Рыбаковский л л миграция насeлeния три стадии миграционного процeсса (очeрки тeории и мeтодов исслeдования) м 2003 217 с

РЫБАКОВСКИЙ Л.Л.     Миграция населения.   Три стадии миграционного процесса.   ( Очерки теории и методов исследования)       В монографии представлена концепция трехстадийности миграционного процесса, включающая формирование подвижности, собственно переселение и приживаемость новоселов в местах вселения. Рассмотрение каждой стадии сопровождается изложением различных методических приемов, с помощью которых можно получить адекватное представление о миграционном процессе.   Для всех, кто интересуется проблемами миграции.                             ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА     Предлагаемая работа – не учебник и даже не учебное пособие. Это теоретические и методические разработки автора, объединенные вокруг общей темы – концепции трех стадий миграционного процесса.

 

Основу книги составил материал двух монографий, написанных в 70-е и 80-е годы (115, 118). Эти книги не только изрядно устарели, но и стали малодоступными. К тому же сегодня появилось большое число тех, кто с огромной энергией включился в изучение современных миграционных проблем, не обладая для этого достаточными знаниями в сфере миграции. Частично материал раннее опубликованных книг был опущен, т.к. он перестал соответствовать современным реалиям и нашим представлениям о том времени.

 

Вместе с тем, в работу включен материал, в основном, статистический, относящийся к российской действительности. В книге не только и не столько авторские разработки, в ней много из того, что было результатом многолетнего труда ученых дореволюционного и советского времени. Без огромного теоретического багажа, созданного нашими предшественниками и оставшегося в наследство не только нам, но и тем, кто придет позже, не возможно иметь собственные представления. К сожалению, в 90-е годы ХХ столетия появилось очень мало новых теоретических “изысков”. И это объяснимо, в период “бури и натиска”, становления рыночных отношений, авторы миграционных работ бьются отнюдь не за теорию, а за выживание в новой системе, для которой самым привлекательным, как это не пошло звучит, являются деньги.   Таким образом, изменение социально-экономического базиса и политической системы в России, приведших к сильнейшей трансформации миграционных процессов, появление огромного числа тех, кто стал заниматься проблемами миграции населения, не имея достаточного опыта и знаний в этой области науки, и желание автора подвести черту под его более чем сорокалетним изучением этой проблематики – вот мотивы появления этой книги.

 

Многие вопросы остались за пределами ее страниц. В частности, автор обошел такие ворвавшиеся в нашу научную жизнь понятия как “интеграция иммигрантов”, “миграционный потенциал” и др. Все они ждут своего часа. Нет пока монографических обобщений вынужденных миграций, как это сделано в области иммиграции (Е.С. Красинец, Т.М.Регент), внешней (международной) миграции (В.А. Ионцев, А.Н.Каменский, С.В.

 

Рязанцев) и т.д. Отсутствуют разработки целостной концепции миграционной политики государства, нет теории управления миграциями в рыночных условиях. Словом, остается еще много пространства для научных поисков.

 

Л.Л. Рыбаковский                                             ГЛАВА 1   МИГРАЦИЯ КАК СОЦИАЛЬНО – ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ   ПРОЦЕСС     1.1 Миграционное движение населения и его особенности       Существование различных точек зрения по тем или иным научным проблемам довольно часто может быть объяснено до тривиальности просто: они возникают из-за того, что для одних и тех же понятий используются разные, а для различных понятий применяются одинаковые термины. Бесконечные и порой бесплодные дискуссии по поводу разных научных дефиниций часто уводили, а порой уводят и в настоящее время ученых от анализа объективных общественных явлений. Этот феномен давным-давно подметил выдающийся российский историк В.О.

 

Ключевский, который говорил, что в научном поиске иногда увлекаются филологическим решением вопросов, т.е. исследуются не явления, а слова.

 

В результате такого “филологического” метода порой оказывается, что для полюбившихся терминов в жизни не находится тех явлений, ради которых затевался весь сыр-бор.

 

Последнее обычно случается тогда, когда пренебрегают принципами материалистической диалектики, причем в настоящее время делают это частенько из-за нелюбви к ее создателям.   Согласно материалистическому пониманию общественного бытия каждое понятие независимо от применяемой терминологии является лишь формой адекватного выражения наиболее существенных сторон вполне определенного объективно существующего явления. Лишь выявив сущность этого явления, можно сформулировать его теоретический суррогат и договориться какой ему присвоить термин. С античных времен известно изречение о том, что о терминах не спорят, о них договариваются. Правда, договориться об этом не так-то просто.   Тем не менее, воспользуемся предложенным подходом.

 

Для этого необходимо вначале установить наиболее существенные признаки предмета нашего рассмотрения – миграционного процесса, выявив его отличие от других видов движения населения. Это необходимо и потому, что при определении предмета демографии до сих пор продолжаются споры по поводу границ этой системы научных знаний. Различия подходов связаны с отнесением к предмету демографии различных видов движения населения, в том числе и миграционного. Отметим, что единодушия в понимании числа и сущности разных видов движения населения среди ученых как не было, так и нет. Вот некоторые примеры. Еще в 70-е годы прошлого столетия И.С. Матлин утверждал, что движение населения и трудовых ресурсов подразделяется на такие типы, как демографическое, межотраслевое, межпрофессиональное и территориальное (72). Помимо того, что естественное движение подменено в данном случае расплывчатым демографическим движением, отсутствуют также перемещения, связанные с изменением социально-классового или стратификационного статуса, образовательного уровня и т.д.   В те же годы Ю.Н. Козырев к формам подвижности населения относил социальную, миграционную и личную, видимо, понимая под последней естественное движение (22). Г.И. Касперович различал территориальные, производственные и социальные перемещения.(43) Б.Д. Бреев в своих ранних работах отмечал, что с точки зрения формирования рабочей силы нужно выделять три формы подвижности населения: территориальную, отраслевую и профессиональную (106). Говоря о трудовых ресурсах, не следует забывать, что им также присущи элементы естественного движения – переход из одной возрастной группы в другую и такое неприятное, если не сказать больше, явление, как смертность. О.В. Лармин выделял в движении населения процессы естественных, механических и структурных изменений, которые органически переплетены между собой (74). Помимо того, что здесь опущено социальное движение населения, в качестве самостоятельного вида выделено структурное.

 

Произошло своего рода смешение процесса и структуры, которая является моментом процесса. В.А.

 

Борисов, в работе относящейся уже к новому тысячелетию, различает всего два вида движения населения: естественное и механическое (миграционное), понимая при этом под движением – изменение (10). В его типологии отсутствует такое многогранное движение, как социальное.   Вообще то большинство социологов и демографов выделяют три вида движения населения: социальное, естественное и миграционное. Рассматривая социальное движение, следует иметь в виду, что существует представление о нем как в широком, так и в узком значении слова.

 

Согласно этой парадигме, к социальным в широком смысле слова относят все общественные отношения, в том числе и отношения демографические, а под социальными отношениями в узком смысле слова понимается лишь специфическая область отношений (69). Узкое понимание социального движения остается до настоящего времени вещью в себе. Можно, однако, под социальным понимать все виды движения населения в социальной сфере за исключением естественного и миграционного.

 

В этом случае выделение трех видов движения населения позволяет иметь определенное, однозначное представление о каждом из них.

 

В частности, социальное движение – это профессиональное, образовательное, межотраслевое, межсекториальное и т.д. движение населения. Оно включает изменения сфер занятости, рода занятий, квалификации и многое другое. Социальное движение может быть представлено двояко: как социальное развитие и как изменение социального статуса.

 

В первом случае имеется в виду, например, рост квалификационного и образовательного уровня, а во втором -социальное перемещение, т.е. внутри- или межотраслевое движение кадров, изменение профессии и т.д.   Для вычленения миграционного движения из всей совокупности видов движения исходная трехчленная схема вполне удобна, поскольку она, как уже сказано, объединяет в социальном все то, что не входит в миграционное и естественное движение, которые, по мнению многих демографов, составляют предмет демографического изучения.

 

Договоримся считать предметом демографии оба вида движения населения.

 

Это позволит определить данную науку как систему знаний об общем и особенном в естественном и миграционном движении населения, их закономерностях, факторах и последствиях. Согласно паспорта специальностей ВАК содержанием этой области исследований являются “закономерности воспроизводства и миграции населения, особенности их проявления и эволюции на разных исторических этапах общественного развития, в различных социально-экономических и этнокультурных условиях…” (93.с.12).

 

Это цитирование призвано лишний раз подтвердить, что демография – это наука, изучающая как естественное, так и миграционное движение населения, как воспроизводственные, так и миграционные процессы.   Все в мире взаимосвязано и все виды движения населения совершаются неразрывно, в органическом единстве, меняя, если речь идет о человеческом обществе, те или иные параметры совокупностей людей. Это было известно еще философам античных времен.

 

Каждому человеку, как и народонаселению в целом, свойственны определенные характеристики. Любой человек обладает тремя видами свойств: тем, что дано ему с рождения и либо остается неизменным, либо со временем меняется (пол, раса, возраст и т.д.), тем, что приобретается по мере социализации (образование, язык и пр.), и, наконец, тем, что может быть изменено достаточно быстро (например, профессия, социальный статус и др.). Есть такие характеристики, которые с формальной точки зрения могут только улучшаться, свидетельствуя о социальном развитии личности, но есть такие, которые могут меняться в любую сторону. К числу первых, относится, например, уровень образования, ко вторым – состояние здоровья. Следовательно, социальное перемещение и социальное развитие – не синонимы.   Если у человека масса врожденных и приобретенных, меняющихся и неизменных свойств, то их еще больше у населения в целом. Как справедливо мнение, что нет двух человек, совершенно похожих друг на друга, так еще более справедливо, что нет одинаковых по своим параметрам структур населения. И это естественно, поскольку индивид, коллектив (семья) и народонаселение представляют собой единичное, особенное и всеобщее, отличающееся спецификой свойств и отношений. Они могут быть выражены с помощью различных индикаторов: в одних случаях личностными характеристиками, в других – средними и структурными показателями.   Любая совокупность людей, а тем более такая, как народонаселение, подвержена и количественным, и качественным изменениям. Количественные изменения происходят в результате как “внутреннего” движения, т.е. воспроизводственного процесса, так и “внешнего” – миграции населения. Причем то и другое ведет к качественным изменениям, но первое лишь по одному (возрасту), а второе по многим параметрам.

 

В свою очередь, социальное движение меняет лишь качественные характеристики населения. В этом оно сходно с миграционным движением. Но в отличие от миграции, оно охватывает социальным развитием не только части совокупности, но и совокупность в целом. Миграция же, хотя и способствует социальному развитию, но не всей совокупности, а лишь ее частей. Миграционный процесс во многом связан не только с социальным развитием, но и с естественным движением. С ним связано и социальное движение. Действительно, с повышением возраста человека, например, приумножается его опыт, растет уровень квалификации, происходят и другие изменения.   В результате воспроизводства численность населения меняется только вследствие рождаемости и смертности, а демографическая структура – в результате перехода из одного возраста в другой. В этом смысле воспроизводственная функция присуща не только детородному контингенту, обладающему репродуктивным свойством, но и всему населению, так как воспроизводственный процесс включает наряду с рождаемостью также смертность и изменение возрастной структуры. С учетом этих трех составляющих воспроизводство населения представляет собой не только смену поколений на основе рождаемости и смертности, т.е.

 

“входа” в совокупность одних и “выхода” других людей, но и их движение в “демографическом пространстве”, т.е. переход поколений из одной возрастной группы в другую с постепенным уменьшением их исходной величины.   В отличие от естественного движения миграция представляет собой пространственное движение населения, изменение его территориального распределения, т.е. географии.

 

В этом смысле миграция не меняет численность населения той территории, в рамках которой происходит его перемещение. Меняется численность и структура населения лишь отдельных частей данной территории (страны).   Наиболее сложным и качественно разнообразным является социальное движение, меняющее самые важные для общественного развития структуры: социально-классовую, профессионально-квалификационную и т.д.

 

Эти структуры изучают разные общественные науки, и это понятно, так как уже давно произошла дифференциация научных знаний о жизнедеятельности населения. Очевидно, что интеграция систем научных знаний в единую науку на том основании, что естественное движение населения органически взаимосвязано с его социальным развитием, вряд ли оправдана. В этом смысле справедливы слова Д.Дидро о том, что единство и единообразие – не одно и то же. Это следует отнести и к воспроизводству населения, осуществляемому в результате рождаемости и смертности, и воспроизводству социальной структуры, происходящему в результате общественного воспроизводства.

 

Эти процессы далеко не однозначны.   В какой-то мере существует сходство миграции и воспроизводства населения.

 

Имея это в виду, М.В. Курман писал: “Естественное воспроизводство и миграция населения характеризуются взаимодействием двух компонентов: положительного (рождения, прибытия) и отрицательного (смерти, выбытия)” (132). Миграция и воспроизводственный процесс – это две составляющие демографической динамики.

 

Сказанное соответствует высказываемым неоднократно в прошлом взглядам на содержание демографических процессов. Так, в “Курсе демографии”, переиздававшемся несколько раз в последние тридцать лет ХХ столетия, к демографическим процессам относят процессы и явления воспроизводства, миграции, изменения в размещении и структуре населения (55). Следует заметить, что не только в отечественной, но и зарубежной демографии, понимая под воспроизводством населения смену поколений на основе рождаемости и смертности, тем не менее к демографическим процессам относят, наряду с естественным, также миграционное движение. Таким образом, поскольку изменение численности и возрастно-половой структуры населения происходит лишь в результате воспроизводства и миграции, то демографические процессы можно ограничить именно этими двумя явлениями или видами движения.

 

Хотя воспроизводство и миграция населения могут быть объединены единым понятием “демографические процессы”, тем не менее между ними имеются и существенные различия. Во-первых, различие состоит в том, что это два разных вида движения населения. Воспроизводственные процессы совершаются в одной и той же совокупности людей и являются для нее внутренним движением.

 

Иное дело миграционные процессы.

 

Им необходимы, по крайней мере, две совокупности людей (132), для каждой из которых миграция – внешнее явление.   Во-вторых, в воспроизводственном процессе отдельные события (смерти, рождения) для каждого их участника носят одноразовый характер, тогда как в миграциях отдельные события (эмиграции, иммиграции) для их участников могут повторяться. Поэтому число событий и число участников миграционных процессов – различны, первых всегда больше, чем вторых. Так, в 70-е гг. в бывшем СССР совокупный миграционный поток составлял примерно 14 млн. событий в год, а число человек, участвующих в миграциях, равнялось немногим более 11 млн. (128).   В-третьих, репродуктивное, да и в какой-то мере и другие виды демографического поведения, детерминируются потребностями, которые непосредственно относятся к воспроизводству населения. Это – потребность в детях или какие-то другие потребности, которые дети могут удовлетворить, потребность в самосохранении, т.е.

 

в жизни, потребность в создании семьи. Иначе в миграциях. Здесь перемещения обусловливаются не потребностями в миграции, а – в изменении социально-экономического статуса, возникающими у части населения. В первом случае потребности – внутренняя цель демографического поведения, его исходный элемент, тогда как во втором миграция – средство удовлетворения иных, обычно материальных потребностей. Именно поэтому уровень благосостояния семьи обычно находится в обратной зависимости от реализации потребности в детях и в прямой зависимости от миграционного перемещения.   В-четвертых, с воспроизводственными процессами связаны такие демографические характеристики населения, которые или остаются неизменными всю жизнь (пол), или детерминировано меняются во времени (возраст).

 

В это же время миграции взаимодействуют с переменными социальными характеристиками, некоторые из них миграция меняет всегда (место жительства, сфера приложения труда), другие – иногда (профессия, квалификация).   В-пятых, в воспроизводственном процессе каждое отдельно взятое событие, будь то случай рождения или смерти, по своей природе биологично. Но эти события, представляя серии, совершающиеся в определенной среде в пространстве и времени, уже носят социальный характер. Хотя и редко, но встречаются попытки привнести в этот социальный процесс биологическую компоненту. Дело не меняется от того, что детерминантом рождаемости или миграции называют социально-экономические условия.

 

Следует со всей категоричностью подчеркнуть, что в миграционных процессах не только вся совокупность перемещений, но и каждое из них в отдельности социально по своей природе.

 

Оно вызывается отнюдь не биологическими, а социальными потребностями. И в отличие от естественного движения биологический фактор здесь отсутствует даже на уровне индивидуального события. Можно сказать, что миграционный процесс социально обусловлен дважды – вначале как отдельное событие, а затем как их совокупность.   В-шестых, миграция отличается от других социальных процессов и в первую очередь от воспроизводства населения своей значительно большей зависимостью от объективных факторов (136). Миграция более “жестко” связана с различными параметрами социально-экономического развития – размещением производительных сил, интенсивностью урбанизации и т.д.   Несмотря на различия, миграция и воспроизводство населения, тем не менее, представляют собой лишь два единственных демографических компонента, от масштабов и взаимодействия которых зависит динамика населения. Значение этих компонентов в демографической динамике послевоенной России неоднократно менялось (табл.1.1). В 50-60 гг. прошлого столетия, прежде всего в результате массового оттока населения из центральной России в целинные районы Северного Казахстана, общий прирост сократился почти на 2 млн. человек. В свою очередь переселенцы на целинные земли, по самым скромным подсчетам, увеличили в последующие годы население Казахстана не менее чем на 300-400 тыс.

 

человек.   . Таблица 1.1.   Общий, естественный и миграционный приросты населения России   в 1951 – 2000гг. (тыс.

 

человек)  Годы Общий прирост Естественный прирост Миграционный прирост 1951-1960 17820 18674 -854 1961-1970 9965 11058 -1093 1971-1980 8461 7917 544 1981-1990 9537 7583 1954 1991-2000 3400 -6730 3330   В 90-е годы произошло крупномасштабное сокращение численности населения России, но уже не за счет миграции, а в результате, охватившей страну депопуляции. Население страны уменьшилось вследствие естественной убыли более чем на 6.8 млн. человек, из которых миграция компенсировала свыше 3.3 млн.

 

Это во многом – бывшие переселенцы из России и их потомство.     1.2. Миграция – процесс территориального перемещения населения     Уровень разработанности понятийного аппарата, характеризующего то или иное общественное явление, во многом зависит от продолжительности, глубины и размаха проводимых исследований. Если практической необходимости в таком научном аппарате нет, то нет и понятийного аппарата. Собственно, это и произошло с миграцией населения. Как только в начале 30-х годов прекратилось изучение миграции населения, произошла и “эрозия” термина “миграция”. Миграция в истинном понимании выпала из справочной литературы. Ее не оказалось и во втором издании БСЭ, осуществленном уже в 1954 году.

 

Лишь в третьем издании МСЭ (1959 г.) и Краткой географической энциклопедии (1961 г.) термин “миграция” был восстановлен в интерпретации В.В. Покшишевского (95).   С наступившим во второй половине 60-х годов и продолжавшемся до середины 70-х годов ренессансом в изучении миграции населения, связано появление большого количества определений этого явления и попыток его классификации. Активизация изучения миграции привела к применению множества различных терминов. Миграцию стали называть территориальным, географическим, пространственным явлением, пытаясь иногда выявить семантические различия там, где их нет. Миграцию определяют как мобильность (лат.

 

mobilis) или в русском аналоге – подвижность, она же – движение, перемещение, переселение, перераспределение и т.д.

 

Терминологическая путаница потребовала наведения порядка в научном аппарате. В обосновании терминологии и классификации определений участвовали Б.С. Хорев, В.И.

 

Староверов и многие другие исследователи миграции населения (131,143). К числу последних попыток дать обстоятельный разбор определений миграции и осуществить их классификацию относится исследование А.У.

 

Хомры (142). К сожалению, его подход не был выдержан последовательно, автор смешал различные точки зрения, не сумев разделить широкое и узкое толкование миграции населения (141). Если не касаться различных мелких нюансов, то все определения миграции населения можно распределить на три группы, приняв в качестве классификационного признака сущностный момент.

 

К первой группе, достаточно широко распространенной в конце ХХ века, относятся определения, смешивающие различные виды движения населения, в частности, миграционное и социальное. Здесь к миграции относят отраслевое, территориальное, профессиональное и социальное движение (140).

 

А.У. Хомра такой подход к определению миграции называл широким. (142). Однако суть не в том, как называть подход, а в том, что к миграции относят различные формы социального движения, хотя очевидно, что неправомерно миграционное и социальное движение объединять одним понятием. К сожалению, подобное встречается довольно часто.

 

В опубликованной в 60-е годы работе, Я. Щепаньский определяет миграцию как любое перемещение независимо от изменения места в географическом пространстве (151). В начале 70-х годов М.В. Курман в ряде работ попытался определить миграцию как любую форму социального движения. Им, например, текучесть кадров была представлена как вид миграции (54). Позже он заметил, что территориальная миграция не исчерпывает всего многообразия видов миграции населения. К ней относится межотраслевая и внутриотраслевая миграция, которые можно назвать производственной миграцией. Вполне правомерно говорить об образовательной и профессиональной миграции. Далее он замечает, что “к миграциям населения в широком смысле слова следует относить все виды движения населения, имеющие общественную значимость” (132.с.98). В 1976 г. указанная точка зрения была им подтверждена (53).   Собственно точка зрения М.В. Курмана является повторением того, о чем говорили Э.Ф. Баранов и Б.Д. Бреев еще во второй половине 60-х годов. По их мнению, миграция может рассматриваться с точки зрения трех различных аспектов – как территориальная, отраслевая и профессиональная миграция. Этот подход обусловлен был тем, что авторы подменили термин мобильность термином миграция (лат. migratio, т.е. переселение). Как только они подвели различные виды перемещений под единое родовое понятие “мобильность”, все стало на свои места. В опубликованной в 1977 году работе Б.Д. Бреев пишет не о миграции или миграционной мобильности, а о том, что подвижность включает в себя территориальное, отраслевое и профессиональное перемещение (11).

 

В этой и особенно в работе, опубликованной в 1982 г., он под подвижностью понимает выражение способности человека к изменению своего общественного статуса (154). В таком понимании подвижности и ее видов эта точка зрения не может быть отнесена, как это делает А.У. Хомра, к данной группе определений, поскольку речь у Б.Д. Бреева идет не о миграции, а о более широком понятии – движении (у него – подвижности) населения, и ее, кстати, он уже рассматривает не как перемещение, а как способность к ней.

 

Говоря об этой точке зрения в целом, следует подчеркнуть, что суть состоит в том, что все определения, в которых миграция приравнивается к различным видам движения, по существу, смешивают территориальное и социальное движение. Здесь происходит отождествление разных явлений: перемещения людей по территории и перемещения людей по образовательным группам, профессиям, отраслям, предприятиям и т.д.

 

Действительно, это все перемещения, но перемещения, имеющие разный характер и тем более результат.   Ко второй группе, наиболее распространенной и признаваемой ныне большинством, относят те определения миграции, которые включают только территориальные перемещения населения. Характеристику этой группы определений следует начинать не с работ Ю.Н. Козырева или Б.С. Хорева, относящихся к 70-м годам, как это делает А.У. Хомра, а с работ конца 50-х – начала 60-х годов, когда впервые в послевоенной литературе были сформулированы все возможные варианты определений миграции, относящихся к территориальным перемещениям населения. Спустя 20 с лишним лет В.И. Переведенцев вновь повторил, что миграцию населения можно рассматривать в широком смысле слова как совокупность всяких перемещений людей в пространстве и в более узком, специальном значении слова как совокупность переселений людей, связанных со сменой ими места жительства на относительно продолжительный срок (95).

 

Рассматривая миграции лишь как территориальные перемещения населения, следует заметить, что они весьма различны и по расстоянию между местом выхода и местом вселения, и по статусу тех объектов, между которыми происходят перемещения мигрантов, и по срокам, на которые перемещаются люди, и по целям, которые они при этом преследуют.

 

Перемещения могут происходить как внутри населенного пункта, так и между населенными пунктами различного социально-экономического статуса, внутри и между территориями различного таксономического значения. При этом перемещения могут совершаться добровольно, принудительно и вынужденно. В их основе могут лежать экономические, экологические, социальные, политические, религиозные и иные факторы.

 

Миграции могут отличаться не только в зависимости от обусловливающих их факторов и методов перемещения, но и от их направлений, целей и т.д. Всем этим и обусловливается многообразие определений миграции населения.   Можно выделить по крайней мере три возможных подхода к включению в миграцию различных видов территориального движения населения. Прежде всего, под миграцией понимается все многообразие пространственного движения населения, независимо от его характера и целей.

 

Сюда относят переезды из одних населенных пунктов в другие, ежедневные поездки на работу или учебу за пределы населенных мест, прибытие в тот или иной район на временные, в том числе и сезонные, работы, поездки в командировки, отпуск и другие перемещения. Большинство исследователей исключают из миграции те пространственные перемещения, которые совершаются в пределах одного и того же населенного пункта. Однако единства взглядов в этом отношении нет. Например, Ю.Н. Козырев относит к миграции все перемещения, которые совершаются внутри населенных пунктов, даже если они связаны с посещением торговых предприятий (33.с.76)   Далее, в миграцию включают такие пространственные перемещения, совершающиеся между населенными пунктами, которые ведут к постоянной или временной смене места жительства, а также представляют регулярное двустороннее движение между местом жительства и сферой труда или учебы. Не учитываются возвратные эпизодически совершающиеся деловые и рекреационные поездки из одних населенных мест в другие.   Наконец, к миграции относят такой процесс пространственного движения населения, который в конечном счете ведет к его территориальному перераспределению. В этом случае отнесение пространственного перемещения к миграции определяется фактическим переселением из одной местности в другую и в ряде стран формальной регистрацией в новом месте жительства. При этом здесь происходит соединение места жительства со сферой приложения труда, учебы или иной деятельности в одном населенном пункте.   В зависимости от одного из трех подходов или их комбинации можно к миграции отнести любой набор видов территориального перемещения населения. Не случайно в литературе можно встретить самые противоположные точки зрения. Так, И.С. Матлин к миграциям относит перемену мест жительства и маятниковую миграцию (72), в то время как В.В. Покшишевский считает, что маятниковую миграцию нужно исключить, так как она является лишь особой формой расселения (132.с.14).   Большинство исследователей исходят, однако, из второго подхода, в соответствии с которым они к миграции относят три вида территориального перемещения населения.

 

Но если исходить из первого подхода к определению миграции, то можно выделить не три, а четыре основных вида пространственного движения населения. К ним относятся эпизодическая, маятниковая, сезонная и постоянная миграции. Конечно, наиболее спорно включать в территориальное перемещение населения такой ее вид, как эпизодические поездки.

 

Сначала А.У. Хомра включил в миграцию лишь такие поездки, как туризм (141), затем Л.Л. Шамилева отнесла к миграции рекреационные перемещения (149), которые К.Ш. Амирасланов рассматривает и в составе временных (сезонных) миграций (7).   Помимо трех основных видов, правомерно, особенно для современных условий, рассматривать в качестве как самостоятельного вида эпизодические миграции, а в них – рекреационные поездки, которые вполне соответствуют понятию “территориальное перемещение населения”. Конечно не следует забывать, что все четыре вида миграции специфичны по своему характеру, а участвующее в них население преследует совершенно различные цели.   Эпизодические миграции представляют собой деловые, рекреационные и иные поездки, совершающиеся не только не регулярно по времени, но и необязательно по одним и тем же направлениям. Если же в деловых поездках участвуют трудоспособные контингенты, то в рекреационных и остальная часть населения. Состав участников эпизодической миграции весьма разнообразен. По своим масштабам этот вид миграции, видимо, превосходит все остальные. К сожалению, изучается он весьма слабо. Исключение составляли, пожалуй, лишь туристские поездки, объем которых в советские годы постоянно возрастал.

 

В начале 80-х годов число лиц, совершивших туристские путешествия, увеличилось по сравнению с 1970 г. более чем в 2 раза и превысило 60 млн. (1). Ныне многократно возросли масштабы поездок российских граждан на отдых и с туристическими целями за пределы страны, но увеличило ли это их общий объем, включая и внутренние перемещения, трудно сказать. Во всяком случае представить цифру в 30 млн. поездок, а это -доля России, пропорциональная численности ее населения в бывшем СССР, было бы чрезмерным преувеличением. Иное дело поездки “челноков”, которые с определенной мерой условности можно отнести к эпизодическим миграциям. К ним, наверное, относятся и паломничество и некоторые другие перемещения   Маятниковые миграции представляют ежедневные или еженедельные поездки населения от мест жительства до мест работы (и обратно), расположенных в разных населенных пунктах. В маятниковых миграциях участвует во многих странах значительная часть городского и сельского населения. В наиболее существенных масштабах она совершается в тех агломерациях, центрами которых являются крупные и крупнейшие города. В последние 10-20 лет значение маятниковых миграций в территориальных перемещениях населения существенно возросло. В ряде стран масштабы ежедневных маятниковых миграций близки к объемам ежегодных безвозвратных переселений и даже превышают их. По оценке Б.С. Хорева и В.Н. Чапека в последней четверти ХХ века в СССР соотношение между постоянной и маятниковой миграцией составляло 2:3 (143).   Маятниковые мигранты увеличивают количественно и изменяют качественно трудовые ресурсы поселений – центров притяжения, где число рабочих мест превышает собственные ресурсы труда или не соответствует профессионально-квалификационной структуре населения. С другой стороны, маятниковая миграция создает условия для удовлетворения разнообразных потребностей в труде жителей, как правило, небольших поселений, в которых качественно, а иногда и количественно ограничен выбор рабочих мест.   Сезонные миграции – это перемещения, главным образом, трудоспособного населения к местам временной работы и жительства на срок, обычно в несколько месяцев, с сохранением возможности возвращения в места постоянного жительства. Сезонные миграции не только повышают реальный жизненный стандарт, но и удовлетворяют потребности производства, испытывающего дефицит рабочей силы. Подобные миграции возникают вследствие того, что в экономике ряда районов доминирующее положение принадлежит отраслям, в которых потребность в рабочей силе неравномерна во времени. В результате в сезоны наибольшего объема работ эти отрасли испытывают превышающую обычные размеры потребность в рабочей силе. Поскольку она не может быть удовлетворена за счет местных ресурсов труда, то дополнительная рабочая сила привлекается из других районов.   К отраслям с сезонным характером производства относится, прежде всего, сельское хозяйство.

 

В этой отрасли в сезоны посевных и уборочных работ потребность в рабочей силе намного больше, чем в остальное, особенно зимнее время. К сезонным относятся отрасли по переработке сельскохозяйственного сырья. Интеграция этой отрасли промышленности с сельским хозяйством заметно сокращает потребность в сезонной миграции. Отраслями с сезонным характером, или стадиями, производства являются также лесозаготовительная (сплавные работы), рыбодобывающая (прибрежный лов) и ряд других. Вместе с тем сезонный характер производства совсем не обязательно сопровождается сезонным характером труда. Агропромышленная интеграция, межотраслевое кооперирование в использовании рабочей силы, применение новых технологий и методов производства (например, океанического рыболовства) по существу сводит на нет потребность в сезонной миграции.

 

Безвозвратный вид (или переселение) может быть назван миграцией в строгом значении этого слова, соответствующий ему в этимологическом отношении. Этим объясняется тот факт, что ряд исследователей безвозвратную миграцию называют полной, полноценной, т.е. совершающейся насовсем. Безвозвратная миграция одновременно отвечает двум условиям: во-первых, население перемещается из одних населенных пунктов в другие, и, во-вторых, перемещения сопровождаются сменой постоянного места жительства. Первое условие исключает из миграции всевозможные перемещения населения внутри населенных пунктов, а второе – возвратные или краткосрочные поездки в другие населенные места.   Виды миграции различаются не только по формальным признакам, но и по существу. Так, безвозвратная миграция в отличие от других является важнейшим источником формирования постоянного состава населения в заселяемых местностях.

 

Естественно, что между безвозвратной миграцией и остальными ее видами, как отмечал М.В. Курман, нет непреодолимой стены (53). Один вид миграции может превращаться в другой или выступать его исходным пунктом. В частности, эпизодическая, маятниковая и сезонная миграции порой бывают предшественниками безвозвратной миграции, так как они создают условия (в первую очередь, информационные) для выбора возможного постоянного места жительства.   К третьей группе относятся определения, не разделяющие такие разные понятия, как перемещение и мобильность. Так, Т.М. Караханова считает, что определение сущности миграции населения должно исходить из двух толкований, одно из которых рассматривает миграцию как форму географической мобильности (42). Чуть позже Л.Л. Шамилева повторила это определение, назвав миграцию формой мобильности населения (149). . Собственно диссертации Т.М. Карахановой, Л.Л. Шамилевой и других аспирантов экономического факультета МГУ выполнены в русле работ Б.С. Хорева, который, поставив задачу создания “концепции миграционной подвижности населения во всех ее формах” (74), сам во многих своих работах под миграционной подвижностью принимает миграцию в широком смысле этого слова, а в узком смысле – только переселения(86.с.19) Переселения в свою очередь -это территориальная подвижность населения, т.е. совокупные характеристики межпоселенных передвижений любого вида.   Аналогичную позицию занимает О.В.

 

Лармин, который рассматривает миграцию как часть миграционной подвижности.(56).

 

В.Н. Чапек и В.М. Моисеенко в работах последних лет ушедшего века также не различали подвижность и переселение (81,145).

 

В работах других исследователей миграции, таких, например, как В.И. Переведенцев, Т.И. Заславская, в том числе и наших, также до конца 70-х годов не проводилось различий между подвижностью и переселением. Так, в 1970г. Т.И. Заславская определяла миграцию как географическую подвижность, т.е. перемещение из одних населенных мест в другие, а в 1973 г. она писала, что миграция населения является частной формой мобильности (78).   Вместе с тем, термины “мобильность” (подвижность) и “перемещение” отнюдь не однозначны. И не случайно встречаются, по крайней мере, четыре различных толкования термина “миграционная подвижность”. Мобильность рассматривается как общее понятие различных видов перемещения. Она – синоним переселения. Тот и другой подходы свойственны большинству исследований. В третьем случае мобильность выступает как общее понятие потенциальной и реальной миграции. Наконец, мобильность – это потенциальная готовность населения к изменению своего территориального статуса (37).

 

Еще в 1973 г., пожалуй, единственный исследователь – М.В. Курман отмечал, что слово “мобильность” обозначает скорее потенциальную способность или готовность индивида к действию, чем само действие (132.с.99).   В 1978г.

 

нами совместно с Т.И.Заславской было высказано соображение о том, что мобильность и миграция это разные понятия. В опубликованной статье сказано, что мы считаем наиболее предпочтительным последнее определение. При таком подходе четко разграничивается, с одной стороны, психологическая готовность к перемещению, а с другой – фактическое перемещение населения(37). Определение же миграции как территориальной мобильности представляется неточным, и не только по терминологическим соображениям, но и по существу. Под миграцией населения следует понимать территориальное перемещение, а под мобильностью (подвижностью) – способность к миграции, т.е. потенциальную миграционную активность. Подчеркнем еще раз, миграция населения – это не мобильность, а фактическое перемещение.

 

Мобильность, в свою очередь, -это не перемещение, а готовность к нему.   Выяснив суть территориального перемещения, установив различие между перемещением и подвижностью можно дать определение миграции населения. Миграция, как уже отмечалось, в переводе с латинского означает перемещение, переселение.

 

Применительно к человечеству термин “миграция” обычно употребляется в сочетании с населением. Заметим, что в научном отношении термину “миграция населения” сильно повезло, ибо его этимологическое и современное смысловое значения в значительной степени совпадают.   Еще раз отметим, что перемещение и переселение – отнюдь не синонимы. Именно поэтому имеется возможность разными терминами именовать миграцию в узком и широком смысле слова. В узком смысле миграция представляет собой законченный вид территориального перемещения, завершающийся сменой постоянного места жительства, т.е.

 

в буквальном смысле слова означает переселение. Термин переселение, широко используемый в литературе ХIХ века, очень точно отражает суть такого явления, как миграция. Иными словами, это тот случай, когда точность определения не принесена в жертву краткости.

 

Перемещение территориальное – более широкое толкование миграции. Многие исследователи к миграциям в широком смысле относят, как уже говорилось, наряду с безвозвратной также другие виды миграции населения. Словом, территориальное перемещение, совершающееся между разными населенными пунктами одной или нескольких административно-территориальных единиц, независимо от продолжительности, регулярности и целевой направленности представляет собой миграцию в широком значении этого слова.     1.3. Сущность и функции миграции населения     Миграция населения – общественное явление.

 

Население представляет собой не только совокупность людей, но и специфическую систему общественных связей и отношений, выступая тем самым в качестве подсистемы “общество” (114). Миграция населения – столь же древнее явление, как и человек.

 

До появления человека территориально перемещались его человекообразные предшественники.

 

Но эти перемещения предполагали поиск данных природой предметов потребления, а не условий труда для их производства.

 

В этом принципиальная разница между миграциями любых популяций животного мира и миграцией населения.   Миграция как пространственное движение населения свойственна всем человеческим обществам. Однако интенсивность, направленность и состав миграционных потоков, ее социальные, экономические и демографические последствия существенно различаются не только в разные исторические эпохи, но и в странах с разным уровнем экономического развития, различными природно-географическими условиями и структурами населения.   Миграция населения воздействует на общественное развитие посредством осуществления своих функций. Функции – это те конкретные роли, которые играют миграции населения в жизнедеятельности общества. Естественно, что функции миграции выражают ее сущность, свойства этого явления.

 

Поэтому трудно согласиться с мнением В.И.

 

Староверова, что миграция в демографии выполняет демографическую функцию, в этнографии – этнографическую, в экономической географии – урбанизационную, в социальной гигиене – социалгигиеническую и т.д.(131)   Функции миграции населения не однозначны. Одни из них независимы от типа социально-экономической системы и особенностей отдельных обществ, характер других – определяется социально-экономическими условиями конкретных стран. Первые – общие функции миграции, вторые – специфические функции той или иной цивилизации или, если угодно, общественно-экономической формации.   Т.И.

 

Заславская при анализе миграции населения среди ее наиболее общих функций выделяет ускорительную, селективную и перераспределительную. В работах конца ХХ века суть первой из них она сводила к обеспечению того или иного уровня пространственной подвижности населения (78). Территориальные перемещения способствуют изменению социально-психологических характеристик людей, расширению их кругозора, накоплению знаний о различных областях жизни, обмену трудовыми навыками и производственным опытом, развитию личности, ее материальных, социальных и духовных потребностей, интеграции национальных культур.

 

Более подвижное население, как правило, является и социально более активным.

 

Таким образом, миграция в любом случае ведет к развитию населения. “Без создания подвижности населения, не может быть и его развития” (58. с.246).   Развитие населения весьма сложно выразить с помощью показателей, характеризующих то или иное свойство совокупности людей. Казалось бы, что наиболее подходящим является такая характеристика, как образовательный уровень, но, проведенное по данным бывшего Советского Союза сопоставление миграционной подвижности (интенсивности миграции населения территориальных единиц) с уровнем образования (числом лиц со средним общим образованием на 1000 занятых), выявило снижение интенсивности миграции по мере роста образовательного уровня, хотя теоретически следовало бы ожидать обратное.

 

Роль образовательного уровня населения – свидетельство его социального развития, органическим элементом которого является повышение его подвижности. В.И.Ленин, если быть объективным, был не только пролетарским вождем, создателем большевистской партии и советского государства, но он был еще и выдающимся ученым конца Х1Х-начала ХХ вв. Именно ему принадлежат слова, что никакая школа не может дать людям то, что дает им самостоятельное знакомство с разнообразными условиями жизни (58).   Другой функцией миграции является перераспределение населения, связанное с размещением производительных сил, распределением производственных мощностей и инвестиций между отдельными территориями страны, в том числе между природными зонами, районами, разными типами сельских и городских поселений.

 

Особенность перераспределительной функции обусловлена ее межтерриториальным характером, поскольку для переселений необходимо взаимодействие населения по крайней мере двух регионов.

 

Выполняя перераспределительную функцию, миграция не только увеличивает численность населения отдельных территорий, но и опосредованно влияет на динамику демографических процессов, ибо мигранты участвуют в воспроизводстве населения. Поэтому значение миграции в изменении численности населения той или иной местности всегда больше, чем доля мигрантов в составе населения этой местности. Роль миграции в воспроизводстве населения наиболее значительна в районах с относительно низкой интенсивностью естественного движения. Так, в советские годы в Прибалтике, имевшей наиболее низкий уровень рождаемости, наблюдалась наиболее высокая доля потомков мигрантов в естественном приросте – 30 из 100 человек. Наоборот, в республиках Средней Азии, характеризовавшихся наиболее высокой рождаемостью, этот показатель составлял 4-5 человек (113).   Третья функция миграции селективная. Суть ее в том, что неравномерное участие в миграции различных социально-демографических групп ведет к изменению качественного состава населения разных территорий. Опыт показывает, что мужчины и лица трудоспособных возрастов участвуют в миграции более активно, чем нетрудоспособные и женщины. Велики различия в миграционной подвижности лиц различных национальностей, а также коренных жителей того или иного района и недавно вселившихся туда из других местностей.   Общие функции миграции обладают известной самостоятельностью и вместе с тем тесно взаимосвязаны. Территориальное перераспределение населения и изменение его качественного состава осуществляются только при соответствующей подвижности. Количественное перераспределение населения может либо сочетаться, либо не сочетаться с изменением его качественного состава в районах оттока или притока мигрантов. Точно так же интенсивная качественная селекция населения может иметь место даже тогда, когда количественный результат перераспределения незначителен (78). Так, вследствие проявления избирательного отбора мигрантов в районах даже с незначительным сальдо миграционного обмена структура населения может заметно меняться. В свою очередь отток населения из одних районов и приток туда мигрантов из других будет существенно обновлять состав населения и менять его миграционную активность.

 

Функции повышения подвижности, перераспределительная и селективная проявляют себя неоднозначно в различных видах миграции. В одних случаях, как, например, в эпизодической миграции, наибольшее значение принадлежит функции развития подвижности, в других, – таких, как переселение, – все функции проявляют себя в полной мере.

 

Тем не менее во всех миграционных перемещениях сущность миграции в наибольшей мере раскрывается через ее функции.

 

С формальной, внешней стороны общие функции миграции для всех цивилизаций, всех формаций сходны. Всюду миграционным процессам свойственны перераспределительная и селективная функции. Они также способствуют развитию населения. Однако сущность миграции не только в этих функциях. Переселениям присущи по крайней мере еще две функции: экономическая и социальная, функции, способствующие изменению условий жизнедеятельности населения.   Независимо от того, с помощью какого социально-экономического механизма происходит территориальное распределение вещественных факторов производства, экономическая функция миграции населения в самом общем виде сводится к соединению со средствами производства рабочей силы и ее носителя – трудоспособного населения. Осуществление в полной мере этой задачи на основе реализации общих функций миграции: ускорительной, перераспределительной и селективной – должно приводить к обеспечению количественного и качественного соответствия между вещественными и личностными факторами производства. Какой механизм – планово-распределительный или рыночный (перелив капитала и труда) более эффективен покажет время.   Социальная функция миграции населения всецело определяется уровнем экономического развития страны и проводимой ею политики. В этих рамках мигранты решают свои жизненные задачи: путем переселения стремятся улучшить свою жизнь. Миграция вследствие реализации ее социальной функции, представляет собой итерационный процесс повышения жизненного уровня мигрирующего населения. Этот вывод основан на результатах социологических обследований, проводившихся во многих районах страны и показывающий, что основная часть мигрантов на новых местах обеспечивает себе более высокий уровень жизни, чем в местах выхода.

 

Это и понятно, иначе миграция была бы бессмысленной для тех, кто хочет улучшить свое благосостояние. Правда относится это лишь к добровольным миграциям.

 

Принудительные и вынужденные миграции подчиняются другим законам.

 

1.4. Концепция трех стадий миграционного процесса     В отличие от естественного движения, являющегося внутренним свойством такой системы, как народонаселение, миграция представляет внешнее по отношению к ней движение. Независимо от существующих определений демографической системы, каждое из них должно включать такой момент, как пространственная локализация. Поэтому каждая демографическая система – это, прежде всего, территориально определенная совокупность людей. Естественно, что наличие не менее чем двух таких демографических систем – первая объективная предпосылка миграции населения.   В миграции каждое отдельное событие, будь то прибытие, выбытие или переселение, является ее элементарной клеточкой. Это положение не нуждалось бы в комментариях, если бы не встречались в литературе иные мнения. Так, А.У. Хомра полагает, что “первичной клеточкой процесса миграции населения следует признать акт перемены труда” (141).. Утверждение, что труд – первое условие жизни, источник развития личности, совершенно справедливо. Но если под миграцией понимать смену места жительства (переезда из одного населенного пункта в другой), то для этого не обязательно менять профессию, занятие, отрасль приложения труда. В то же время изменение последних может происходить и без смены места жительства.

 

Миграционный процесс – это множество событий, влекущих за собой смену места жительства. Одни из этих событий явные, напр., переселение, другие – латентные (формирование подвижности и т.д.) Чтобы все эти события представляли процесс, они, т.е. прибытие, выбытие и т. д., должны составить статистически значимую совокупность. Миграция – это массовый в количественном отношении процесс.   Для каждой территориальной совокупности людей, участвующих в миграционном обмене с другими территориальными совокупностями населения, состав выбывающих мигрантов не совпадает с составом прибывших и не столько количественно, сколько качественно. Этим переселения отличаются от других видов миграции. Так, в туризме состав выбывающих и прибывающих практически одинаков.

 

Это же можно сказать о маятниковой и о сезонной миграции. Только структура такого миграционного процесса, как переселение, характеризуется большим разнообразием.   Миграция, как и другие процессы, совершается во времени, поэтому ее можно измерить в определенном интервале. Характеристика структуры миграции принимается как средняя для этого интервала. Структура – это процесс в статике, а процесс – это по своей сути структура в динамике, т.е. непрерывная смена состояний структуры. Причем непрерывно меняется не только структура миграционного процесса, но и тех совокупностей людей, которые отдают и получают мигрантов.

 

Миграция, таким образом, выступает важнейшим фактором изменения различных срезов структуры населения районов выхода и мест вселения мигрантов.   Итак, миграционные события в их массе, пространственно локализованные, т.е. рассматриваемые относительно определенных территориальных совокупностей людей, взятые за достаточно большой интервал времени, представляют органически единый ряд фактов прибытия, выбытия или переселений. Каждую из этих серий событий можно представить как миграционный процесс.

 

Процессы – это относительно однородные серии явлений, связанные взаимными причинными зависимостями, единые серии изменений в социальных системах (151). По мнению В. Ядова, процесс представляет собой целенаправленную совокупность массовых явлений одного порядка (155). Оба эти определения сравнительно точно схватывают сущность простого миграционного процесса: процесса выбытия населения из одного пункта (района), прибытия населения в другой пункт (район) или определенного потока переселений. Но если территориальных совокупностей людей, между которыми происходит миграционный обмен, больше двух, то процессы выбытия, прибытия и переселений структурно и количественно отличны друг от друга.   Вместе с тем для каждой территориальной совокупности людей миграционный процесс выступает как двоякое движение, т.е. как поток выбытий и как поток прибытий. Двусторонность миграционного процесса обусловлена не тем, что в местах вселения действуют силы притяжения, а в районах выхода – силы выталкивания (те и другие имеются в каждом районе), а тем, что миграционный процесс – это взаимодействие двух противоположно направленных относительно однородных серий событий.   Однако если для территориальных совокупностей людей миграционный процесс представляется как серия прибытий, серия выбытий и их взаимодействие, конечным результатом которого является миграционное сальдо, то совсем иначе это выглядит для самих участников миграции. Последнее связано с тем, что для мигранта событием является не начало (выбытие) или конец (прибытие) миграционного перемещения, а само переселение, т.е. смена постоянного места жительства. Поэтому при рассмотрении миграции, во-первых, со стороны территориально локализованных совокупностей людей и, во-вторых, со стороны участников переселений в понятие миграционное событие вкладывается различный смысл. По-разному может быть представлен и миграционный процесс.   С формальной стороны миграционный процесс – это зафиксированная в пространстве и времени серия миграционных событий. Эта фиксация осуществляется в момент регистрации мигрантов на новом и старом местах жительства. В прошлом эта операция называлась выпиской выбывающего и пропиской прибывающего населения.

 

Каждое единичное переселение фиксируется дважды: сначала как факт выбытия и затем как факт прибытия.

 

То и другое событие и во времени и территориально разобщены. Но если рассматривать миграционный процесс не с формальной стороны, а по существу, то он представляет собой совокупность собственно переселений. Формальные вехи (фиксация выбытия и фиксация прибытия) делят миграционный процесс на три стадии (фазы): исходную, основную и заключительную. Заметим, что понятие “стадия” шире, чем понятие “фаза”. Стадия – это не только определенный момент в ходе развития, но и этап, имеющий свои качественные особенности. Поэтому именно этот термин наиболее приемлем для характеристики трех различных составных частей миграционного процесса.

 

Разработка концепции трехстадийности миграционного процесса приходится на последнюю треть ХХ в. В сравнительно завершенном виде она была опубликована в конце 80-х годов (115), хотя основные ее положения увидели свет в конце 70-е годов. (37). Уже с конца 50-х годов стали проводиться исследования, выявившие взаимосвязь переселений и приживаемости мигрантов. Такого рода связи были описаны еще в переселенческой литературе Х1Х века. Во второй половине ХХ века они были осмыслены вновь, на основе современного по тому времени эмпирического материала. В очередной раз была подтверждена старая истина: степень новизны в науке определяется мерой забывчивости.

 

Наиболее близко к пониманию концепции трехстадийности миграционного процесса подошла Л.Л. Шамилева, которая отмечала, что миграционный процесс проходит в своем развитии стадию потенциальной миграции, стадию непосредственного акта миграции и стадию, характеризующую последствия миграционных процессов (149). С поправкой на то, что последствия миграционных процессов (результаты территориального движения населения) много шире приживаемости новоселов, а потенциальная миграция является лишь одним из аспектов миграционной подвижности, можно эту схему принять как предшествующую концепции трехстадийности миграционного процесса.   Принципиальные положения концепции трехстадийности миграционного процесса можно свести к следующим. Во-первых, миграционная подвижность (мобильность) и миграционное перемещение (переселение) рассматриваются как два, хотя и взаимосвязанных, но разных по своей сути явления: первое как способность (готовность) к миграции (установка), второе – как акт перемещения, реализация установки на миграцию. С определением различий между этими двумя явлениями и адекватными им понятиями, связано привнесение в миграционную проблематику социологических знаний, в частности, представлений о прожективном и реальном поведении, о намерениях и их реализации, причем реальность последней поставлена в зависимость как от личностных характеристик, так и ситуативных параметров.   Во-вторых, произошел отказ от одностороннего понимания процесса взаимодействия человека с новыми для него социальной средой и природно-географическими условиями.

 

Углубление знаний о приживаемости населения в районах вселения, выделение из этого процесса адаптации как ее органического компонента и придание ей предметной направленности, позволило миграцию населения рассматривать как процесс, имеющий завершенный характер.   В-третьих, вычленение из переселения его стержневой части – миграционного потока, позволило показать отличие миграционного оборота от числа участников процесса. Совокупный поток предстал как некое множество прямых и обратных миграционных перемещений, структурированных по личностным и географическим характеристикам. В конечном счете миграционные потоки связали воедино всю совокупность районов выхода и вселения, что создало основу для формирования региональных индикаторов миграционных связей.

 

Таким образом, любой завершенный миграционный процесс состоит из трех стадий:   -исходной, или подготовительной стадии, представляющей процесс формирования территориальной подвижности населения;   -основной стадии, или собственно переселения населения, миграционных потоков;   -заключительной, или завершающей стадии, выступающей как приживаемость мигрантов на новом месте.   Отдельные стадии миграционного процесса тесно связаны между собой. Мигрант – это будущий новосел в период его территориального перемещения, а новосел – это бывший мигрант в период его обустройства и адаптации в районе вселения. Связаны и крайние стадии процесса. Так, новоселы, обладая повышенной миграционной активностью, т.е. способностью к переселениям, в значительной мере являются и потенциальными мигрантами.                                       Глава 2 ФОРМИРОВАНИЕ ПОДВИЖНОСТИ – ИСХОДНАЯ   СТАДИЯ МИГРАЦИОННОГО ПРОЦЕССА     2.1. Миграционная подвижность и потенциальная   миграция. Этно-демографическая дифференциация     Первая стадия миграционного процесса – формирование территориальной подвижности населения, т.е. его определенного социально-психического состояния.

 

О человеке, находящемся в таком состоянии в России обычно говорят “легок на подъем”. Однако обладать высокой миграционной подвижностью и быть потенциальным мигрантом, далеко не одно и тоже.

 

Эти понятия хотя и тесно связаны между собой, но отнюдь не синонимы. Еще в конце 60-х годов прошлого столетия Т.И. Заславская отмечала, что помимо практической реализации склонности к переселению есть и процесс формирования потенциальной склонности к миграции (127). Спустя два года она дала законченное определение этому понятию. “Положительное отношение к мобильности, сочетающееся с принятым, но еще не реализованным решением о перемещении в сфере труда, представляет собой так называемую потенциальную мобильность” (80.с.142). Исходя из более позднего понимания ею этого явления, в приведенной цитате следует мобильность заменить миграцией. В области сельско-городской миграции это положение было интерпретировано Л.В. Корель, по мнению которой “потенциальная миграция представляет собой психологическое состояние готовности сельского жителя к отъезду из данного села”(49. с.111-112).   Объемы потенциальной миграции можно определить с помощью анкетного опроса населения. Те респонденты, которые на соответствующий вопрос анкеты отвечают, что они намерены мигрировать, относятся к потенциальным мигрантам разной степени вероятности выезда, а остальные – к стабильным (стационарным) жителям села(78,145).   В отличие от потенциальной миграции миграционная подвижность – это как бы объективизированное состояние, способность личности к миграции, сформировавшаяся вследствие накопленного миграционного опыта.

 

Такой опыт Л.В. Корель удачно называет миграционной биографией. Последняя включает совокупность перемещений, предшествующих моменту социологического обследования (49). Это по сути одно из выражений уровня подвижности населения. С помощью определенной системы показателей можно дать оценку миграционной подвижности населения как той или иной территории в целом, так и отдельных его групп, различающихся по разным параметрам.   Мобильность зависит прежде всего от числа совершенных переселений, продолжительности проживания в районе выхода или месте вселения и т.д.

 

Она во многом связана с участием населения в других видах миграции, в частности, в туризме, маятниковой миграции и др.

 

Сочетание различных обстоятельств может привести к тому, что лица, обладающие меньшей миграционной подвижностью, т.е. миграционной биографией или опытом, окажутся в числе потенциальных мигрантов, тогда как мигранты, имеющие за плечами опыт многих перемещений, войдут в состав постоянного населения. Тем не менее, при равных условиях жизни лица, обладающие большей миграционной подвижностью, имеют, как правило, и большую психологическую готовность к переселению. Человек, обладающий большим миграционным опытом, скорее примет решение вновь переселиться, если его не удовлетворяют условия жизни в последнем месте жительства, чем тот, кто родился в данной местности и прожил там всю свою жизнь.   Миграционная подвижность – свойство присущее не только отдельному человеку, личности, но и всей совокупности людей, населению в целом. Повышение миграционной подвижности – процесс исторический, необратимый, как и развитие человечества. Он может быть в самом общем виде охарактеризован ростом интенсивности перемещений, в первую очередь переселений населения.

 

В России в дореволюционное время по примерным расчетам А.А. Кауфмана в переселениях участвовало 0,14 % общей численности населения страны, или 10 % его годового естественного прироста (44.с.4). В послевоенные годы согласно расчетам М.Я. Сонина в миграциях участвовало в 6 раз больше, чем до революции (124.с.161). Для сравнения с дореволюционным временем можно привести и такой факт: в семидесятые годы ХХв. объем миграций населения в 3-3,5 раза превышал число родившихся в стране, и был в 4,5-5 раз больше естественного прироста населения (128) Точнее говоря, в последнюю треть минувшего столетия в миграциях участвовало в 25-30 раз больше, чем во времена А.А.

 

Кауфмана.

 

Оценка миграционной подвижности населения приводится в монографии В.М. Моисеенко.

 

Ее расчеты показывают динамику миграционной подвижности в послевоенные годы. В 1940 г. один житель в СССР делал в год 12,1 различных поездок, тогда как в 1981 – 21,5 (81). В 90-е годы, в условиях реформируемой России объемы и соответственно интенсивность миграции населения сократились.

 

Этот факт отмечают И.Б.Орлова, Ж.А.Зайончковская и др. По данным Ж.А.Зайончковской в 1990г. общий объем миграции был ниже, чем в прежнее время на 20-25%, а в 1963г. он сократился еще на З0%(75.с.6).. И.Б.Орлова пишет, что в 1992г. общий миграционный оборот в расчете на 1000 жителей России был меньше, чем в 1991г.

 

на 11% и на 1/3 ниже уровня 1986-1990гг. (123.с.7). В 2000г.

 

число мигрантов, зарегистрированных как прибывшие, сократилось по сравнению с 1993г.

 

на 1.2 млн. человек, а выбывших соответственно на 1 млн.

 

В 2000г. в России по сравнению с 1973г.

 

масштабы прибытий и выбытий в городской местности уменьшились в 3.3 раза. В последнее истекшее десятилетие масштабы миграции населения в России лишь в 1.3 раза превышали число родившихся. И это притом, что произошло резкое падение уровня рождаемости населения (ежегодные числа родившихся в 90-е годы были примерно вдвое меньше, чем в предшествующее десятилетие.)   Конечно, рост только переселений не характеризует в полной мере повышение подвижности населения. Она существенно возрастает и в результате урбанизационных процессов, развития туризма, санаторно-курортного обслуживания населения и т.д.

 

Население, проживающее в разных районах страны, в населенных пунктах разного социального статуса, отличается различным уровнем миграционной подвижности. Это зависит как от степени социализации индивидов, отдельных групп и населения конкретной территориальной единицы в целом, так и от особенностей его структуры (табл.2.1.1)   Таблица 2.1.1   Распределение субъектов РФ по уровню миграционной   подвижности в 2000г.   Показатели интенсивности миграции населения, промилле Количество субъектов РФ Примеры До 10.0 4 Московская область, Санкт-Петербург, Ингушетия От 10.1 до 15.0 16 Краснодарский край, Мордовия, Рязанская область От 15.1 до 20.0 35 Томская область, Дагестан, Калининградская область. От 20.1 до 30.0 16 Хабаровский край, Бурятия, Мурманская область. 30.1 и выше 8 Еврейская АО, Калмыкия, Магаданская область. Всего 79 В среднем -16.7 промилле     Коэффициенты интенсивности миграции населения находятся в диапазоне от 4.2 (г. Москва) до 75.2 промилле (Чукотка). Уже то, что показатели столь сильно отличаются и не только для Москвы и Чукотки, но и для крайних групп (4-10 и 30-75), свидетельствует об их малой пригодности для характеристики миграционной подвижности. Они скорее характеризуют степень реализации потенциальной миграции.   Существующие различия в коэффициентах интенсивности миграции по регионам страны, в определенной мере связаны с миграционной подвижностью мужчин и женщин, а также лиц разного возраста (кстати, среди субъектов Федерации на Чукотке самая высокая доля мужчин и один из самых высоких удельный вес лиц трудоспособного возраста).   Все послевоенные переписи населения, в которых выяснялось время проживания в месте проведения переписи, подтвердили, что миграционная подвижность мужчин в нашей стране выше, чем женщин.

 

Например, в момент проведения переписи 1970г. превышение мужчин над женщинами в целом по бывшему СССР составляло примерно 40 %. (128).

 

В 1970г. учитывались те мигранты, которые последние два года вселились в местность и остались там на момент переписи. По России в целом таких мужчин оказалось 8.2%, тогда как женщин 7.1% при соотношении в населении федерации 45.7 и 54.3%.

 

Общая закономерность, состоящая в превышении доли мужчин над женщинами в составе мигрантов, имеет вместе с тем ряд особенностей. Так, при изучении сельско-городской миграции Корель Л.В. установила, что по мере роста уровня урбанизации сельских поселений доля мужчин в миграционном оттоке снижается (49.с.103) . Ряд исследований показал, что у женщин преобладают одноразовые, а у мужчин – многоразовые переезды (20).   В 90-е годы, судя по коэффициентам интенсивности миграции мужчин и женщин, произошло сближение этих показателей. В частности, в 2000г. интенсивность миграции мужчин превышала аналогичный показатель для женщин лишь на три сотых процентных пункта, причем в городской местности оно составляло 0.07 пункта, тогда как в сельской местности показатели интенсивности миграции у женщин были выше, чем у мужчин( на 0.03 пункта).   Перепись населения 1970 г. выявила также различия в миграционной подвижности лиц разных возрастов. У городского населения трудоспособного возраста в среднем по СССР она была в 3 с лишним раза выше, чем у лиц дорабочего, и почти в 4 раза выше, чем у вышедших за пределы трудоспособного возраста.

 

Миграционная подвижность у лиц 16-24 лет в 8-10 раз выше, чем в возрастной группе до 16 лет (128) Особенно значительными были различия в миграционной подвижности населения в трудоспособном возрасте, с одной стороны, и вышедших за пределы трудоспособного возраста – с другой, в Туркмении, Таджикистане, Узбекистане, Азербайджане и Армении, в наименьшей мере они наблюдаются в республиках Прибалтики.

 

Данные о возрастных характеристиках мигрантов в переписи 1979г. не были опубликованы.

 

Собственно информация о миграции населения в семидесятые и последующие годы в открытых публикациях отсутствует. Связано это с тем, что в 1976г. демографическая статистика подверглась по инициативе оборонного ведомства, поддержанного Госпланом СССР, секвестру. Основным аргументом было то, что в миграциях участвуют в большинстве мужчины и трудоспособные лица, а это мобилизационный потенциал. Возражения со стороны ЦСУ и АН СССР против закрытия демографической информации оказались слабым утешение для участников межведомственной комиссии.

 

Информация, полученная в результате проведения переписи 1989г., не увидела свет – распался Советский Союз.

 

Поэтому о миграционной подвижности населения России в девяностые годы можно судить по данным выборочного обследования 1994г. (табл.2.1.2)   Таблица 2.1.2   Интенсивность миграции лиц разных возрастных контингентов в 1994г.   (отношение количества мигрантов к численности населения   данной возрастной группы)  Возрастные контингенты Все мигранты   В том числе: Мигранты, проживавшие в месте обследования до 2-х лет Мигранты,проживавшие в месте обследования от 2-х до 5 лет До трудоспособного 0.315 1.103 0.931 Трудоспособный 1.123 1.165 1.226 Старше трудоспособного 1.437 0.432 0.461 Сопоставление показателей интенсивности миграции мужчин и женщин, исчисленные по десятилетним возрастным группам за 2000г., свидетельствует о том, что наиболее высокий уровень этих коэффициентов наблюдается в группе 20-29 лет. Интенсивность миграции мужчин этой возрастной группы выше, чем у лиц в возрасте до 20 лет и в группе 30-39 лет вдвое, а по сравнению с населением старше 50 лет – в 3 раза. У женщин возрастной группы 20-29 лет показатели соответственно выше в 1.5 и в 3-4 раза.   Косвенные характеристики миграционной подвижности населения, выраженные в показателях интенсивности миграции, конечно, не могут в полной мере раскрыть ее динамику и территориальные различия в подвижности различных групп населения.

 

В большей мере уровень подвижности населения можно было бы охарактеризовать числом перемещений, которые совершает человек в течение всей или части своей жизни. Поскольку такого учета ни в бывшем СССР не было, ни в современной России нет, то воспользуемся данными по Венгрии. По материалам последней четверти ХХ века каждый житель Венгрии в течение всей своей жизни совершал более четырех миграционных перемещений (31. с.207).   Эти показатели должны отличаться у трудоспособного населения и того, которое уже вышло на пенсию.

 

Хотя, конечно, чем старше человек, тем он больше в течение своей жизни совершил перемещений, но, с другой стороны, уровень миграционной подвижности населения возрастает вместе с общественным развитием, т.е. в 80-е годы он вероятно был выше, чем, например, в 60-е.   Миграционная подвижность не только различна у людей разного возраста, но и у лиц одного возраста, проживающих в разных районах страны. Так, в свое время украинские ученые Н.Н. Сачук и В.А. Стахович выявили территориальные различия в миграционной подвижности долгожителей. Они показали, что число переездов у лиц в 80 лет и старше за их жизнь составило в Молдавии – 0,53, в Абхазии – 0,82, в Белоруссии – 0,85, в Украине – 0,88 и в Литве -1,25. За всю жизнь в среднем по обследованным районам 47,1 % лиц в возрасте 80 лет и старше не меняли места жительства (20).   Большие различия существовали в миграционной подвижности лиц разной национальности, проживавших в бывшем СССР. Данные переписи населения 1970г. позволили титульные национальности союзных республик распределить на четыре группы в зависимости от уровня миграционной подвижности проживающего там коренного населения. В качестве показателей, с помощью которых осуществлено распределение, были приняты коэффициенты интенсивности миграции городских жителей и доли лиц, проживших в местах вселения не менее двух лет.   В первую группу вошли русские, белорусы, украинцы и литовцы. Они имели самый высокий по сравнению с другими национальностями коэффициент интенсивности миграции, а доля лиц, проживших в местах вселения менее двух лет (условно новоселов), среди них составляла 5-7 %.   Вторая группа – молдаване, казахи, эстонцы и латыши.

 

Представители этих национальностей мигрировали с более низкой интенсивностью, чем представители первой группы, – коэффициенты интенсивности миграции были почти в 1,5 раза ниже, а доля новоселов колебалась от 3,1 % у молдаван до 5,8 % – у эстонцев.   Третья группа – киргизы, азербайджанцы, армяне, туркмены и грузины. Эта группа характеризовалась еще меньшей интенсивностью миграции – в 1,5-2 раза ниже по сравнению с первой группой, а доля новоселов среди этих национальностей составляла 1,4-2,5 %.   Четвертая группа – узбеки и таджики. Интенсивность миграции среди них была в 3 раза ниже, чем у национальностей, вошедших в первую группу, а доля новоселов – 1,4-2,2 %.   Наиболее низка миграционная подвижность была у коренного населения республик Средней Азии и Закавказья, проживавшего в сельской местности, (в 4-7 раз ниже, чем в России). Столь низкая интенсивность миграции при высоких показателях естественного прироста неизбежно вела к росту доли лиц коренных национальностей в сельском населении этих республик. Наоборот, наиболее высокой миграционной подвижностью отличалось городское население районов нового освоения, расположенных в Сибири, на Севере и Дальнем Востоке.   По данным переписи населения 1989 года можно установить, каким основным национальностям, проживающим на территории России, характерна наибольшая миграционная подвижность. При этом, естественно, не следует забывать, что применяемые коэффициенты, это всего лишь грубые индикаторы для подобных сопоставлений (табл. 2.1.3).   Таблица 2.1.3   Интенсивность миграции основных национальностей в России   (перепись 1989г., относительно среднего по стране уровня)   Национальности Превышение среднего уровня в прибывших Превышение среднего уровня в выбывших Русские 0.862 0.883 украинцы, белорусы 1.284 1.13.4 татары, башкиры, чуваши 1.239 1.264 мордва, марийцы, удмурты 0.928 0.985 народы Северного Кавказа 1.036 0.794 народы Севера 0.703 0.768 немцы, евреи 0.863 1.896 все население России 1.000 1.000   Данные таблицы 2.1.3 весьма трудно комментировать. Самое простое – это миграция немцев и евреев. Эти этнические группы наиболее интенсивно покидают страну (превышение среднего показателя по всему населению в 1.9 раза) и не очень активно участвуют во внутренних миграциях. Почему у татар, башкир, удмуртов, украинцев и белорусов коэффициенты интенсивности миграции выше, чем у русских, а у последних – ниже среднего уровня трудно объяснить. Нельзя же всерьез думать, что за годы реформ только у русских упала миграционная активность.

 

Проще дать комментарий для народов Кавказа, где показатели по прибытию выше среднего уровня, а по выбытию -ниже.   Таким образом, демографические и этнические различия в населении разных районов страны обусловливают различную его миграционную подвижность. Но не эти характеристики являются решающими в дифференциации миграционной подвижности различных групп населения. В решающей степени на миграционную подвижность влияет генетическая (от генезис) структура населения.     2.2. Генетическая структура населения и ее изучение     В районах, население которых многие годы возрастает за счет интенсивного миграционного притока, формируется весьма своеобразная совокупность людей, отличная по ряду признаков от населения тех территорий, откуда прибывают мигранты.

 

Основное отличие заключается в уровне стабильности состава населения.

 

В демографии термин “стабильное население” имеет двоякое значение. Традиционно под стабилизацией понимают процесс, придающий населению все свойства стабильной возрастно-половой структуры. Это достигается при сохранении на определенно большой срок некоторого заданного в начальный момент режима воспроизводства населения.   Иной смысл имеет термин “стабильное население” коль речь идет о процессе формирования населения, обычно районов нового освоения. Здесь происходит замена в совокупности людей одних индивидуумов другими, независимо от того, одинаковыми или разными демографическими признаками они обладают. Эта замена осуществляется вследствие межрайонных миграционных процессов.   Исчисление уровня стабильности (в данном случае постоянства) состава населения имеет не только теоретическое значение. С ним связана разработка мероприятий по привлечению стабильных трудовых ресурсов. Не случайно поэтому во второй половине ХХ века понятие “постоянное население” (стабильное население) можно было встретить почти во всех демографических исследованиях, посвященных восточным и северным районам страны. В ряде работ сделаны даже попытки теоретически определить это понятие (98, 157).   Оценка уровня стабильности населении невозможна без разработки понятия “постоянное население”.

 

Осмысление этого демографического понятия органично связано с представлением о классификации состава населения. Классификация предполагает логическое деление изучаемой совокупности на составные части. В основу этого деления кладется тот или иной принцип. Несмотря на то, что любая классификация условна, она является важным средством научного познания.   Классификация состава населения обусловливает необходимость расчленения исследуемой совокупности на части в зависимости от различий в степени их стабильности, что, в свою очередь, непосредственно связано с генезисом различных групп населения, временем их вселения. В зависимости от генезиса различных частей исследуемой совокупности в ней может быть выделено коренное и пришлое население. Термин “коренное население” в экономической литературе встречается в двояком смысле. С.А. Новосельский к коренному населению относит лиц, родившихся в конкретном городе, а к пришлому – всех родившихся за его пределами (88.с.205).

 

Такой же точки зрения придерживается А.Г. Рашин, выделяющий в дореволюционном населении Москвы коренных и пришлых жителей (111.с.301).   В 1926-1927 гг.

 

в Иркутске проводилась регистрация переселенцев, следующих в районы, расположенные восточнее Байкала. Авторы обзора, составленного по данным этой регистрации, среди переселенцев, проследовавших через Иркутск, выделяли коренных жителей, к которым относили лиц, родившихся в Сибири, и пришлых – уроженцев других районов страны (99.с.36).

 

Исследователи миграции населения и приживаемости новоселов в Сибири В.И. Переведенцев и Ж.А. Зайончковская также относят уроженцев данного места к коренному населению (36.с.73). Такой же подход характерен для практики статистического учета населения в США. Уже с середины Х1Х в. все население делилось на уроженцев США и уроженцев других стран, которые были детьми и другими потомками мигрантов.

 

По определению А. Линкольна, все население США – бывшие мигранты. И это правда, поскольку почти все коренное население, обитавшее на территории США, было истреблено.   В России также население, в разное время заселяемых северных и восточных территорий, в частности, Сибири в своем большинстве пришлое. И на европейском севере, и в Сибири, и на Дальнем Востоке сохранились значительные анклавы коренного населения (коми, ненцы, буряты, якуты, нивхи и т.д.) Естественно поэтому, противопоставление потомства мигрантов (их детей, родившихся в Сибири) другой (родившимся в иных районах) как коренного пришлому неправомерно.

 

Речь может идти лишь о разных поколениях (дети, отцы, деды и т.д.) одного и того же пришлого населения.   Другой смысл, вкладываемый в термин “коренное население”, заключается в противопоставлении пришлого населения аборигенам. М.А. Сергеев в середине тридцатых годов ХХ века, анализируя состав населения Камчатки, писал, что в группе постоянного населения следует выделять коренных жителей, проживающих в сельской местности и являющихся аборигенами края (121.с.155). Таково же мнение Г.А.

 

Аграната, А.Б. Куприянова и В.Ф.

 

Пузановой, которые к коренному населению Аляски относят алеутов, эскимосов и индейцев (2). Точка зрения М.А. Сергеева и целого ряда других авторов правомерна не только в этимологическом, но и в историческом отношении: аборигены – это коренные обитатели местности, исстари в ней живущие. В коренном населении могут быть выделены самые древние обитатели данной территории. Информация о генезисе этой части населения связана с их обитанием на данной территории. Кроме того, сюда же могли переместиться народности других местностей, с которыми было связано их первоначальное обитание. К примеру, якуты и вытеснившие их буряты. Эти как и другие подобные по генезису народы сравнительно продолжительное время населяют свою теперешнюю территорию. Их современное расселение во многом связано с перемещением в местности первоначального обитания более сильных народов.

 

С точки зрения формирования населения интерес представляют лишь две группы: народности, обитающие с древнейших времен, и народности, переместившиеся сюда до прихода русского населения. Современное расселение первых связано с их исторической эволюцией, тогда как появление вторых обусловлено рядом внешних факторов. Все остальное население составляют потомки лиц, прибывших в заселяемый район из старообжитых местностей. Эта мысль наиболее определенно сформулирована одним из авторов книги “Азиатская Россия” В.К. Кузнецовым.

 

Он пишет: “Все русское население Азиатской России – пришлое, в этом смысле так называемые старожилы Сибири такие же переселенцы, как и жители переселенческих сел и поселков” (3.с.188).   Наибольший интерес о точки зрения формирования трудовых ресурсов районов нового освоения представляет, конечно, изучение состава пришлого населения, и не только потому, что оно по численности во много раз превосходит коренных жителей, но и потому, что интенсивный рост населения происходит, по существу, путем увеличения численности пришлого населения. Если заглянуть вглубь российской истории, то окажется, что русские для всей теперешней территории России повсеместно пришлые. Об этом достаточно убедительно сказано выдающимся русским историком конца Х1Х- начала ХХ века В.О.Ключевским. Вначале русские, пришедшие в нынешние центральные районы России, встретили здесь финно-угорские народы, с которыми они мирно соседствовали, во всяком случае сколько-нибудь значимых столкновений не отмечено в истории. Затем более чем 4 столетия назад началось совместное проживание с тюркоязычными народами Поволжья. Х1Х век – это время присоединения к России Северного Кавказа. В среде русских и всех этих народов шли интенсивные ассимиляционные процессы. Лишь на протяжении последних трех поколений во второй половине ХХв. произошло смешение примерно 1/3 всех русских. Ныне, скорее всего, нет русских, не смешанных с кем либо: украинцами, татарами, мордвой, аварцами и др. К тому же корни этнического смешения уходят в далекую древность, когда выходцы из Киевской Руси, переселившись в районы теперешней центральной России, совместно проживали там с коренными народами, взаимно воспринимая многое из материальной и духовной культуры друг друга. Словом, ныне в пришлом населении достаточно крови коренных жителей и наоборот.   Все пришлое население может быть разделено на родившихся в данной местности и на родившихся в других районах страны. Программа переписи населения 1897 г. распределяла, например, все население Сибири на четыре группы: местные уроженцы, родившиеся в уезде, где застала их перепись; уроженцы других уездов своей губернии; уроженцы других губерний Сибири; уроженцы не сибирских губерний.   Большое значение для оценки эффективности формирования населения имеет распределение местных уроженцев по поколениям, т.е.

 

выделение поколений, родившихся в заселяемом районе, родители которых переселились в него из других районов, и поколений, родители которых относятся к местным уроженцам.

 

Распределение местных уроженцев на поколения хотя и сложная, но методически разрешимая задача. Поскольку одновременно живет три, редко четыре поколения, то для решения этой задачи достаточно выделить из них первое и второе, тогда остаток составит третье и в редких случаях четвертое поколения.   В пришлом населении (вместе о местными уроженцами или без них) дореволюционная и частично советская литература выделяла две группы: старожилов и новоселов. Уже В.О. Ключевский, рассматривая переселенческое движение в ХV11в., говорил, что среди крестьянства обозначились два слоя: сидячий, оседлый – это старожильцы и перехожий, бродячий – приходцы (46.с.314). По его определению, старожильчество означало давность местожительства или принадлежность к обществу.

 

Первоначально старожильчество не определялось точным сроком проживания, но о конца ХV1 в. к старожилам стали относить крестьян, проживших на участке землевладельца более 10 лет.   В.К.

 

Кузнецов всех переселенцев Сибири делит на старожилов и новоселов.

 

Эти два слоя населения отличаются временем переселения, которое вносит различия в уклад жизни тех и других. Этот автор дает и иное толкование старожильческого населения Сибири. По его мнению, старожилы – это первые пришельцы в Сибирь. Они не имели ограничений в землепользовании и сильно смешались с коренным населением. В отличие от Сибири на Дальнем Востоке, по его мнению, старожилов нет, там есть только старосельцы, стоящие между старожилами и новоселами. Эту точку зрения поддерживал Н.Б. Архипов, считавший, что крестьян, вселившихся на Амур после 1858 г., сразу стали называть старосельцами (8).   Ф.Ф. Буссе в работе, вышедшей в конце Х1Х в., переселенцев девяностых годов делил на старожилов и новоселов, первые – это уже живущие, а вторые – вновь прибывающие (12). В начале ХХ в. наиболее распространенным был взгляд, что старожилы – это крестьяне, переселившиеся на Дальний Восток до 1900 г., а новоселы – прибывшие позже. В основу такого деления была положена норма земельного надела: до 1900 г.

 

семейная – по сто десятин на двор, поэтому старожилов называли “стодесятинниками”, после 1900 г. был введен душевой надел на мужчину по 15 десятин. При этом, как и в Сибири, крестьян, поселившихся в селах, возникших до 1900 г., относили к старожилам. Но старожилы, переуступившие свои участки, могли попасть в разряд новоселов, поскольку подсчет тех и других велся по количеству сел, возникших до ХХ в.

 

и позже.   А.М. Ярмош в двадцатые годы пришлое население Дальнего Востока делил на старожилов и новоселов в зависимости от того, произошло вселение на Дальний Восток до Октябрьской революции 1917г.

 

или после нее. По мнению А.М.Ярмоша через 8-10 лет новоселы переходили в группу старожилов, поэтому лица, вселившиеся в этот район до 1927 г., уже к 1936 г. должны были стать старожилами (158).

 

Среди последних работ второй половины ХХ в., рассматривающих этот вопрос, следует указать монографию В.А. Степынина, который, критикуя авторов, обобщающих материалы обследования переселенческого движения 1890-1892 гг. в Енисейскую губернию, пишет, что новоселы в их понимании не то же самое, что у него переселенцы: “Мы под “переселенцами” понимаем крестьян, пришедших из Европейской части страны в Енисейскую губернию, а местное обследование в понятие “новоселы” включило помимо этих крестьян и крестьян, пришедших из Западной Сибири, из других округов Енисейской губернии, переменивших местожительство в пределах данного округа” (133.с.88).

 

Наконец, нельзя не отметить толкование термина “новоселы” Д.И. Валентеем. Вслед за В.

 

Я. Яновским к новоселам он относит не только лиц, переселившихся в данный район, но и их потомство во втором и последующих поколениях (13). Здесь допускается смешение новоселов со всем пришлым населением. На схеме 1 представлена классификация состава населения по генетическому признаку.   Схема 1           Таким образом, в дореволюционной и советской литературе существовали не только различные подходы к определению новоселов и старожилов, но и наблюдалось смешение первых либо с пришлым населением, либо с переселенцами. В общем, термин “переселенцы” литература прошлого времени применяла в двух смыслах.

 

В.К.

 

Кузнецов и Ф.Ф.

 

Буссе под переселенцами понимали новоселов и старожилов, тогда как В.И. Переведенцев и В.Д. Степынин относили к ним только новоселов.

 

Представляется более предпочтительным иное толкование термина “переселенцы”. Переселенцы – это лица, совершающие переселение в данный момент, это мигранты собственной страны, вселяющиеся в конкретный район. После вселения они – новоселы. Через определенный срок новоселы переходят в состав старожилов.   Состав населения может быть исследован с различных точек зрения: этнографической, профессиональной, половозрастной, социальной и т.д. С точки зрения формирования демографического и трудового потенциалов наибольший интерес представляет изучение состава населения в зависимости от мест рождения, районов выхода и времени вселения. Методы исследования состава населения по генетическому признаку весьма разнообразны. Перечислим наиболее доступные.   1. Изучение национального состава, позволяющее дать примерную оценку мест выхода пришлого населения.

 

Поскольку национальный состав учитывается во всех переписях населения, то это позволяет не только подсчитать численность выходцев из тех или иных районов страны, но и проследить изменение мест выхода в разные периоды заселения. Так, в населении России в 1989г. свыше 5.5 млн. человек составляли украинцы и белорусы, бывшие мигранты и их потомство в разных поколениях. В ряде районов Сибири и Дальнего Востока их доля выше, чем по стране в среднем. Больше всего украинцев в населении Приморского края. Там первые украинцы появились в 1882 г., когда началась перевозка переселенцев морем. Особенно много было выходцев из Киевской, Полтавской и Черниговской губерний. До начала ХХв. среди переселенцев доля выходцев из этих губерний составляла 3/4 (26.с.70). Не случайно еще в 1926 г. одну четвертую часть населения края составляли украинцы. К 1939 г. их доля снизилась до 18,9% и в 1989г. она составила уже 8.2%.

 

То же можно сказать о белорусах, впервые появившихся на юге Дальнего Востока после 1906 г.

 

в связи с постройкой железной дороги. Доля белорусов в населении Дальнего Востока в 1939 г. была вчетверо и в 1959 г. вдвое больше, чем в населении России в среднем.   Национальный состав лишь примерно характеризует районы выхода переселенцев, и не столько потому, что этническая принадлежность не может быть точно учтена, сколько вследствие того, что переселенцы данной национальности не обязательно являются выходцами из районов их первоначальной родины. Свою роль играют и ассимиляционные процессы.   2. Изучение названий поселений в осваиваемом районе. Истории известен обычай всех колонистов уносить на новые места имена покидаемых жилищ. Это характерно было для колонизации Америки, Австралии и других районов. То же и в России. Так, суздальские города носят южнорусские названия бывшей до того Киевской Руси. В Сибири и на Дальнем Востоке много названий, перенесенных с Украины, из центральной части России и других районов.

 

Среди сельских населенных пунктов можно встретить Орловки, Тамбовки, Воронежские, Самарки, Вятские, Пермские, Астрахановки, Саратовки, Рязановки и другие названия, принесенные сюда из европейского центра России и Украины. Например, в числе сел Дальнего Востока находятся четыре Полтавки, три Украинки, три Черниговки, две Киевки, Переяславка, Харьковка и даже Крещатик.   Села с подобными названиями образовали переселенцы тех губерний страны, откуда шли основные массы крестьян после отмены крепостного права. К числу таких губерний как раз и относились Воронежская, Тамбовская, Самарская, Вятская, Черниговская, Полтавская, Киевская и некоторые другие. Так, в 1885-1914 гг.

 

из Полтавской губернии выселилось в Сибирь и на Дальний Восток 422 тыс. крестьян, из Черниговской – 295.тыс., из Воронежской – 238 тыс.

 

и т.д. (111).   Указанный метод изучения состава пришлого населения по районам выхода имеет весьма ограниченный характер. Он позволяет, и притом очень приближенно, определить районы выхода лишь первых переселенцев, поскольку последующие часто приселялись к уже созданным обществам. Кроме того, многие населенные пункты имеют названия, не связанные с районами выхода.   3.

 

Анализ материалов переписей и специальных обследований состава населения, проводимых в отдельных районах Сибири и Дальнего Востока в дореволюционные годы и частично в первые послереволюционные годы ХХ столетия. Так, программой переписи 1926 г., как и при проведении переписи 1897 г., предусматривалась разработка вопроса о времени вселения в данный район. Поскольку места рождения и районы выхода не всегда совпадали, то последние не могли быть достаточно точно указаны.   Начиная с конца Х1Хв. и особенно в начале ХХ в. проводятся всевозможные обследования состава населения для выявления времени вселения и районов выхода переселенцев. Отдельно обследуются старожильческие, новосельческие, казачьи и иные хозяйства.

 

Материалы обследований публиковались в дореволюционной переселенческой литературе. Все эти материалы могут быть широко использованы для сопоставлений современного состава населения с тем, который был в конце Х1Х и начале ХХ вв.   4. Анализ материалов текущей статистики о передвижении населения.

 

Учет передвижения населения между районами страны был налажен сравнительно хорошо уже в тридцатые годы. Но до 1960 г. он осуществлялся лишь по городским жителям. В настоящее время статистические органы на основании отрывных талонов, заполняемых при регистрации мигрантов, разрабатывают материалы по перемещению как сельского, так и городского населения. Систематический характер этой работы позволяет выявить основные районы, в которые прибывает и откуда выбывает население.

 

Хотя материалы текущей статистики о перемещении населения доступны, их применение при характеристике состава населения по районам выхода ограниченно, не говоря уже о том, что они не раскрывают процесса формирования населения во времени. Дело в том, что места выхода переселяющегося населения и живущего в том или ином районе не совпадают из-за различной приживаемости новоселов, прибывших из разных мест.

 

5. Специальные анкетные обследования состава населения. Проведение различного рода выборочных анкетных обследований может дать разнообразный и богатый материал, характеризующий структуру населения. Вопросы, включаемые в опросный лист, обычно ориентированы на две группы ответов: на объективные характеристики состава населения и условий его жизни и на субъективное восприятие населением этих характеристик и условий. В тех случаях, когда субъективные ответы корреспондируют с объективными характеристиками, они могут быть использованы как дополнительная социологическая информация.

 

Однако нельзя переоценивать подобную информацию, даже если она сулит правдоподобные выводы. В научных исследованиях с большой осторожностью следует опираться на мнения людей, ибо даже когда у всех одинаковое мнение, это еще не всегда означает, что оно истинно. Арсенал статистических материалов в настоящее время столь велик, что он требует привлечения лишь очень ограниченного количества информации, получаемой анкетным опросом.

 

2.3.Постоянное население и его миграционная подвижность     Анализ состава населения в зависимости от мест рождения и времени вселения позволяет дать обоснованную оценку степени завершенности процесса формирования трудовых ресурсов. Эта оценка основана на определении уровня стабильности населения в том или ином районе.

 

Следует сразу же подчеркнуть, что создание постоянного населения и формирование стабильных кадров – не идентичные процессы. Это вызывается различиями таких совокупностей, как население и коллектив.   Коллектив – это совокупность людей, основанная на определенных отношениях и связях, существующих между ними. Коллектив создается для взаимных действий по достижению общей цеди.

 

Однако коллектив не имеет демографической завершенности, в его составе отсутствует ряд звеньев.

 

К коллективу вполне применим термин, используемый французской демографической литературой, – “субнаселение” (102), если под последним понимать неполноценную в возрастнополовом отношении структуру населения.   Население – это непрерывно обновляющаяся совокупность людей, наделенных теми или иными взаимосвязанными признаками, проживающая в пределах определенной территории. Населению той или иной территории свойственны определенная половозрастная структура и интенсивность демографических процессов.   Исходя из различий населения и коллектива, следует подходить к определению уровня стабильности того и другого. Уровень устойчивости кадров рассматривается относительно конкретных хозяйственных объектов (предприятий и отраслей) и является величиной, обратной текучести рабочей силы. В этом смысле создание постоянных кадров в тех или иных хозяйствующих субъектах в целом, а также в различных отраслях промышленности, строительства и т.д. имеет важное народнохозяйственное значение не только на вновь осваиваемых территориях, но и в старообжитых районах страны.   Однако в заселяемых районах проблемы формирования устойчивых кадров на отдельных предприятиях много сложнее, ибо здесь текучесть рабочей силы связана с миграцией населения. Так, уволившись с предприятия, расположенного в старообжитой части страны, работники в большинстве случаев поступает на работу аналогичного профиля на другое предприятие в том же районе. Это не обязательно влечет за собой смену профессиональных навыков, не требует природной адаптации и в целом не уменьшает ресурсы рабочей силы конкретной отрасли в конкретном районе.   Уход работников с предприятий, расположенных в районах с высокой миграционной подвижностью населения, означает, что определенная часть из них выедет за пределы данной территории, что повлечет за собой во многих случаях смену профессий, потерю “местного иммунитета” и, главное, потребует завоза новых трудовых ресурсов. Во вновь осваиваемые районы обычно едет много неквалифицированных рабочих, часто не имеющих еще опыта работы. Здесь за 2-3 года они приобретают квалификацию и опыт самостоятельной работы. Многие из них вскоре покидают данный район. Парадокс прошлого заселения новых районов состоял в том, что эти территории, слабо заселенные и испытывавшие дефицит в квалифицированной рабочей силе, выступали как районы подготовки кадров для старообжитых частей страны, имеющих порой излишки трудовых ресурсов.

 

В современных условиях, с одной стороны, усилился процесс пополнения старообжитых территорий квалифицированными кадрами, выбывающими из слабозаселенных районов, а с другой – происходи обвальное разрушение демографического и трудового потенциала, в связи с выездом населения с районов Севера, Дальнего Востока и др. Это население формировалолсь многие десятилетия, оно прошело длительную адаптацию в экстремальной среде. К тому же безвозвратно теряются инвестиции, вложенные в привлечение, подготовку и стабилизацию кадров в заселяемых местностях.   Подобно тому, как устойчивость кадров выступает обратным процессом текучести рабочей силы, так и уровень стабильности состава населения в самом общем виде есть не что иное, как величина, обратная миграционной подвижности. Несмотря на такую связь, показатели устойчивости кадров и стабильности населения не могут быть определены по аналогии с коэффициентами миграции или текучести рабочей силы, хотя с этим положением не все согласны. Так, Н.С. Семенюк считает, что показатели интенсивности миграции “характеризуют степень стабильности состава населения”. Отсюда он делает выводы, что если снижается подвижность мигрантов, то возрастает приживаемость новоселов (110.с.115,120).   Но, во-первых, не вся совокупность подвержена текучести, в связи с чем глубина процесса обновления различна даже тогда, когда показатели интенсивности миграции равнозначны. Вместе с тем при разных коэффициентах миграции глубина обновления населения, под которой понимается степень вовлечения в миграционный процесс различных по времени вселения групп населения, может быть одинаковой. Во-вторых, срок, для которого исчисляются коэффициенты текучести кадров и интенсивности миграции населения, явно недостаточен для характеристики уровня стабильности населения.

 

В практике проведения переписей к постоянному населению конкретного пункта относят всех проживших там более полугода.

 

В переселенческой практике советского времени сроки приживаемости были приняты несколько большими. Переселенцев считали прижившимися, если они не уехали по истечении первого года.

 

Но такой срок был не только недостаточен для прочного устройства на новом месте, но и слишком мал для социальной и психологической переориентации, т.е. затухания привязанности к районам выхода и появления ее к местам вселения.   Прежде чем выбрать показатели, выражающие уровень стабильности состава населения, надо определить сущность явления, ибо характеристика его как процесса, обратного миграционной подвижности населения, далеко не достаточна.

 

В решении этой задачи важная роль принадлежит классификации состава населения, его делению на коренное и пришлое, пришлого – на местных уроженцев и уроженцев других районов и последних – на старожилов и новоселов. Дифференцированный подход к различным группам населения, основанный на использовании классификации его состава по генетическому признаку – важное методологическое условие определения уровня стабильности.   По общему мнению, самым постоянным населением вновь осваиваемых районов являются их коренные жители. Это подчеркивал еще в середине тридцатых годов ХХ века М.А. Сергеев (121). Специальных исследований по приживаемости коренного населения не проводилось, ибо и без них динамика и расселение последнего говорит о высоком уровне его стабильности. Отношение численности коренного населения, проживающего на территории его постоянного обитания, к общей численности этой народности в стране.является лучшим показателем, характеризующим уровень устойчивости этой части населения. Так, к началу 60-х годов прошлого века в северо-восточной части Дальнего Востока проживало почти 100 %, всех чукчей, около 90 % коряков, столько же ительменов. На Нижнем Амуре расселены полностью ульчи, почти 100 % нанайцев и вместе с Северным Сахалином – свыше 90 % нивхов. На территории Якутской АССР проживало свыше 95 % всех якутов, в Бурятии и двух национальных районах Иркутской и Читинской областей расселены 80 % всех бурят, в Туве – почти 100 % тувинцев и т.д.

 

Переписями 1970, 1979 и 1989 годов было выявлено, во-первых, что малочисленные народы по прежнему в преобладающей массе проживают в местах своего первоначального расселения, а во-вторых, что доля тех из них, кто ныне живет в других местностях, тем , постоянно растет.

 

Так, удельный вес коряков, проживающих в своем автономном округе в их общей численности по России, снизился с 1970 к 1979 и затем к 1989гг. с 78.7 до 71.8 и до 71.1 процента.

 

Для чукчей эти доли соответственно составили 80.9, 80.7 и 78.5%, для долган – 89.1, 85.9 и 71.2% и т.д.

 

Тем не менее, доля коренных жителей, а это наблюдается и у народов Северного Кавказа (к примеру, для кабардинцев цифры таковы: 94.6 , 94.4 и 03.0%), проживающих в местах своего первоначального обитания, остается достаточно высокой. В конечном счете -это наиболее устойчивая часть постоянного населения.   Очевидно, что коренное население может рассматриваться в составе местных уроженцев. Поэтому при исследовании уровня стабильности населения основным является деление его на местных уроженцев и лиц, родившихся в других районах страны. Большинство ученых, к числу которых относятся С.А.

 

Ново-сельский, А.Г. Рашин, М.Я. Сонин, к постоянному населению причисляли лиц, родившихся в данном районе или даже в данном населенном пункте. Так, С.А. Новосельокий, отмечая, что повышение доли местных уроженцев в населении Ленинграда с 32 % в 1910 г. до 48 % – в 1920 г. связано с тем, что в годы войны и революции из города произошел отлив в первую очередь уроженцев других мест, подчеркивал, что местные уроженцы менее подвержены миграции, чем пришлое население (88). С.А.

 

Новосельский уровень стабильности населения прямо связывал о миграционной подвижностью.   Говоря в 1959 г. о проблеме закрепления населения в Сибири и на Дальнем Востоке, М.Я.

 

Сонин писал, что “наиболее устойчивыми кадрами являются именно те, которые родились и выросли в самих восточных районах” (124.с.161). В этой формулировке заключено важное методологическое положение, состоящее в том, что не все местные уроженцы могут быть отнесены к постоянному населению, а лишь те, которые выросли в данном районе. Иначе говоря, понятие “постоянное население” применимо лишь к взрослому населению.

 

Несовершеннолетние, не имея собственных источников доходов и находясь на иждивении родителей, не могут составлять самостоятельный элемент заселения. Их местожительство определяется местожительством родителей. Ни С.А.

 

Новосельский в исследовании населения Ленинграда, ни А.Г.

 

Рашин при характеристике населения Москвы не учитывали этого положения, в связи с чем ими доля постоянного населения завышалась.

 

К постоянному населению относятся те местные уроженцы, которые имеют самостоятельные источники доходов, непременным условием чего является их вступление в рабочий возраст и приобретение профессии, что обеспечивает молодежи экономическую, а с ней и бытовую самостоятельность. В этот период молодежь создает собственные семьи и выступает уже в качестве экономически активного элемента. Следовательно, возраст, когда иждивенцы, т.е. лица без собственных источников доходов, переходят в состав экономически активного населения, является границей, которая может быть принята для отделения самостоятельных элементов заселения от несамостоятельных.

 

Такой рубеж наступает по достижении совершеннолетия.   Следовательно, к постоянному населению из числа местных уроженцев в первом поколении можно отнести лиц, проживших в заселяемом районе срок, достаточный для обзаведения семьей и получения профессии с тем, чтобы иметь самостоятельный источник доходов.   Утверждение о том, что постоянное население начинает складываться лишь в третьем и последующих поколениях (157), следует отнести к таким же крайностям, как и включение в состав постоянного населения детей мигрантов, родившихся уже в месте вселения. Дети могут быть отнесены к постоянному населению лишь в том случае, если их родители вошли уже в эту группу жителей заселяемого района. Поэтому детей следует распределять между группами населения, вселившимися в разное время. Однако это не касается детей местных уроженцев. Второе поколение, не говоря о последующих, уже должно быть отнесено к постоянному населению.   Включение местных уроженцев в постоянное население обусловлено их незначительной миграционной подвижностью, которая может быть определена разными методами, прежде всего как доля лиц, родившихся в рассматриваемом районе и проживающим там, в общем населении района. Такие материалы дают переписи населения. Всероссийская перепись населения 1897 г. зарегистрировала в составе населения бывшей Амурской области 47 % тех, кто родился на месте. В Приморской области их было зарегистрировано 39% и на Сахалине – 25 %.   Переписью 1926 г.

 

было установлено, что в населении Сибири и Дальнего Востока свыше 60 % приходилось на лиц, родившихся в этих районах.

 

Наибольшую долю местных уроженцев в населении имели Бурятия и Якутия, наименьшую – Дальний Восток (79).

 

Программы переписей 1939 и 1959 гг. не предусматривали выявление в составе населения уроженцев и бывших мигрантов. Однако в переписи 1970 г. вопрос о месте рождения был восстановлен. Это же относится и к последующим переписям 1979 и 1989гг.   Наиболее совершенным до настоящего времени, хотя и весьма трудоемким, является выборочный метод, позволяющий сопоставить долю местных уроженцев в населении исследуемого района с их удельным весом в составе мигрирующего населения ( табл.2.3.1).   Таблица 2.3.1.   Интенсивность межрайонной миграции всего населения и местных   уроженцев Дальнего Востока   Амурская область Приморский край Хабаровский край Камчатская область Доля местных уроженцев в выбывающем населении, в % 22,5 17,2 8,4 6,8 Удельный вес в населении лиц, родившихся в той же области (крае), в %  57,0  42,2  24,6  17,4 Отношение доли местных уроженцев в мигрантах к их доле в населении района  0,395  0,408  0,341  0,391 Интенсивность миграции местных уроженцев к интенсивности миграции всего населения, в % 40 41 34 39   Обследования состава населения Дальнего Востока, проведенные в шестидесятые годы ХХ столетия, показывают, что интенсивность миграции местных уроженцев в разных районах довольно устойчива и составляет 35-40 % среднего уровня коэффициента по области или краю в целом, т.е. миграционная подвижность местных уроженцев много ниже, чем остального населения.

 

Миграционная подвижность местных уроженцев Дальнего Востока по своему уровню в тот период была ниже общих показателей интенсивности миграции населения таких старообжитых районов страны, как Московская область (без г.

 

Москвы), Воронежская, Горьковская, Рязанская, Тульская и некоторые другие. Показатели интенсивности миграции городского населения этих районов колебались в тот период от 18 промилле в Московской области до 26-28 – в остальных.   Наибольшую трудность, и методологическую, и методическую, в оценке уровня стабильности населения представляет включение в контингент постоянных жителей лиц, родившихся в других районах страны. Обычно из числа приезжего населения к постоянному относят тех, кто прожил в заселяемом районе определенный срок.

 

Большинство авторов работ по заселению слабообжитых районов считают, что в течение определенного срока новоселы переходят в состав старожилов, т.е. они “оседают” или приживаются.

 

Иногда в термин приживаемость вкладывается иное содержание. Прижившееся население, по мнению Е.З. Волкова, – это разность между вселившимися и выехавшими из данного района (18).Переселенческая литература в прошлом под “осевшими” понимала отношение обратных переселенцев к прямым (99). Время, в течение которого происходит приживаемость новоселов, много больше одного года: классическим сроком приживаемости считается -10 лет. Этот срок, по словам Л. В.

 

Крылова, был проверен дореволюционной колонизационной практикой и являлся достаточным для полной приживаемости в двадцатые годы ХХ века, причем под приживаемостью он понимал переход новоселов в старожилы (52). Исследователь населения Москвы А.Г. Рашин к ее постоянным жителям относил наряду с местными уроженцами и лиц, проживших в столице более 10 лет (111).   Другими исследователями срок приживаемости выводится из динамики материальных условий жизни новоселов.

 

Так, в дореволюционное время, в том числе и в начале ХХ века, новоселу требовалось примерно 8-10 лет, чтобы достигнуть хозяйственной обеспеченности старожилов. Это и считалось периодом “оседания” (156).

 

Ямзин И.Л. и Вощинин В.П. отмечали, что крестьянские хозяйства Амурской области в дореволюционное время имели ценностей в расчете на душу в 5 раз больше, чем в Воронежской губернии. В Амурской и Приморской областях доходы на душу были в 4-5 раз выше, чем в Сибири. (156). Достижение такого уровня являлось достаточным стимулом для оседания в этом районе.

 

Таким образом, в двадцатые годы ХХ столетия для достижения новоселами уровня хозяйственной обеспеченности старожилов требовалось 9-10 лет.   Наконец, в шестидесятые годы прошлого века нами была сделана попытка связать приживаемость новоселов с миграционной подвижностью. В 1961 г.

 

при анализе уровня стабильности населения Сахалина были сопоставлены удельные веса мигрантов разных лет вселения в их общем числе за 1948-1959 гг. с долей переселенцев тех же лет в составе рабочей силы промышленности. Это позволило сформулировать вывод о том, что наименьшая подвижность характерна для вселившихся в область более 10 дет назад, а наибольшая – для приехавших в последние пять лет (117.с.160).   В те же шестидесятые годы был использован подобный подход В.И. Переведенцевым и Ж.А.

 

Зайончковской при изучении миграции населения Сибири (98).

 

Под приживаемостью новоселов они понимали переход переселенцев в состав постоянного населения мест вселения. Группа новоселов может считаться прижившейся, если основные показатели миграции ее членов не отличаются существенно от соответствующих показателей старожилов данного района или окружающих мест. Далее авторы выдвигают на первый план не такой по существу формальный признак, как продолжительность проживания, а достижение определенной однородности новоселов со старожилами в отношении миграционной подвижности (98). Но противопоставление ими срока проживания и демографического состояния, нам думается, неправомерно, ибо одно без другого немыслимо. Кроме того, не разделив всех приезжих по времени вселения, нельзя сопоставить и их миграционное состояние.

Прокрутить вверх