париж – “Лабиринт”, образовавшийся вместе с “Вавилоном”. Давая описание Парижа, он много пишет о подземелье, формируется образ Парижа как цивилизационной канализации человечества: “при смешении языков произошло смешение подземелий”. В этой традиции сливается образ города и государства, который даётся через символ Левиафана – мифического земноводного чудовища (что-то вроде гигантской амёбы с головами крокодилов). В “Левиафане” Гоббса мощно звучит тема атомизации индивидов в обществе (прежде всего в городском), ставшая общесоциологической проблемой, которую Т. Парсонс так и называет “гоббсовой проблемой”, суть которой – кризис традиционного нормативного порядка, попытки создания нового на основе утилитарно-рационального действия, что не удаётся и приводит к “войне всех против всех”. Выход из данной ситуации (как видится Парсонсу) – ценностно-нормативное ограничение индивидуального произвола. Проблема городской коммуникации формулируется как аксеологическая проблема: на каких новых (не традиционных) ценностных основаниях возможно городское общество?   Развёрнутое философско-культурологическое обоснование тезиса об антигуманной сущности города содержится в работе О. Шпенглера “Закат Европы”. Эта работа написана в начале ХХ в. – периода бурной урбанизации (особенно в Германии), во время которой особенно ярко проявляются проблемы городского образа жизни, диспропорции социокультурных изменений.

 

Одна из основных идей Шпенглера – различение и противопоставление культуры и цивилизации, трактуемых им через дихотомии “естественное – искусственное”, “органичное – придуманное”, “мифология – сциентизм”, “духовное – бездуховное”, “моральное – аморальное”, “жизнь – смерть”.

 

История отдельных народов трактуется им как органический цикл зарождения и старения. “Цивилизация – это те самые крайние и искусственные состояния… Они – завершение, они следуют как ставшее за становлением, как смерть за жизнью, как неподвижность за развитием, как умственная старость и окаменевший мировой город за деревней и задушевным детством… Они – неизбежный конец, и, тем не менее, с внутренней необходимостью к ним всегда приходили”. Такова, например, история античной культуры, которая закончилась разрушением (нравственным и физическим) Рима. Убедительность концепции Шпенглера придаёт не только хорошее знание истории, но и, что особенно важно для социолога, – акцентирование атрибутивных признаков цивилизации: научно-технические достижения, сциентистски-формальный стиль мышления, личностно нивелирующая и аморальная роль денег, финансовые спекуляции как характерная черта городской жизни, схематизация и стереотипизация форм поведения. “Мировой город – это означает космополитизм вместо отечества, холодный практический ум вместо благоговения к преданию и укладу, научная иррелигиозность в качестве окаменелых остатков прежней религии сердца …”. Деньги в городе являются основной ценностью и целью. “Начиная с этого момента благородное мировоззрение становится также вопросом денег” (выделено Шпенглером).

 

Под стать городу Шпенглер пишет и о горожанине: “…новый кочевник, паразит, человек, абсолютно лишённый традиций, растворяющийся в бесформенной массе, человек фактов, без религии, интеллигентный, бесплодный, исполненный глубокого отвращения к крестьянству (и к его высшей форме – провинциальному дворянству), следовательно, огромный шаг к неорганическом, к концу …”.   Широко известно ещё одно негативное определение города – “каменные джунгли”. Принадлежит оно известному социологу и социальному психологу И. Гоффману.

 

Смысл метафоры – не в запутанности городской территории, а в том, что в городе человеку приходится бороться за своё существование как личности, искать и отстаивать своё место в пространстве городской жизни, формировать и защищать свой человеческий облик. Опасность городского образа жизни для личности заключается в том, что в городе актуализируется проблема личностной самореализации и самоутверждения. В городе больше возможностей для этого, чем в патриархальной глубинке, но и желающих достичь социального превосходства значительно больше: города манят тщеславных и честолюбивых. В ситуации обострённой социальной конкуренции самопрезентация становится тотальной. Человек стремится выгодно себя подать, используя для этого всё возможное, пространство города превращается в один большой театр, в котором стирается грань между естественностью и искусственностью, подлинностью и условностью, искренностью и игрой. Горожанин – лицедей и существует опасность потерять собственное “Я”. В этом же ключе рассуждал один из классиков социологии города Л. Вирт. Он писал, что в условиях мимолётности и разнородности городских контактов люди взаимодействуют друг с другом на основе сегментарных и анонимных ролей. В результате отношения приобретают поверхностный и безличный характер.   Лейтмотивом антиурбанистского отношения к городу была мысль о неблагоприятном характере городской среды для человека, о снижении качества жизни в городах, несмотря на увеличивающийся разрыв в уровне жизни между городом и селом. Потенциально город предоставляет много возможностей для личностного роста, но это – потенциально. Немало в городе и личностно-деструктивных моментов. Вопрос о том, почему люди плохо относятся к городу, только начинает изучаться. Здесь и выше (в связи с проблемой городского стресса) указаны лишь некоторые и довольно общие обстоятельства.

 

Для конкретных людей и конкретных социальных групп они конкретны, но редко до конца осознанны. Интенциональные основания отношения к городу – предмет специального анализа. В настоящее время антиурбанистских настроений не стало меньше. Не стали они и более продуманными. На это обстоятельство с публицистическим пафосом обратил внимание Г.

 

Рут в статье “Клише городских изменений” (“Cliches of Urban Doom”, The Times, 4 August, 1976): “…стало уже почти условным рефлексом сочетать существующие города или население с вербальными средствами подстрекательского характера: “взрывные города”, “взрыв населения”, “бомба городского времени”. И люди, представляемые злодеями этой картины, – внутренние переселенцы или эмигранты из-за границы – обычно уподобляются потоку: “переселенцы хлынули в город”, “потоки переселенцев”, эмигранты “наводняют”. (И всё равно не совсем понятно, как такое большое количество воды может поддерживать огонь в таком большом количестве пожарных ситуаций). Трудно постичь эти потрясающие раздумья. Но необходимо помнить, что фактически ни одно из этих жутких предсказаний не является новым…

 

Нынешние антиурбанисты унаследовали болезни и иллюзии своих предшественников…”. В конце статьи автор предостерегает, что не следует делать город “козлом отпущения” всех наших бед, также как и мигрантов. А следует каждый раз за антиурбанистскими высказываниями искать их конкретные основания и конкретные мотивы конкретных людей.

 

При этом надо помнить, что мотивация лишь частично рационализируется и её изучение, а тем более выявление интенциональных оснований суждений предполагает особые техники и методы.   Первые систематические и аргументированные высказывания о том, что город обладает рядом особенностей, благоприятных для развития человека, стали появляться в начале ХХ века. Американский психолог и философ У. Джеймс пришёл к убеждению, что город даёт возможность выбирать формы и способы жизнедеятельности и, тем самым, даёт возможность личностного роста.

 

Немецкий философ и социолог Г. Зиммель в статье “Большие города и духовная жизнь” (1903) пишет: “Маленький город как древности, так и средних веков клал личности пределы, – её передвижению и внешним сношениям, её самостоятельности и внутренней дифференциации, – пределы, в которых современный человек задохнулся бы…”. Дифференциация труда в большом городе влияет на “утончённость, большое богатство потребностей публики, что, со своей стороны, должно в её среде привести к очевидному увеличению личных особенностей”. Среди сторонников городского образа жизни в середине ХХ века появилось немало учёных, утверждающих в своих работах, что повышенные нагрузки города на человека не обязательно ведут к стрессу и развитию патологии (Т. Селье, Р. Зимбардо и др.), а дают возможность сильных ощущений и являются мотивирующим фактором личностного роста.

 

Среда же, лишённая всех мыслимых источников стресса, вполне может показаться однообразной и просто лишённой ценности.   К концу ХХ века стали появляться взвешенные, эмоционально нейтральные оценки влияния города на поведение человека.

 

Г. Ганс выдвинул “композиционный тезис”: сам по себе городской образ жизни не является непосредственным фактором поведения; таковыми являются такие переменные как уровень доходов, образовательный уровень, семейный статус и др., которые действуют в комплексе. Сочетания этих переменных и предопределяют реакцию на среду и отношение к городу. К. Фишер определил город как “увеличительное стекло”, усиливающее как положительные, так и отрицательные варианты поведения. Причина этого – ослабление социального контроля в городе. Город предоставляет больше возможностей для девиации в целом: как отрицательной, так и положительной, но город сам по себе не порождает девиацию, она – результат макросоциальных процессов.   В процессе эмпирического изучения отношения к городу, на наш взгляд, следует различать два аспекта: 1) прагматический – отношение к месту жительства с позиции пользы, витальных параметров среды; 2) аксиологический – отношение к образу жизни с позиции структуры личности.   Прагматический аспект отношения к городу в содержательном плане характеризует материальный уровень жизни и структурно состоит из следующих параметров: экологического, психо-физиологического (уровень шума, психо-сенсорный комфорт и др.), бытовой инфраструктуры (в том числе транспорта и благоустройство территории), структуры занятости, структуры рекреации, престижно-статусного: возможности карьеры и прагматических связей. Эмпирическими индикаторами данного аспекта отношения могут являться показатели удовлетворённости вышеуказанными параметрами.   Аксиологический аспект отношения к городу в содержательном плане характеризует личностную позицию горожанина. Предмет социологии здесь – выявление и описание социально-типических (групповых) оснований этой позиции: социология личности базируется на тезисе о социокультурной детерминации индивидуального сознания и поведения.

 

Основаниями социологической типологии восприятия и отношения к городу являются: 1) мотивационное – специфика потребности личностной самореализации (потребность “быть”, профиль ролевой идентичности), специфика социальных интересов (структура социальных средств и объектов личностной самореализации), структура ценностных ориентаций; 2) диспозиционное – специфика диспозиционной структуры личности, системы установок, которыми руководствуется личность в своём восприятии города; 3) интенциональное – характер личностно значимых предметов, на которые направлена активность, жизненная энергия человека; специфика референции предметов городской жизни для личности (какой смысл человек вкладывает в суждения типа: “Мой город – это …”, “Город для меня – это прежде всего…” и т.п.); 4) субкультурное – особенности отношения к городу молодёжи, (отдельно студенчества), интеллигенции (отдельно: технической, гуманитарной, художественной и др.), этнических групп, религиозных групп и др.

 

Эмпирическими индикаторами данного аспекта могут являться: показатели бюджета времени (на что человек тратит своё время), иерархия предпочтительности городских мест (где человек чаще бывает, куда его влечёт и тянет в чувствах и мыслях), доминирующий тип эстетической референции (город как парк, город как транспортно-техническая система, город как архитектурный ансамбль, город как музей, исторический объект, город как сцена личностной презентации, город как театр импровизации и многое другое), семантические ряды высказываний о городе (характер подбора слов, характер расположения слов, семантический дифференциал и др.), характер и ранг личностно значимых предметов, личные планы и перспективы, характер социальных контактов (с кем, зачем, как часто, как много и т.п.).    ЛЕКЦИЯ 6    1.3.2.

 

Образ города – семантическая конструкция     “И уж никак не сами вещи вторгаются в наше сознание,   воображение способно воскресить лишь образы виденного.   Чьи образы? Как они возникают?”   Св. Августин. Исповедь     Как было сказано выше, образ – это субъектная картина мира.   Во-первых, кто является субъектом? До определённых пределов у каждого горожанина – “свой город”. Существует также коллективный образ города, субъектом которого является городское сообщество – “наш город”. Образы городов различаются в истории, субъектами которых являются культурно-исторические сообщества: античный город, средневековый город, город эпохи Возрождения и т.п.

 

Существуют национальные образы городов. Наконец, урбанисты говорят об архетипе города как таковом, о существовании чуть ли не общечеловеческой символики города. В религиозной философии обсуждается проблема “Града небесного”.

 

Все эти образы действительно существуют в реальности отношения человека к городу. Для социолога субъектами социальных отношений, социального взаимодействия являются социальные группы – совокупность людей, объединённых социально значимыми (в том числе и для них) признаками социальной дифференциации.

 

Какие признаки являются значимыми, кто, какие группы являются субъектами восприятия конкретной городской среды? Ответ на эти вопросы можно получить лишь в процессе конкретных социологических исследований комплексного характера, в том числе и исследований по социальной структуре города. В разных городах может доминировать “картина” разных субъектов восприятия: “студенческая”, “рабочая”, “военная”, “монастырская”, “великорусская” и т.п. А может и не доминировать никакая, а иметь место сложная интерференция различных “картин” и образов – это случай наиболее типичен. Бывают и “безликие” города. Полный образ не создан ни для одного города. Из российских городов больше всего повезло Петербургу. Образы городов – это очень большая теоретическая и эмпирическая задача. Но изучение образа города той или иной социальной группы – задача реальная. Главное при этом, чтобы эта группа была действительным, реальным субъектом городских отношений и городской жизни. Основанием группировки не обязательно будут являться статусно-статистические признаки: профессиональные, демографические и т.п. – подобные группы могут быть социально индифферентны и быть чисто номинальными. Восприятие индивидуально, но оно социокультурно детерминировано. Идентификация с социокультурной группой актуализирует в индивидуальном восприятии предметы и параметры среды, значимые для группы. Человек смотрит на мир через призму групповых норм. Эту ситуацию П. Бурдьё называл социальной легитимацией перцепции, П. Бергер и Т.

 

Лукман – социальным конструированием реальности. В то же время конструирование образов – это личностный процесс. На этот процесс оказывает влияние конкретная социокультурная ситуация. Конкретность её заключается в том, что определяет, означивает ситуацию личность. И процесс этот осуществляется семантическими средствами. Образ существует в форме языка сообщества – лингвистическая форма. Одновременно образ существует в форме индивидуально эмоционального и сенсорного переживания – психологическая форма. Образ имеет также символическую форму, т.е. имеет общезначимое содержание и обладает императивным характером.   Во-вторых, что значит “картина”?

 

Выше уже давалось краткое перечисление элементов образа. Если это конкретный человек, то в его образах отражаются (проявляются): 1) особенности его личности и проекция его внутреннего состояния; 2) его коммуникативное пространство, связи и оценки других людей; 3) личностно значимые сенсорные объекты территории; 4) его временной континуум; 5) его смысловой континуум. Образ – единство объективного и субъективного, феномен – особая “текстуальная” реальность, произведение личного опыта. “Картина” производна из: 1. личного опыта; 2. объективных параметров среды; 3.

 

социокультурной обстановки и атмосферы, колорита времени.   Феноменологические особенности восприятия городской среды:   1. Континуальность среды. Окружающая жизненная среда не совокупность дискретных объектов, а некоторая протяжённость, взаимосвязь и взаимопереход территории, пространства отношений, событий и ситуаций. (“Хорошее место” – это место где всё-всё хорошо.). Изменение одного приводит к изменению всей среды. Территориальная, социальная и культурная мобильность взаимосвязаны.

 

2. Процессуальность среды. Городская среда – поток изменений, смена ситуаций, непрерывный спектакль с разными действующими лицами и сменой декораций. Город – непрерывная и нескончаемая последовательность “драматургических действий” самопрезентации горожан. Циклические процессы – не характерны для городской жизни.   3. Реляционность среды. Все предметы среды существуют не сами по себе, а как элементы событий. Характер их значимости обусловлен контекстом всей жизни.

 

Предметы свидетельствуют, напоминают о том, что было.

 

Город запечатлевает и хранит в своей предметной сфере события, историю, дела и мысли людей. Город – опредмеченный “текст истории”, он помнит, напоминает и рассказывает. В то же время события, как значимая система действий существуют в смысловом контексте, при утрате которого отдельные фрагменты городской среды теряют свою выразительность или даже исчезают для восприятия.   4. Интенциональность среды. Городская среда одновременно и продукт и источник интенциональной активности.

 

В восприятии, сознании горожанина территориальные места сливаются с пространством отношений и символикой места, уходящей в глубь индивидуальной жизни и истории. Одно наслаивается на другое. Возникает качественное единство всех аспектов среды, обладающее индивидуальным своеобразием – локусы среды. У каждого человека, группы – свои локусы, люди живут не вообще в пространстве, а в локусах пространства. Эти локусы имеют “имена”: люди как то обозначают их. Иногда эти имена совпадают с топонимикой, иногда – нет.

 

Нередко у людей имеются лишь смутные семантические образы, малопонятные для него самого лексимы.

 

Прояснение их, более чёткая семантическая прорисовка позволяет лучше понять смысл, содержание и проблемы городской жизни и конкретных горожан. Локус среды – это конструкция жизненного пространства, созданная человеком из материальных и духовных аспектов экзистенции, одухотворённое место. И если у человека его нет, то нет жителя, а есть проживающий на данной территории. Локусы среды хранят социокультурный опыт своих жителей. Территория становится ландшафтом – “композицией мест, наделённых смыслом” (В.Л. Каганский). Ландшафт создаёт умонастроение, в определённой мере определяет поступки. Есть локусы, возвышающие человеческое достоинство, способствующие личностному росту, а есть унижающие и тревожно-раздражающие. Урбанисты давно отмечали наличие в городах неблагоприятных локусов проживания. Возникновение их – результат пересечения многих обстоятельств (социальный состав населения, уровень жизни, степень благоустройства и многое другое) и, зачастую, случайно-уникального плана. Научное изучение их, как в эмпирико-методическом, так и теоретическом плане, только начинается.   5. Интерпретативность среды. Городская среда – продукт интерпретационной деятельности. Горожане придают определённые значения окружающим их предметам, событиям, процессам. Совокупность значений формирует, создаёт ситуацию.

 

Ситуация определяется социально как система интерсубъективных значений и интрасубъективных смыслов, поэтому ситуация имеет не только гносеологический и аксеологический, но и онтологический аспект. Онтология городских ситуаций носит семантический характер и существует в форме “текста”. Краткое определение “текста” давалось выше, на теоретических и методических вопросах его изучения планируется остановиться ниже. “Текст” интерпретируется и анализируется в аспектах предметности (знака) и коммуникативности (значения и смысла). В плане интерпретативности городскую среду можно характеризовать в понятиях семантической ёмкости, семантической конвенциональности, семантической выразительности.   Содержание первых двух понятий – отдельный вопрос, здесь же немного остановимся на понятии семантической выразительности образа города. Это понятие характеризует город в аспекте текстуальной (знаковой) предметности: здания и площади, улицы и их оформление обладают (или не обладают) выразительностью, в которой аналитически (теоретически) можно выделять момент формально-эстетического и момент содержательно-смыслового восприятия. В конкретном образе для человека это – неразличимо. Аналитическое различение этих моментов даёт нам возможность поставить исследовательскую задачу: “определить, какие формы способны создавать сильные образы, и тогда предложить некоторые принципы для проектирования города” (К. Линч). В качестве наиболее общих условий формирования образа города, являющихся одновременно и принципами проектирования, К. Линч называет следующие. 1) Опознаваемость: как отдельные фрагменты городской территории (так и город в целом) имеют (или не имеют) знаковые предметы, т.е. то, что их более всего характеризует, отличает, на чём “останавливается глаз”; порой люди так и говорят: “это район, где есть…

 

(например, “У башни”, “У Максима”, “У Пушкина”). Существуют символы города, территории, пространства. 2) Композиционность – существование смысловых связей между наблюдателем и средой – семантическая ситуация, когда предметы среды сливаются в единый ансамбль, несущий гуманистические, возвышающие человека смыслы; “любые фрагменты городской среды хороши, если они коммуникативны, т.е. осмысленны и гуманны” (Т.М. Дридзе, 1999). 3) Вообразимость – способность среды “пробуждать воображение”, быть полем символической коммуникации, расширять коммуникативный горизонт как пространство выработки интерсубъективных и, одновременно, личностных смыслов, способствовать социокультурному диалогу субъектов разного типа и уровня.   Проектирование города включает в себя (а может быть, здесь начинается) конструирование образа города как семантического средства решения коммуникативной задачи – экспликации смыслов и перспектив совместного сосуществования. Конструирование образов городов – создание новых социокультурных проектов – задача одновременно научно-инженерная и идеолого-мировоззренческая. Если этими задачами не заниматься конструктивно, то появляются деструктивные формы восприятия города и деструктивные феномены городской жизни: “исчезновение”, “затерянность” районов – ситуация, когда жители (водители) ведут себя так, будто района нет; “безликость” района и акты вандализма по отношению к нему; семантический диссонанс, двусмысленность восприятия, расхождение между официальными и фактическими значениями и смыслами территории; “забытые”, “потерянные” районы с разочарованными и раздражёнными жителями; фрустрированность восприятия, чувства беспокойства, опасности.

 

Этот перечень далеко не полон, к тому же практически большее значение имеют локально-индивидуальные деструкции восприятия, для изучения которых необходимо делать “штучные” процедуры диагностики и изучения.   Функции образа города.   Значение адекватного и творческого восприятия города обнаруживает себя в следующих функциях образа города:   1) Коммуникативная функция. Помимо семантико-символической функции в этом плане можно ещё отметить фатическую-контактоустанавливающую (единый образ территории, города может явиться основой территориального сообщества: соседства, землячества и т.п.).   2) Мировоззренческая функция. В картине мира образ среды обитания играет далеко не последнюю роль. Первоначальные впечатления о мире и людях связаны с непосредственным окружением. Его значение подчёркивается выражением “малая родина”.

 

Патриотизм горожанина непосредственно связан с чувством любви и гордости к своему городу.   3) Социлизационная функция. Социальные нормы, которые усваивает человек – это опять же нормы непосредственного окружения. Особо значимы первичные нормы поведения.

 

Большинство людей, наверно, их усваивают в семье. Но в городах всегда было немало детей улицы. Гаврош – беспризорный мальчик Парижа из романа В. Гюго “Отверженные” – стал нарицательным именем. Культура беспризорников – это в значительной степени городская субкультура.

 

Образ города включает в себя представления о нормах поведения в городе вообще. В то же время каждому городу присуща своя специфика нормативности, представления о “нормальном” и “правильном”.

 

Города и горожане сильно отличаются друг от друга по нормам поведения.   4) Функция личностной самореализации. Образ города – это, прежде всего, конструкция личностного пространства: пространства отношений, связей, значимых предметов и фрагментов городской среды. Личностно значимые аспекты жизни определяют и траекторию территориальной мобильности. “Мой город” – это “Я в городе”. Данная функция реализуется через: 1. Самоидентификацию (в том числе и территориальную); 2. Выбор норм и форм поведения; 3.

 

Ценностно-мировоззренческое самоопределение. Город не только даёт возможность, но и интенсифицирует личностный рост ситуацией социокультурной гетерогенности.

 

5) Прагматическая функция.

 

Адекватный образ города просто практичен, он позволяет правильно ориентироваться и на территории и в пространстве отношений. Но у людей разные представления о пользе, поэтому и различна прагматика отношения к городу. Образ города возникает в процессе осознания прагматических целей.

 

Образ города участвует в процессе осознания прагматических целей.   6) Магическая функция. Город завораживает многим, в том числе и своими тайнами. Город всегда загадка – “лабиринт”, идя по которому сталкиваешься со многими неожиданностями и переживаешь превращения.   Социологические задачи изучения образа города.

 

Общей задачей исследователя является представить себе образ города, адекватный субъекту восприятия. Это позволит, во-первых, избавиться от субъективизма самого исследователя, а во-вторых, – через специфику восприятия понять жизненный мир и проблемы субъектов городских отношений.

 

Основная теоретическая проблема в этом плане заключается в том, чтобы адекватно выявить реальных субъектов городской жизни, найти их интенциональное основание. В конечном счёте, это позволит лучше понять поведение горожан.   В основе понятия “образ города” лежит идея единства, взаимообусловленности среды и образа жизни.

 

Образ города существует не в виде ясной когнитивной схемы, а в виде слаборефлексируемых ментальных структур, одновременно мыслительных, сенсорных и поведенческих.

 

Изучение этих структур только начинается, поэтому существует отдельный блок вопросов методического плана, задача создания комплексных, междисциплинарных методик и процедур исследований. Перспективным в этом плане представляется такая, отмеченная выше, область знания, как семиосоциопсихология.

 

Эвристический смысл изучения образа города – рассмотрение его как фактора поведения.

 

Это фактор особого рода, особенность его в том, что он не обладает жёстко детерминистским характером, оказывает опосредованное влияние на поведение. Однако влияние это существенно и есть основания предполагать, что значение его будет усиливаться в силу увеличения значимости символических структур и механизмов идентификации и мобильности. К тому же, в ситуации трансформации социальной структуры современного российского общества возросла значимость традиционных, в данном случае – территориальных оснований идентификации и структурации.

 

Специфика действия образа города как фактора поведения заключается, на наш взгляд, в том, что его действие основано не столько на нормативно-императивном механизме, сколько на когнитивно-селективном: образ города возникает в процессе организации информации прошлого опыта и актуально поступающей информации, которая обрабатывается, приобретает некоторую структуру, становится информационным фильтром и, тем самым, фактором, организующим поведение – через избирательность отношения, через возникновение самоорганизующихся “структурирующих структур” – Habitus(ов) (П. Бурдьё). Образ формируется в определённой степени спонтанно, из хаоса впечатлений, но, кристаллизуясь, создаёт некоторую очевидность как понимание порядка, как интенцию на определённый образ жизни, на систему определённых значений и смыслов.    2.

 

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ГОРОДА    2.1. Методологические концепции    ЛЕКЦИЯ 7    2.1.1. Производственно-экономическая парадигма    Основания города     Дифференциация труда как социальная основа города. Этот тезис был выдвинут и аргументирован Э. Дюркгеймом. В работе “Об общественном разделении труда” он писал: “Каждый город вместе с непосредственно прилегающими к нему окрестностями образуют группу, внутри которой труд разделён… Индивиды группируются здесь уже не в соответствии со своим происхождением, но в соответствии с особой природой социальной деятельности, которой они себя посвящают. Их естественная и необходимая среда – это уже не родимая среда, а профессиональная. Не реальная или фиктивная единокровность отмечает место каждого, а исполняемая им функция”.

 

Группы как сегменты общества приобретают новый характер – функционально-ролевой, в отличие от характера групп другого типа – однородных в функциональном отношении.

 

Далее, города начинают специализироваться на отдельных видах деятельности.

 

За этим следует и территориальная специализация всего хозяйства страны. Роль городов как координирующих центров ещё более возрастает.

 

Наиболее важным, существенным в социологическом плане последствием этого процесса явилось изменение механизмов взаимодействия: от механической – к органической солидарности. “Пока социальная организация сегментарна механически, город не существует”.

 

С ростом городов происходит территориальное, отношенческое и духовное “уплотнение общества”, социокультурная жизнь общества быстро и радикально меняться. Э.

 

Дюркгейм выражает надежду, что “настанет день, когда вся наша социальная и политическая организация будет иметь исключительно, или почти исключительно, профессиональное основание”. Тогда органическая солидарность – взаимопонимание и взаимопомощь между людьми достигнет своего высшего уровня. Впрочем, сам Дюркгейм считает, что до этого пока далеко.

 

Э. Дюркгейм первым высказал и аргументировал мысль, что профессиональное разделение труда – основа урбанизации и прогрессивного развития общества, неизбежный и магистральный путь истории. Этой точки зрения и сейчас придерживается значительное число урбанистов. Две дюркгеймовских идеи продолжают жить и развиваться в урбанистике: 1) город как уплотнение пространства жизнедеятельности и интенсификация взаимодействия; 2) город как новая форма социокультурной интеграции, как переход к обществу другого типа.

 

Первая идея детально и всесторонне была проработана, например, Л. Виртом, который писал: “Таким образом, чем больше население, чем выше его плотность и чем более неоднородно общество, тем в большей степени сконцентрированы в нём характеристики урбанизма” (“Урбанизм как образ жизни”). Он выделял черты городского образа жизни, обусловленные характеристиками плотности пространства жизнедеятельности. В отечественной урбанистике также “…основное содержание урбанизации понимается как процесс концентрации, интеграции и усложнения функций в сети населённых мест. На высшей стадии этого процесса кристаллизующееся функциональное единство в сети расселения приводит к качественному скачку, преобразующему её в единую взаимосвязанную систему…” (Хорев Б.С., Безденежных В.А., Быкова Н.В., 1992).

 

Одной из широко обсуждаемых проблем города является вопрос о закономерностях и оптимальных пропорциях размещения производства в городах и между ними. Функциональное разделение труда – основа появления и динамики изменений городов. Предметом социологии являются социальные последствия конкретных ситуаций, возникающих на этой основе. Информация о конкретной специфике производственно-функциональной ситуации в городе и регионе является составной частью социологической диагностики городской жизни.   Вторая идея живёт в социологии как раздумья о сущности и судьбе цивилизации, которая самым непосредственным образом связана с городом и урбанизацией. Разумеется, истоком цивилизации было не только разделение труда, но и трудно переоценить её роль. Размышляя о механизмах перехода от одного типа общества к другому, известный отечественный урбанист Э.В. Сайко пишет, что город явился решающим (а не одним из) фактором перехода к цивилизации, поскольку именно на базе профессионального разделения труда в городах возникли: 1) кооперации как особый тип сообществ, 2) стоимостной механизм взаимодействия, 3) преодоление обычая и возникновение институционального механизма интеграции.

 

“Город – не просто фактор перехода к цивилизации, а конструкт его системного определения” (Э.В. Сайко, 2001). Интересны, на наш взгляд, её рассуждения, что город явился не только исторической формой, но одновременно и механизмом перехода к цивилизации по мере становления города как синергетической системы. Речь идёт о специфике метаболизма системы города и внешней среды. В городе не просто формировалась новая социальность, но она вела себя активно по отношению к старому традиционному обществу: потребляя ресурсы, город распространял функциональную специализацию и на окружающую территорию, не только отвоёвывал у старого общества территорию и пространство, но и “расщеплял” вокруг себя старые отношения и традиционный образ жизни.

 

Здесь проявилось такое эмерджентное качество города как его изоморфность – способность “выносить”, “выбрасывать” свою структуру в инородную среду, создавать урбанизированные зоны. Логика рассуждений, а местами и текстуальные высказывания Э. Дюркгейма как бы предвосхищают синергетические рассуждения о городе, поскольку эвристической моделью общества в то время для социологии была модель живого организма.

 

Время Дюркгейма – это также время бурного развития промышленности.

 

В силу этих двух обстоятельств формируется представление о городе как производственном организме, как функциональной системе.

 

Но опять же по мере дифференциации труда, система города начинает утрачивать производственно-функциональный характер, становиться всё более гетерогенной в социокультурном плане.

 

Способ производства как социальная основа города. Этот тезис был выдвинут и аргументирован К. Марксом. В качестве фундаментального социального процесса им также берётся дифференциация труда, но Маркс выделяет этапы на этом пути: способы производства. Принципиальные различия в способах производства обусловлены типом техники, используемой для удовлетворения витальных потребностей. Каждый тип техники предполагает свой способ взаимодействия и координации людей в процессе производства – тип производственных отношений. А поскольку производственные отношения являются основополагающими, главными (по Марксу), то они и определяют характер всей совокупности социальных отношений. Маркс выделял три основных типа общества и техники: 1) первобытное (техника естественных орудий), 2) феодальное (ремесленная техника), 3) капиталистическое (фабричная техника). Он писал: “Как ветряная мельница даёт нам общество во главе с сюзереном, так паровая мельница даёт нам общество во главе с капиталистом”. Далее, по его мнению, техника будет становиться всё более наукоёмкой, и это будет изменять характер общества. Его логика рассуждений была, по сути, продолжена теоретиками постиндустриального общества.

 

В плане урбанистики особое значение имеют взгляды М.

 

Кастельса (неомарксизм). Фабричная техника радикальным образом решает проблему производства: оно становится расширенным, становится возможным производить всё больший объём материальных благ. Однако это не приводит к их изобилию, так как контроль над производством и уровнем потребления остаётся в руках немногих, которые не заинтересованы в социальном и политическом равенстве. Но традиционные (силовые и политические) формы контроля становятся неэффективными.

 

По мере становления капиталистического способа производства возникают и совершенствуются экономические методы организации и контроля производства, потребления – всех сфер жизнедеятельности. Основным механизмом регуляции социального поведения и социальных отношений становится стоимостной механизм – деньги как всеобщий эквивалент труда. Поэтому основным содержанием экономической жизни – и далее всех других сфер – становится производство капитала: денег, которые “делают” новые деньги. Натуральная форма товара становится лишь посредником капиталистического производства по формуле: Д – Т – Д*.

 

Сущностное содержание социальной жизни капиталистического города – производство капитала. Французский социолог города второй половины ХХ века А. Лефевр (неомарксизм) назвал город машиной по производству денег.

 

Капиталистический город – зрелая форма урбанизма. Города феодализма, с позиции марксизма, – это прото- (недо-)города.

 

Производственно-экономическая функция не была главной в докапиталистических городах. Они были, прежде всего, административно-управленческими центрами и, в сущности, мало чем отличались от других поселений по образу жизни для большинства жителей. Другое дело капиталистический промышленный, а особенно, финансовый центр: он является концентрированным сосредоточением основных событий и инноваций в материальной, социальной и культурной жизни. А.

 

Лефевр выдвинул концепцию вторичного обращения капитала через увеличение стоимости недвижимости в городах – участков городской территории, посредством строительства на них предприятий и престижных объектов. Деньги – “кровь” не только экономики, но и жизни вообще.

 

Эти обстоятельства притягивают людей, приводят к быстрому росту городов. В ситуации расширенного производства – деньги (абстрактная стоимость) становятся привлекательней и важнее натурального продукта (потребительная стоимость). В город устремляется масса людей, но далеко не все из них разбогатеют. Город начинает концентрировать социальные проблемы и антагонизмы.   Показательным в этом отношении являются рассуждения одного из наиболее талантливых марксистов А. Грамши: по мере концентрации капитала город становится “колыбелью пролетарской революции” и нового общества – такова его историческая миссия.

 

“В коммунистической революции центром движения будет Милан. Милан является сосредоточением финансовой мощи буржуазии, и самую трудную борьбу пролетариату придётся выдержать в Милане. Жизненный центр огромного предприятия, производящего капиталистическую прибыль, каковым является буржуазное государство, находится в Милане. …Итальянское государство должно быть обезглавлено в Милане, а не в Риме, так как настоящий капиталистический управленческий аппарат находится не в Риме, а в Милане. Рим – это бюрократическая столица…Рим как город не играет никакой роли в социальной жизни Италии” (“Историческая роль городов”, 1920).   В развитие марксистского тезиса об изменении способа производства как основы урбанизации появился тезис о городе как социо-пространственной форме капитала.   Первым так поставил вопрос А. Лефевр.

 

Он выдвинул концепцию вторичного обращения капитала: первоначальный капитал вкладывается в недвижимость, стоимость которой постоянно растёт. Рост прибавочной стоимости достигается далеко не только за счёт промышленного производства. В сфере традиционной экономики оборот капитала происходит медленно (особенно в тяжёлой промышленности, машиностроении, наукоёмких отраслях). Капиталистическое производство начиналось как индустриальное, да и то нередко на базе лёгкой промышленности (например, ткацкое производство в Англии), а затем экономическая логика организационных форм производства капитала выстраивается в следующем порядке: трест – синдикат – консорциум – корпорация. Не вдаваясь в тонкости экономической организации этих форм, отметим содержание этой логики: финансовый капитал размещается во всё более разных отраслях экономики, видах деятельности.

 

Капитал всё более приобретает пространственную локализацию: корпорации организуют и контролируют многие, если не все аспекты жизнедеятельности населения на определённых территориях. Особенно это заметно в городах. Фактическим источником прибылей становится рента с территории, как когда-то земельная рента. Развивая логику А. Лефевра, английский урбанист Д. Харвей выдвинул тезис об урбанизации капитала (“Городской опыт”, 1989): “Капитализм вынужден урбанизировать, чтобы воссоздать себя”, “именно через урбанизацию прибавочный продукт мобилизуется, производится, поглощается и присваивается…”. Для современного капитализма с его уровнем развития производительных сил процесс собственно производства уже не является проблемой и центральным звеном в процессе производства капитала. Более организационно- и финансово-ёмкими являются подготовительная стадия (обучение, организация и др. персонала) и реализация продукта. Для этого развивается городская инфраструктура. Урбанизация, по сути, является социо-пространственной формой производства прибавочной стоимости.

 

Капитализм как способ производства и зародился, и может существовать в урбанистской социокультурной среде. Этот тезис получил развитие в работах ряда авторов (Д. Харвей, 1973; Д.

 

Логан и Х. Молоч , 1988; М. Кастельс, 1977; М. Кастельс, 1989; и других). На основании их можно выделить некоторые механизмы урбанизации капитала:  * Разделение труда с неизбежностью приводит к кооперации.

 

Возникают финансовые корпорации как экономические формы интеграции всех аспектов жизнедеятельности данной территории. Такого рода интеграция позволяет максимизировать доход на данной территории.

 

Основой корпорации является исторически сложившаяся на данной территории экономическая монополия (например, Ганзейский союз, РУР и т.п.). Жизнедеятельность населения организуется в направлении интересов корпорации  * Вложение средств, развитие инфраструктуры территории имеет своей основной целью увеличение стоимости недвижимости и получение дополнительных прибылей, а не интересы жителей данной территории. Уже Л.

 

Мэмфорд сделал вывод из изучения процесса урбанизации в США с 1850 по 1980: “Идея, что в городе была какая-либо другая цель кроме как привлечь торговлю, повысить стоимость земли, добиться роста капитала, могла придти на ум какому-либо Уитмену (американский поэт-романтик конца ХIХ века, воспевавший город как пространство развития личности, появление “гражданина мира”), но она никогда не овладевала умами наших сограждан”. Тезис о том, что возрастание доходов корпорации приводит к увеличениям инвестиций в социальную сферу, улучшению жизни конкретного населения носит декларативный и идеологический характер: 1) расходы на развитие социальной инфраструктуры территории в значительной степени покрываются за счёт косвенных налогов на местное население; 2) немалые средства, отчисляемые от прибылей местных корпораций для решения проблем населения, к ним же и возвращаются через механизм коррупции. 3) новые рабочие места, возникающие в процессе развития корпораций, лишь на 10% заполняются местным населением; 4) однонаправленное развитие корпораций порождает серьёзные территориальные проблемы: экологические, транспортные, демографические и др.  * Развитие инфраструктуры территории идёт в направлении сервисного обслуживания производства капитала. Культурные ресурсы города являются основой развития в этих направлениях: научно-образовательном и информационно-коммерческом (реклама, банки данных, консультативные фирмы).  * Коммерционализация культурной сферы и привлечение инвестиций через увеличение привлекательности конкретной территории: финансовая эксплуатация учреждений культуры и произведений искусства (в Нью-Йорке в сфере искусства создаётся 1,3 млрд.

 

долл. ежегодно – это значительно больше, чем в сфере промышленности), туризм, спорт (в Атланте спортивные мероприятия дают 60 млн. долл.

 

прибыли в год), выставки, ярмарки, фестивали, церковь (“Церкви деловой части города устремили свой взгляд в небеса с надеждой на финансовое вожделение. Они готовы продавать права на воздух над своими впечатляющими сооружениями людям, которые заняты развитием близлежащих участков земли” – Д. Логан, Х. Молач).  * Информационализация среды и производство информационных технологий. Современное производство становится всё менее связанным с физическими особенностями территории и всё более – с центрами, вырабатывающими информацию – городами.

 

Фактическими центрами экономической и культурной жизни становятся те города, которые в большей степени производят информацию, являющейся основным ресурсом современной экономики. “Новое индустриальное пространство и новая экономика организует свои операции вокруг динамики единиц, вырабатывающих информацию”, пространство мест заменяется пространством информационных потоков.

 

(М.

 

Кастельс). Пространство города насыщено информацией. Горожане, находясь в постоянном и динамичном информационном поле, непрерывно перерабатывая информацию, создают новую. Городская среда характеризуется высокой креативностью.  * Пространство города, его организация и структура по самой своей природе являются механизмом отчуждения власти и производства прибавочной стоимости, точнее сказать – изъятия части средств существования горожан. Это возможно потому, что в городе существует “связь между контролем за деньгами, пространствам и временем как пересекающимися источниками власти” (Д. Харвей). “Деньги, время и пространство существуют как конкретные абстракции, оформляющие повседневную жизнь. Эти понятия приобретают это качество через господствующую социальную практику, где наивысшее значение имеют товарообмен и общественное разделение труда (Маркс сказал бы – капитал).

 

Цены, ход часов, права на чётко обозначенные пространства формируют рамки, в пределах которых мы действуем и на чьи сигналы и значения мы волей-неволей отвечаем как на внешние силы по отношению к нашему индивидуальному сознанию и воле. …Бросить вызов этим нормам и конкретным абстракциям означает бросить вызов центральной, движущей силе нашей общественной жизни” – производству прибавочной стоимости. Высокий уровень организации пространства и регламентации деятельности означает чьё-то господство – того, кто организует, регламентирует и контролирует наше поведение. Каким же образом?

 

– Через взаимосвязь: 1) собственность на землю – влияние на городскую жизнь: “Контроль за стратегическими земельными участками в рамках города присваивает значительную власть над всей структурой развития”; 2) время – деньги: тот, кто имеет деньги, может ждать, а значит, имеет преимущества; 3) знания – власть: “…те, кто обладают профессиональными и интеллектуальными умениями…обретают власть через регламентацию жизни, а также могут обратить их в финансовую выгоду”.  * Организация среды проживания является инструментом влияния на саму жизнь. Ландшафт властно вторгается в нашу жизнь, формируя мотивационную структуру проживающих на данной территории. Ландшафт – “культурный артефакт социального конфликта и согласия”, ландшафт – это “архитектура классовых, половых и расовых отношений, обусловленных властными институтами”. Ландшафт является “посредником символически и материально между социально-пространственной разницей капитала на рынке и социально-пространственной однородностью труда, определяемой местом” (Ш.

 

Зукин). Ландшафт в современном обществе создают люди, обладающие деньгами и властью. А какой ландшафт, такова, в некоторой степени и жизнь, характер поведения, структура личности.

 

Социальные проблемы городов

Прокрутить вверх