Философия формированиe опыта познания на основe гносeологии и эпистeмологии в античности м 2006 12 с

ФИЛОСОФИЯ.   ФОРМИРОВАНИЕ ОПЫТА ПОЗНАНИЯ НА ОСНОВЕ ГНОСЕОЛОГИИ И ЭПИСТЕМОЛОГИИ В АНТИЧНОСТИ.   ЛЕКЦИЯ 7    В   древнегреческой религии существует переломный момент, когда человек, впервые осознав священный характер порядка, гармонии и разума противопоставляет их иррациональным силам хаоса. Это нашло свое отражение в мифах о борьбе богов. Олимпийские боги во главе с Зевсом извергают в бездну титанов и гигантов. Это отголоски борьбы между древними ахейцами и первоначальными племенами Древней Греции.

 

Боги – победители поселились на Олимпе. Но Олимпийские боги не посягнули на Богиню-Мать, за которой оставалась верховная власть, она чаще всего представала в мировоззрении древних греков как Судьба, её нельзя ни постичь, ни преодолеть, она Богиня Прародительница.   Поэтому в Греции существовало два направления в понимании мира: одно – через разум, победу над Хаосом и второе – возвращение к древней религии Природы, но оба направления как величайшую святыню хранили Дельфийского оракула, способного предугадывать Судьбу, дать источник духовно-нравственной силы.   Крестьянское население прохладно относилось к Олимпийским богам, отдавая предпочтение доахейским древним туземным божествам, тепло души предпочитали отдавать Матери – Земле, нимфам и демонам стихий.

 

Гесиод (поэт конца VIII в. до н. э.) в поэме “Теогония” описывает олимпийских богов, живущих своими проблемами, которые мало касаются людей, представленных среди богов как третьесортных. Свои раздумья он представляет в поэме “Труды и дни”, в которой описывает свое уменье различать таинственные голоса природы.

 

Ему являлись божественные девы и музы, владеющие секретами счастья и мудрости. Он считал себя избранником их. Он не был экзальтированным мистиком, его мировоззрение строилось на любви к природе.

 

Он пропагандировал архаические культы древних верований и обычаев. “Труды и дни” – это энциклопедия первобытных табу и суеверий, “утраченный рай” сельской идиллии. Город грозит нравственному вырождению со своей алчностью к деньгам, подкупам, убийствам, лжи, корысти. Золотой век был до Зевса под властью Крона, когда смертные “не знали ни горя, ни печали, ни тяжкого труда”, когда “душа их была спокойной и ясной”.

 

Древнегреческие боги антропоморфизируются, приобретают человеческое лицо, поселяются в свои дома – храмы, иногда их приковывают цепями, чтобы они не покидали свое жилище.   Но в силу синкретизма религий в Грецию проникали и восточные боги, мало поддающиеся очеловечиванию: Артемида, Деметра, Аполлон, и, особенно, хеттское божество Апулунас, получившее свое уединенное горное святилище – Дельфийский храм. Дельфийский оракул был защищен по своей природе покровом тайны, а пифия прорицала в состоянии исступления.   Но в городах греки насаждали культ своих богов, например, Афина – Паллада, которой слагали торжественные гимны.   “Однако любая гражданская религия, лишенная интимной связи с верующей душой, как правило, суха и лубочна.

 

У людей с богатым внутренним миром она нередко вызывает если не отвращение, то, по крайней мере, равнодушие. Культ городских богов рано стал превращаться в общественную повинность, а там, где в религии торжествует форма, она обречена на вырождение”1.   Греция изгоняла и наказывала инакомыслящих. Примером тому могут служить: Анаксагор, Протагор, Сократ, Аристотель.   Понимание того, что человек обречен на страдания в этой жизни, сквозило через все поэтические труды Гомера, Мимнерма Колофонского, Семонида из Самоса, Феогнида, Анакреонта. Утешение греки искали в единстве с природой, в отличие от восточного искания Истины в царстве Духа.   Возврат к природе пытались найти в чувственности, в эротике (Сафо – поэтесса Лесбоса окружает себя семьей прекрасных подруг, предается изощренной игре чувств, стремясь скрыться от жестокого мира). В противоположность ей Анакреонт воспевает юношей, появляется болезненное отчуждение пола.

 

Лишь смерть уравнивает всех, она настигает каждого не в социальной оболочке, а в личностных качествах, сформированных образом жизни. Смерть уносит человека у греков в Природу, а не в иные миры. Природа возрождается, мертвое семя дает рост новому молодому побегу, следовательно, природа бессмертна, этого также хочет и человек. Возрождение человека связано с мифами о скорби Исиды, богини Иштар, Деметры, явившейся в Элевсин.

 

Элевсинские мистерии привлекали многих людей вплоть до появления христианства, они пережили все другие греческий культы, ибо этот культ обещал бессмертие.   Элевсинские образы носили элемент мистерий, изображавших мифологическую историю богов и героев. Созерцание мистерий устанавливало магическую связь между людьми и высшими существами.

 

Кто проходил посвящение в мистериях, тот освобождался от власти Аида.   Кто вступал на путь посвящения, тот давал обет молчания. Сакральная драма разыгрывалась ночью в пещере, а на утро посвященных людей выводили на залитую солнцем лужайку, оставив царство Аида позади навсегда.   Главный момент мистерий связан с созерцанием символов, о которых мало что можно узнать, ибо мистик об этом не рассуждал.

 

“Ничто не может сравниться, – писал французский историк Шарль Диль, – с чувством глубокого благоговения, которое испытывали к Элевсинским мистериям самые серьезные умы древнего мира, философы, государственные мужи, ораторы, историки и поэты.

 

Начиная от Пиндара и до Платона, от Исократа и до Цицерона, все согласно признают, что мистерии глубоко влияли на души людей”2.   Эта религия больше отвечала на запросы духа, чем религия Олимпа.3   Но Элевсинские мистерии оставляли своих адептов только зрителями, не рассказывая полностью внутреннего переживания личности, поэтому мистерии оставались в тайноведении некоторых посвященных и не создавали нового религиозного движения в Духе, не открывали для всех путь единения с Высшим.   Начавшаяся развиваться философская мысль в Древней Греции имела тяготение к мистическим направлениям, особенно связанными с культом Диониса.   Дионисизм показал, что покровом упорядоченной гражданской религии, основанном на здравом смысле, были животные страсти, основанные на инстинктах человеческой натуры, когда в человеке “мера всех вещей” нарушалась в оргиях и плясках вакханок.

 

Корни дионисизма связаны с древним ахейским культом плодородия, возможно, и с праарийским оргаистическим культом хмельного зелья.   Вячеслав Иванов определял служение Дионису по “психологическим состояниям по преимуществу”4.   Здесь грек был в религии не зрителем, а сам сливался с потоком божественной силы в экстазе.

 

Он освобождался от общественных норм и здравого смысла и погружался в бездны тайн мироздания, поэтому Дионис иногда почитался божеством безумия. Появление Диониса влекло помрачение рассудка. Дионисизм проповедовал слияние в танце с природой, с космическими силами. Все органы чувств человека происходят от Диониса, разум осуждает это “священное безумие Вакха”. Оргии распространялись как эпидемия. Демонические силы бросают всех в водоворот экзальтации. Эврипид в своем произведении “Вакханки” писал:   “Они несут повсюду разрушенье:   Я видел, как они детей похитив,   Их на плечах несли, не подвязавши,   И на землю не падали малютки.   Все, что хотели, на руки они   Могли поднять: ни меди, ни железа   Им тяжесть не противилась”. (С.752)   Нападая на стада, они оставляли груды растерзанных трупов. В эпоху Ренессанса дионисийская, оргическая религия превратилась в “ведовство”.

 

Тайные радения ведьм, их шабаши были попыткой найти забвение в диких обрядах Диониса.   Дионисийская религия не помогла людям найти в природе вечную жизнь и спасение, она низводила человека до уровня животного. Это была попытка не восхождения к идеалу, а нисхождения к чисто природным слоям бытия, это несло иллюзорное освобождение человека от тягот жизни. Дионисизм подсказал грекам двойственную природу человека, переход от экстаза, через горькое похмелье, к осознанию своего ничтожества, бессилия, он становится опять узником Судьбы, рабом Ананке – Необходимости. Дионисизм лег в основу первой греческой государственности и мировоззренческой религии – орфизм.

 

Орфей – провидец и музыкант, олицетворявший гармонию божественного Духа, перед которым падают темные силы. Орфей пришел из Фракии, откуда пришел и Дионис в ахейскую эпоху. Вакханки растерзали Орфея в припадке исступления, его голова упала в море и оно вынесло её на остров Лесбос, где она, оставаясь в расщелине, изрекала пророчества 5.   Орфея древние называли “богословом”, в основе орфизма лежит сочетание различных мифов и поверий, оккультизма и мистики. Греки считали, что Орфей научился тайной мудрости в Египте.6 Учение о человеке в орфизме подчеркивало его двойственность. Трагическая дисгармония приводила людей к озарению, безжалостно ввергала в темницу тела. Блаженство человека – в крылатом парении духа, его несчастье – в подчинении плоти.   Почитание тела в Греции уступает место почитанию духа, но тело с его пристрастными пороками заставляет человека вновь и вновь возвращаться к жизни. В орфическом метапсихозе есть много общего с учением о переселении душ, сходное с концепцией Кармы.7 Перевоплощением людей руководит Дике – высшая Справедливость.   Эмпедокл (V в. до н.э.) писал о своих ощущениях, полученных в орфических мистериях:   “Был уже некогда отроком я, был и девой когда-то   Был и кустом, был и птицей, и рыбой морской бессловесной”.8   Тоска души по высшей жизни есть голос божества в человеке.   Человек должен идти сам к Богу, а это возможно через развитие в себе Дионисова начала. Но в орфические оргии принимали чистых, соблюдавших заповеди добра, боровшихся с титанизмом в своем сердце, то есть они должны быть “добродетельными” и “святыми”, не есть мясного “плоти”, проводить принципы аскезы (“орфической жизни”). Это предусматривало строгое разделение в человеке души и тела, все телесное и материальное считалось нечистым. Это был радикальный спиритуализм.  Сведения о первом философе –  Пифагоре – представлены, прежде всего, как об оккультном учителе и религиозном реформаторе, стремившимся углубить и развить орфическую теософию на уровне пророка.  Как пишет А. Мень: “Дионисизм и мистерии были мистикой подсознания; орфики первыми попытались внести в нее начало “разумения”, но только Пифагор явился завершителем духовного течения, вышедшего из Дельф, Элевсина и культа Вакха. Более того, он, в свою очередь, пробудил интеллектуальное движение, которое привело к созданию философии Платона.

 

Основатель религиозной доктрины и отец философского идеализма, Пифагор стоит, таким образом, на развилке путей Эллинского духа” 9.   Вавилон и Египет повлияли на выработку пифагорийской мудрости. Духовная деятельность в Союзе, который он организовал, началась с проповеди Будды, Конфуция.   Сам о себе Пифагор говорил как о посланнике богов, подчеркивая свою исключительность, его воспринимали как чудотворца, проникающего в загробные области, беседовал с духами, одновременно бывал в разных местах. Устное учение Пифагора было экзотерическим, пифагорейцы давали строгий обет молчания, поэтому об учении Пифагора можно вряд ли много говорить.

 

Пифагор поддерживал идею циклизма, свойственную древним мировоззрениям. Метапсихоз (реинкарнация) является у него частным случаем закона “вечного возвращения”. Пифагор – ученик дельфийских жрецов, он впервые назвал Вселенную космосом (от глагола “космео” – устраивать, украшать), ибо считал, что все создано в гармонии.

 

Основа мира была в неком Едином огненном верховном Божестве, пребывающем в средоточии космоса. Это пламенное Целое образует множество миров, состояний и качеств. Он вводит идею закономерности вместо капризной Мойры.

 

Человеческий дух пристрастен этим законам и переживает красоту и гармонию, как в музыке, которую он понимал как бессловесную проповедь. Музыка обладает способностью поднимать душу по степеням восхождения и открывать высший порядок, скрытый от взоров невежд, он призывал слушать “гармонию сфер, вселенское звучание космического строя”. Но есть и божественное знание, приобщающее человека к тайнам вселенной, к всеобщей гармонии, которая имманентна, внутренне присуща вещам.

 

Это знание можно выразить на абстрактном языке математики, ибо мир чисел открывает то измерение бытия, которое недоступно чувству и интеллекту. Открытие этого особого мира легло в основу платонизма.   Кроме музыки и математики, небесную симфонию можно постигать благодаря особому укладу жизни, основанному на просветлении, гармоничности и меры в поступках, чувствах и мыслях. Нужно воспитание целомудрия, сдержанности, миролюбия, уважения к древним учениям.

 

Нужно следить за собой, заглядывать в свою душу и проверять совесть. У человека его бессмертная душа является ареной противоборства враждующих сил, их нужно привести в равновесие, кто не перестроил своей души по принципам гармоничности, того не минует возмездие. Блаженство в совершенной жизни нужно и в этой, и в будущей жизни.   Особое внимание при обучении в Союзе придавалось медитации, углубленному размышлению.   Идеи Пифагора о Едином, о гармонии, вечных основах мироздания, о бессмертии духа оказали плодотворное влияние на развитие античной философии, науки и религии.   В Греции, в отличие от халдеев и египтян, где наукой занимались жрецы, была предпринята попытка вывести научные знания на светский уровень познания, независимо от религиозного открытия. Но некоторые видели в этом просто “грехопадение” разума, оторвавшегося от истоков подлинного духовного постижения 10. Обе точки зрения справедливы лишь частично.   Разделение науки и веры справедливо для беспрепятственного развития обеих областей, это естественный этап в развитии духа. Эмпирическое знание требует своего рационального осмысления и религиозные доктрины лишь мешают этому естественному этапу познания, они сковывали науку. С другой стороны, религия не зависит от науки, так как сфера ее познания глубже по своей природе, чем научное знание.   Эмансипация науки и философии расчищала путь более глубокого развития, в том числе и веры.   “При этом не следует забывать, что наука и метафизика не бывают абсолютно автономными. Человек, постигающий истину, – не гносеологический механизм: в своих усилиях разрешить мировые загадки он всегда исходит из интуиции, сродной вере. Пусть научное знание развивается по формально-логическим законам, постулатами его сознает это человек или нет являются некие недоказуемые утверждения, которые он принимает как очевидные для себя. Иными словами, отправной пункт науки связан с верой”.11.   Это доказали в развитии своих научных концепций достаточно известные ученые: Эйнштейн, Бор, Рассел, Вернадский 12.   Разделение двух видов познания реальности (гносис и эпистема) создавало вечные конфликты. Теологи навязывали свои концепции науке и философии, а те, забывая об априорности научных посылок, неоправданно расширяли разум в его всемогущественном значении, видя в нем единственный орган познания и измерения бытия.

 

Разум стал высшим судьей, игнорирующим все области реальности, кроме эмпирической и умопостигаемой. Разум не замечал, что научная картина мира зависит не только от наблюдений и логики, а также от внутренней установки, от ориентира мыслителя, от видения реальности веры.   Греческая философия и продемонстрировала эту силу и слабость познания, полагавшего себя независимым от веры.   В греческой философии интуитивно просматривается стремление в поисках единого начала, единой первоосновы, единого принципа всей Вселенной.

 

Этот монотеизм был сложен для восприятия людей, выросших в других религиозных традициях.

 

Идея монотеизма с трудом пробивала себе путь в Израиле, в Египте. Такой же сложный путь борьбы монотеизм проходил и в Древней Греции, затем в Древней Руси… во всех регионах мира.

 

Интуиция Единства значительно слабее, чем Истина Единства, полученная в Откровении, поэтому интеллект должен был работать неустанно и строить это незримое здание эпистему Единства.   Фалес Милетский (638-548 до н. э.) искал первооснову, первосущность в воде. “Все происходит из воды”. Аристотель считал, что этот вывод Фалес сделал на основании наблюдений.

 

Он говорил, что Фалес отождествлял “архэ” с водной стихией, “вероятно, наблюдая, что все питается влагой, и сама теплота и из нее рождается и ею живет”. Аристотель причислял его к натурфилософам, потому что он видел “в материи единое начало всего” 13.

 

Но Фалес получил свои интеллектуальные знания на Востоке, поэтому усвоил мифологические традиции этого региона. Вавилоняне, египтяне, финикийцы говорили об изначальном водном Хаосе. Гомер тоже называл праотцем всего существующего океан. Индийские мифы считали, что Вселенная первоначально была “лишь морем”.14 Эту мысль находим и в Упанишадах.

 

Источник космогонии Фалеса миф о чудовищном водном Хаосе. “Архэ” Фалеса не только водная стихия, но и одухотворенное целое, она даже присуща камням, ибо “все одушевлено”.15 Рождение Единого, живого Целого было из праматеринского божественного лона.   Анаксимандр (610-546 до н.

 

э.) ученик Фалеса, видел основу мира в Сущности, являющейся “причиной самой себя”.

 

В книге “О природе” он назвал Сущность Апейроном Беспредельным, так как Абсолют не выражается никакими земными определениями и терминами. (Лао-Цзы называл Дао Сущностью “туманной и неясной”). Но вряд ли Анаксимандр сделал соответствующие религиозные выводы.

 

Ксенофан (род. 580 до н.э.) в качестве бродячего певца обошел многие страны мира, зарабатывая себе искусством рапсода, терпя лишения, ища правды. Он сомневался в знаниях людей о Высшем, считая их относительными и ложными. “Не от начала все открыли боги смертным, но постепенно ища, люди находят все лучшее”.   Мудрец должен победить свой релятивизм и пойти на поиски истины. Ксенофан осуждает богов Гомера и Гесиода с их зверообразными формами и антропоморфными принципами жизни, этих богов он считал выдумками людей.   Бог же един, меж смертных и между богов величайший.   Смертному он не подобен ни видом своим, ни душою.   Он встал на открытую позицию непризнания официальной олимпийской религии и был близок к европейским пророкам.   Мысль о Высшем начале у Ксенофана неотделима от созерцания зримого небосвода, это давало ему реальное Богоявление. “Все едино и неизменяемо, и это опять Бог, никогда не рожденный, вечный, шаровидный”. У него не было различия между Богом и Природой, ибо “Бог во всем”, Бог душа мира. Этот пантеистический монотеизм не понял Аристотель, зачисливший его среди всех философов, в натурфилософы.   Пророков, в библейском смысле, Греция не признавала, поэтому она оставалась верна народным суевериям и легендам, а поиски единого Начала Единого Целого Бога оставались уделом незначительной духовной элиты.   Парменид (род. ок. 515 г. до н.э.) прошел через посвящение в мистериях, был разочарован в теологических доктринах и увлекся проповедью Ксенофана.

 

Он осуждал знание, полученное путем чувственного опыта, которое ведет лишь к мнению, а не к Истине.

 

“Пусть не принудит тебя накопленный опыт привычки   Зренье свое затруждать, язык и нечуткие уши.   Разумом ты разреши эту задачу,   Даную мною тебе”.16   Главное в сознании мысль человека, которая тождественна с божественным всеобъемлющим мышлением:   “Одно и то же есть мысль и то, о чем она мыслит.   Без Сущего мысли не найти она изрекается в Сущем.

 

Иного нет, и не будет” 17.   Но логикой Парменид вынужден был признать, что видимым миром правит Необходимость.   Гераклит из Эфеса (540-470 гг. до н.э) отказался от логики мышления как Парменид и заимствовал художественный, поэтический метод интуиции у Ксенофана, угадывая истинную сущность вещей. Вся система его философии спрятана в эзотерическую форму. Он презирал демократию, толпу, заявляя, что “один для меня равен десяти тысячам, если он наилучший”. Как и Пифагор, Гераклит считал, что страной должен править “лучший”. Эпитафия Гераклита гласит:     Я Гераклит.   Что вы мне не даете покоя, невежды?   Я не для вас, а для тех, кто понимает меня.   Трех мириад мне дороже один, и ничто мириады,   Так говорю я и здесь, у Персефоны теперь.     Предназначение человека состоит в том, чтобы разуметь и быть мудрым.

 

Он не отрицал чувственного опыта познания, но уповал на опыт сверхчувственный.

 

“Чему нас учат зрение и слух, то я ценю больше всего, говорил он, делая лишь одну оговорку, глаза и уши плохие свидетели для людей, имеющих грубые руки” 18.   В человеке должны пробудиться внутреннее зрение и слух, которые помогают улавливать сокровенные ритмы Вселенной.   Огнём Гераклита как первоосновой был разум, который чем-то близок к пониманию огня в мифах Индии и в Ветхом Завете, как особой форме теофании, проявлению Божества 19.

 

Вселенский закон Гераклит называет Логосом (“слово”, “мысль”, “закон”, “разум”). Логос Гераклита это начало, определяющее все процессы быстротечного мира, рациональная его сущность, сходная с тем, что человек сознает в себе как разум.

 

Душе присущ “самообогощающийся логос”.

 

Источник Логоса вселенский огонь Бог. “Мудрейший из людей обезьяна перед Богом” 20.   Анаксагор (500-428 гг. до н.э.) индуктивно построил здание Вселенной, где все имеет свое определенное место. Радостное чувство стройности Вселенной было ощущением его духа и совершенной жизни. Целью своей жизни он считал “умозрение и проистекающую из него свободу” 21.   Мировое разумное начало “Нус” (“смысл”, “ум”, “замысел”). “И соединяющееся, и отделяющееся, и разделяющееся все это определил Нус. И как должно быть в будущем, и как было то, чего теперь нет, и как есть все устроил Нус, а также вращение, которое теперь совершают звезды, солнце, луна, а также отделившиеся воздух и эфир” 22. Беспорядочное скопление материи путем разума включается в структуру.

 

“Нус тончайший и чистейший из всех вещей”.23 Эпитафия на его могиле гласит: “Здесь лежит Анаксагор, проникший до крайнего предела истины и познания небесного космоса”.

 

Его восхищение по поводу разумности в устройстве космоса сродни восторгам Эйнштейна.   Демокрит (ок.460-370 гг. до н.э.), ученик Левкиппа, заимствовал у него атомизм (корпускулярное строение материи) и пытался объяснить видимый мир из видимых причин.

 

Но не стал полагаться только на эмпирический опыт, особенно с возрастом, когда он ослеп, он говорил, что сделал это специально, “чтобы глаза не беспокоили разум” 24. Он больше доверял интуитивному зрению, “внутреннему оку”. Он утверждал, что “совокупность вещей возникла в силу случая”, который “является владыкой и царем Вселенной”. Закономерность явление вторичное, которое распространяется, прежде всего, на сложные системы. “Ананке” это то же, что Судьба и Справедливость, “Провидение, и Сила, созидающая мир” 25. Судьба так же таинственна, как и божество у мистиков.   Познание люди совершают простым, механическим способом: от атомарных сцеплений истекают эманации, или образы (“идолы”), они вторгаются в наши органы чувств в виде отпечатков, полученных в уплотненном воздухе. Чем ближе предмет познания тем отчетливее отпечаток.   Но в отношении познания у Демокрита была и другая позиция. Он высоко ценил “божественную природу” Гомера, верил в богов, исполнял обряды, признавал магию и чародейство. Для человека бытие богов небезразлично, ибо “оно предсказывает людям будущее, причем люди видят их, и они говорят” 26.

 

Атомарной теорией он пытался объяснить такие явления, как вечный сон и телепатию, серьезно рассуждал о дурном глазе, гаданиях, приметах, признавал силу черной магии.

 

Как у ученика халдеев, его вера была близка к первобытным представлениям. В основном, Демокрит “не отвергает религиозное мировоззрение, но перерабатывает его в соответствии с атомистической теорией и в соответствии с сохранившимися у него пережитками магических представлений”.27 Учение о бытии заменяется учением о познающем, о человеке. Этот же вопрос поставил Протагор из Абдер (481-411 гг.

 

до н. э.). Человек, получает знания из чувственного опыта познания, имеет, следовательно, единственный критерий истины. Он отбрасывает умозрительные теории с Логосом, Нусом, Атомами.

 

Каждый человек есть мера вещей и истинно то, что он ощущает, нет людей, одинаково воспринимающих мир, следовательно, реальностей столько, сколько воспринимающих ее людей. Отсюда вытекают и его принципы “макиавеллизма”. Раз нет устойчивой истины, то нет и критерия добра и зла.

 

Цицерон приписывает Протагору следующие слова: “О богах я не умею сказать, существуют ли они или нет и каковы по виду. Ведь много препятствий для знания неясность дела и краткость человеческой жизни” i.   Горгий (483-375 гг. до н.э.) учение элеатов о Едином подверг рассудочному анализу. Божество не может быть описано никаким термином, оно неопределенное как Начало и поэтому не может быть предметом мысли.

 

Ни чувственный, ни рациональный метод познания софистов не мог быть пригоден для учения о постижении Высшего, здесь нужны иные пути познания и символический язык выражения этих знаний.  1. Мень А. История религии. В поисках пути, истины и жизни. Дионис; Логос, судьба. Греческая религия и философия от эпохи колонизации до Александра. М.: Издательство Советско-Британского совместного предприятия Слово/SLOVO, 1992. С.28  2. Диль Ш. По Греции. М., 1913. С.337  3.

 

См.: Новосадский Н.

 

Елевсинские мистерии. СПб.; 1887. С.155  4. Иванов Вяч. Эллинская религия страдающего бога. // Новый путь, 1904. №3. С.39  5. Павсаний. Описание Эллады, IX.

 

30; Овидий. Метаморфозы, X-XI; Диодор, 1,96 Суммарное изложение легенды об Орфее. Cм: Qrimal P. Creece: Myth and Logic. P.172  6. См.: Геродот. 11, 81; Деодор, IV, 4  7. См.: Милославский П. Древнее языческое учение о странствиях и переселении душ.

 

Казань, 1873. С.166  8. Эмпедокл.

 

О природе. С.117. Пер. А. Маковельского. О воззрениях Эмпедокла в целом. См.: D.O. Brien. Empedocle`s Cosmic Circie.

 

Cambridge, 1969  9. Мень А. История религии. М., 1992. Т. IV. С.59  10. См.: Зеньковский В. Основы христианской философии. 1960. Т.1 С.9, Шестов Л. Sola Fide. Только верою. Париж.

 

1966.

 

Т.1  11. Мень А.

 

История религии. М., 1992. Т.IV. C.67  12.

 

См.: Шрейдер Ю.

 

Наука источник знаний и суеверий. // Новый мир. 1969. №10. С.207  13. Аристотель. Метафизика, 1, 3  14. Шатапахта, XII, 1, 6; Илиада, XV, 246  15. Лурье С. Очерки по истории античной науки. М.-Л., 1947. С.37  16. Парменид. О природе. Пер. М. Дынкина.

 

I, 34-36  17. Парменид. О природе. Пер.

 

С. Трубецкого. VIII, 34-36  18. Гераклит. Фрагменты. С.55, 107. См.: Мандес М.

 

К теории познания Гераклита. 1914, С.71  19. Гершензон М. Гольфстрим Пг. 1922; Мандес М. Огонь и душа в учении Гераклита. Одесса, 1912  20. Гераклит. Фрагменты. С.83  21. Рожанский А.

 

Анаксагор. У истоков античной науки. М., 1972. С.29-30  22. Рожанский А. Анаксагор.

 

С.12  23. Аристотель. Физика. 4, 203а  24.

 

Лурье С. Демокрит. Тексты, переводы, исследования. Л, 1972. С.42  25. Там же. С.23  26. Лурье С. Демокрит. С.578  27. Асмус В. История античной философии. С.115  28. Цицерон. О природе богов, 1, 37, 118    Философия познания в период расцвета античной мысли     Сократ (469-399 гг. до н.э.) занимался не столько познанием Вселенной, сколько проявлением человеческого духа и творчества. Философия для него совсем не являлась забавой ума в построении диалога, а требовала благоговейного и любовного подхода, ибо она непосредственно связана с жизнью, добродетелью. Истинная мудрость дается человеку в самовоспитании, связанном с подчинением страстей, как низшей природы разума, что позволит открыть в себе высшее Начало.

 

В себе он ощущал присутствие божественного существа “даймониона”, (??????

 

“демон”, означает дух, или гений, сократовский термин ????(???

 

имеет неопределенный смысл: “нечто божественное или демоническое”. Слово “демон” в античности не несло на себе отпечаток средневекового понятия). С детства Сократ слышал голос, но это был не голос совести, а чего-то мистического, он обладал даром предвидения, не основанного на здравом рациональном рассудке. Сократ не создал своей системы знания эпистемологии, а обладал даром гностика откровения. Он искоренял самоуверенный догматизм, начиная с самого себя: “Я знаю, что ничего не знаю”. Внутренняя честность должна быть необходимой предпосылкой познания, а, кроме того, минимальные потребности в этой жизни.   Сократ не искал мудрости у Природы, как его предшественники, она обещает много, но даёт мало. Истину нужно искать в другом месте, и, прежде всего, в самопознании, как было написано в Дельфах: “Познай самого себя”.

 

Хотя в древности на фронтоне Дельфийского храма была надпись несколько иной: “познай, что ты только человек”.i Но Сократ вложил в нее совсем другое значение, что человеку нужно познание, прежде всего, самого себя, своего бытия. Как можно думать о физике, атомах, если твоя жизнь для тебя загадка? Искать ее решения нужно в человеческом духе.   Так по-новому понятое изречение неизвестного мудреца с Дельфийского храма стало девизом всей философии Сократа.   Истину можно познать не в отвлеченном понятии, а в практическом духовном опыте, встав на путь постижения высшего блага.

 

Ужас перед безнадежностью и Судьбой у человека от того, что он не знает своей души. Сократ был проникнут верой в благой смысл человеческого существования, но смысл этот не лежит на поверхности, а дан как задача.   Подлинное добро не обнаруживается сразу, оно тождественно высшей мудрости, которая делает жизнь человека совершенной.   Блуждание человека происходит от того, что он не открыл основ добродетели, заложенных в нем. Обратившись к себе, своему разуму, человек может научиться мужеству, воздержанию, умеренности, правдивости.

 

К людям надо быть справедливым, а к высшим силам благоговейным.

 

Мудрость содержит все “доблести”, которые, в сущности, составляют разные стороны единого добра, дарующего счастье. Добро присуще природе человека и, следовательно, имеет божественное происхождение; в этом убеждает нас история человечества, наших предков. Добро можно подвергать и проверке ума и жизни и когда придете к выводу, что мудрость содержит непреложный закон нашего существования, тогда ей можно следовать в жизни.   Сократ не делает ссылок на авторитеты, как Пифагор, а выбирает диалектику поединок доводов, который приводит человека к достоверному знанию через бытийный опыт познания.   В диалогах он помогал анатомировать понятия, доводы, аргументы, помогая искусством “повитухи” родить нужное и необходимое для человека заключение. “Эта маевтика, или духовное акушерство, основной педагогический прием Сократа. Доводя мысль собеседника до абсурда, он показывал, что породил “пузырь”, а не настоящее дитя, и увлекал его к дальнейшему анализу, помогая “произвести на свет истину”” i.   Сократ выкристаллизовывал понятия, отыскивал общее в частном.   Чистая мысль, как ее понимал Сократ, это реальность, которую человек должен в себе найти и высвободить, она требует ясной причинно-следственной связи и обоснованных заключений, он разрабатывал основы индуктивного способа познания.

 

Свое учение Сократ формировал, благочестиво совершая религиозные обряды, и, прислушиваясь мнения оракулов. Он считал, что его маевтика имеет границы и не претендует на мистическое познание. Человеку дан великий дар разум, но истина постигается иным путем. Он осознавал, что величие божественного Начала нельзя свести к понятиям, которыми можно пользоваться в обычной логике; познание это стоит на вере в высшее Благо (??????).   Предшествующие мудрецы Древней Греции видели в религиозном сознании: Единое, Целое, Логос, Мойру, Сущность, но только не Благо. Сократ отказывается в Высшем признать Нус, как главное начало и считал его холодным перводвигателем ученых, но понимал его как Небесный Промысел, который не надо понимать разумом, ибо источник его видений надо искать в личном, духовно-нравственном опыте познания мудреца.

 

Рудольф Отто известный историк религии чувствовал в учении Сократа что-то пророческое и сравнивал его с учение о благости Божией, с проповедью пророка Амоса i.   Сократ стоял на принципах богопознания, исходя из “естественной” интуиции, а не из разума. Религиозная интуиция Сократа составляет душу всей его философии. Поскольку Бог есть Добро, постольку образованный им мир предназначен для радости, гармонии, для блага. Верить в это, однако, не означает, что надо совсем отказаться от разума, который нужен для познания Бога индуктивным методом. Сократ помогает людям находить в себе самих отражение духовного, божественного принципа, который позволяет им быть разумными и творческими личностями.   Сократ убедился на своем жизненном опыте познания, что есть тайные силы, которые влияют на жизнь человека. Но эти тайные силы подчиняются единому Благу. Напрасно люди приносят огромные дары, откупаясь за то, что вместо блага делали зло, Бог(и) может содействовать человеку только в добре, ибо это есть высшая цель богов и человека.

 

Разум в поисках Бога привлекал Сократа, не случайно, ибо иррациональность в эллинской мистике он не признавал, добра там не находил.

 

Иррациональное он связывал со злой, разрушительной стихией и стремился обуздать ее. Он был против сумеречного и подсознательного в греческом мировоззрении.

 

Судьба и природа, чувственность и демоничность, темное и стихийное все выступало против Добра, поэтому этика Сократа была построена на рационализме. Вера и разум являются совместимыми, ибо религия не есть нечто чисто иррациональное, ибо ни вера, ни нравственность не строятся одной лишь логикой.   Сам Сократ часами мог погружаться в созерцание, предчувствовать будущее, слышать голос “даймониона”, всем существом души верить в реальность божественного Добра, но в отличие от мистиков, он не описывает свой духовный опыт познания.   Платон (428/427-347 до н.

 

э.) был настоящим учеником Сократа, который стремился работать над собой и не гнаться за внешними успехами.  Первые христианские философы учились у Платона, считая его учение прологом к Новому Завету i. В. Асмус причислял его к “учителям человечества” i.   Отец П.

 

Флоренский писал: “Творения философов, значительно позднейших, давно уже пожелтели и высохли, спал их нарядный убор, и стоят перед сознанием оголенные их схемы, как мерзлые деревья зимой. Но живы и будут жить притрепетные “Диалоги” Платона. И нет такого человека, который хотя бы одно время жизни своей не был платоником. Кто не испытывал, как растут крылья души? Кто не знает, как поднимается она к непосредственному созерцанию того, что от будничной сутолоки задернуто серым покровом оболочек?” i   Как отмечает Н. Арсеньев, платонизм это “скачок, настоящий взлет к новому измерению, внезапное откровение новой, высшей Реальности” i.   Но роль Платона в истории дохристианского периода довольно сложна в качестве античного преддверия к Новому Завету, многие положения библейского учения не могут быть близко соотнесены с платонизмом.   Как отмечает отец А. Мень: “Платоново учение о высшем Божестве, духовном мире и бессмертии духа, несомненно, способствовало осмыслению Евангелия античным миром и помогло формированию христианской философии; однако, с другой стороны, “идеализм” таил в себе угрозу извращения христианства тем, что вносил в него идеи, глубоко ему чуждые.

 

Из них можно назвать три основные: отвлеченный спиритуализм, родственный индийскому, пантеистическую струю и отсутствие духа свободы, без которого христианство немыслимо” i.   Ученик Сократа, Платон приобщился к пифагорейской теософии и древней орфической мудрости, был посвящен в учение о бессмертии души и воздаяния.   Платонизм вырос из экзистенциального опыта отношения философа к миру в поисках правды и добра. Конфликт между поборниками правды и людьми, живущими по своим лишь прихотям, неизбежен. “Тот мир, в котором праведник должен умереть за правду, писал Вл. Соловьев, не есть настоящий мир. Существует другой мир, где правда живет. Вот действительное жизненное основание для Платонова убеждения в истинно-сущем идеальном космосе, отличном и противоположном призрачному миру чувственных явлений. Свой идеализм, и это вообще мало замечалось, Платон должен был вынести не из тех отвлеченных рассуждений, которыми он потом пояснял и доказывал, а из глубокого душевного опыта” i.   Познание по Платону должно идти путем самопознания.

 

Это самопознание у человека, состоящего из тела и души, имеет точку пересечения дух или “ум”, который является пересечением двух миров. Уму и принадлежит самопознание. Тело зримо, душа безвидна. Душа испытывает радость, погружаясь в прозрачный мир мыслей. Человек в своей земной жизни принадлежит одновременно двум измерениям. Душа лишь на “определенный срок” связана с телом, сама же она в отличие от тела, подобна “божественному, бессмертному, умопостигаемому, единообразному, неразложимому” i.   Под “душой” Платон подразумевает высшую часть.

 

Душу он делит на три сферы: ум (??(s или???????????), “страшное начало” (?????????) и “вожделение” (????????????)i. Или это можно представить как интеллектуальный, эмоциональный и инстинктивный уровни души. Низшее знание чувственное, оно руководствуется рассудком (???????), а высшее “мышление” (?(????) способное постигать сверхчувственное i.   Душа управляет телом, а после разлуки с ним “душа уходит в подобное ей самой безвидное место, божественное, бессмертное, разумное, и, достигши его, обретает блаженство, отныне избавленная от блужданий, безрассудства, страхов, диких вожделений и всех прочих человеческих зол, и как говорят о посвященных в таинства впредь навеки поселяется среди богов” i.   От пифагорейцев Платон заимствовал идею метапсихоза, ссылаясь при этом не на личный опыт, а на слова прорицателей, поэтов, мистиков.

 

Новые воплощения души происходят от стремления к жизни, поэтому “душа вновь впадает в иное тело и, точно посеянное зерно, пускает ростки. Так она лишается своей доли в общении с божественным” i.

 

Но есть возможность избежать “круга рождений”, в этом душе поможет только философия, способная ее “освободить”.

 

Она делает жизнь философа возвышенной, учит не бояться смерти, ибо “внося во все успокоение, следуя разуму и постоянно в нем пребывая, созерцая истинное, божественное и непреложное, и, в нем обретая для себя пищу, душа полагает, что так именно должно жить, пока она жива, а после смерти отойти к тому, что ей сродни, и навсегда избавиться от человеческих бедствий” i.   Способность человека в познании высшего начала заключается в том, что ему свойственно припоминание (“анамнесис”) того, что душа вынесла из запредельных сфер, а именно то, что “некогда видела наша душа, когда она сопутствовала Богу, свысока глядя на то, что мы теперь называем бытием, и поднялась до подлинного бытия” i.   Идею Сократа о необходимости вычленения понятий Платон связывает с метафизической концепцией о причастности разума миру Духа. Законы мышления неизменны, и в соответствии с ними должен существовать устойчивый Космос Идей, постижение которого и есть истинное знание.

 

Это знание открывается при помощи мысли, но выраженной не обыденным рассудком, а особым умственным зрением, обращенным к незримой реальности не непосредственно, а интуитивно.   Платон в основном выделяет интеллектуальную математическую интуицию. Он как бы не претендует на мистическое озарение и не идет дальше “понимания”, но его разум был вознесен на высшие уровни понимания постижения, которые с трудом, как признается Платон, подвергаются формализации, то есть гносис с трудом может быть связан с эпистемой.

 

“У меня самого, писал Платон, по этим вопросам нет никакой записи, и никогда не будет. Это не может быть выражено в словах, как остальные науки; только, если кто постоянно занимается этим делом и слил с ним всю свою жизнь, у него внезапно, как свет, засиявший из искры огня, возникает в душе это сознание и само себя там питает”.i Но к духовной реальности Платон подходит с позиций чистого разума. Мудрец, способный отрешиться от временного и частного, это отважный путник, достигающий изумительного мира, превосходящего все мыслимое и описуемое. Созерцая небесную красоту и Благо, мудрец выходит за рамки понятий. “Эту область занимает бесцветная, без очертаний, неосязаемая Сущность, подлинно существующая, зримая лишь кормчему души уму; на нее-то и направлен истинный род знания” i. Через абстракции мудрец переходит к божественному Благу. “Познаваемые вещи могут познаваться лишь благодаря Благу; оно же дает им и бытие, и существование, оно за пределами существования, превышая его достоинством и силой” i. Здесь сходятся пути умозрения и мистики, здесь Платон полагается не только на интеллект, но и на мистическое видение сверхчувственного мира.   “Тот день, когда Платон впервые провозгласил, что видимое бытие укоренено в Невидимом, стал великим в истории человеческой мысли. Открытию Платона суждено было определить основные пути западной метафизики.

 

Неоплатоники и Ориген, Ареопагит и Беме, Кант и Шопенгауэр, Соловьев и Бергсон будут строить свои идеи на фундаменте, заложенном Платоном” i.

 

Важнейшие ереси первых веков нашей эры в той или иной мере были связаны с платоновским дуализмом (души и тела, которое не подлежит воскресению) и отрицанием ценности земного, “плотского” начала. Учение Церкви о Богочеловечестве, о таинствах, освящающих материю, о грядущем бессмертии целостного человека должно было казаться “идеалистам” унижением чистого духа, совершенного в своей бесплотности. Платон стремился соединить два мира, он бился между отрешенностью от существующего мира бытия и решением в нем политических и нравственных проблем. Одним из условий соединения двух форм бытия Платон считал Эрота, которого представил в своем произведении “Пир”. Его дух находится в поисках истины и идея творческой энергии Эрота могла лишь усилить и без того свойственную ему тягу к преобразованию жизни. Говоря о любви, он хотел показать, что между Космосом Идей и видимым миром нет непроходимой грани.   Аристотель (384-322 гг. до н.э.), будучи учеником Академии, часто спорил с Платоном по вопросам естествознания, к которому последний относился пренебрежительно. Платон называл Аристотеля “умом” Академии, который попытался решить проблему Платона о создании единой системы двух миров. Платон полагал, что принципам меры, равновесия, порядка всегда противостоят какие-то противоположные силы и, не учитывая их, нельзя создать единую систему мирового строя, с единой мировой Душой (идею эту Платон заимствовал у пифагорейцев).   Единая система платонизма включала в себя три основные линии эллинского мировоззрения:   1) прозрение высшего духовного мира родина человека;   2) дионисийский дуализм;   3) Судьба и Необходимость.     Столкновение этих трех начал приводит к духовному тупику Платона.   Аристотеля больше увлекало естествознание, биологические исследования. Он размножал акул и ежей, исследуя органы слуха у рыб, анатомировал, ставил опыты.

 

С помощью Александра Македонского он создал свою школу Лицей (“перипатетиков” прогуливающихся) и продолжал пополнять свои коллекции животных и растений. В окружающем мире он увидел не тень пещеры Платона, а реальный мир, который необходимо исследовать.   Около пятисот видов животных он классифицирует в своих произведениях. Ими восторгались Карл Линней, Бюффон, Дарвин.

 

Задолго до Кювье он сформировал закон соотношения органов, а до Дарвина указал на закон “борьбы за существование”.   Сохранившиеся работы Аристотеля можно распределить на несколько циклов:   1) “Органон” гносеология, логика, методология науки;   2) сочинения по метафизике;   3) биологические труды;   4) книги по этике;   5) психология;   6) политика. Хронологически они делятся на три периода:   1) академический с влиянием Платона;   2) острая критика платонизма;   3) лицейский с основами изложения философии Аристотеля (эпистемологии).   Он пытался создать универсальный философский синтез, чтобы преодолеть ограниченность учения Платона. Он был ученым, не отказавшимся искать высшее Начало.   Для возникновения любого предмета необходимы два взаимопроникающих начала материя и форма.   Материя это потенция, возможность реализации формы. Отделить их в природе можно лишь теоретически, ибо среди видимого мира нет материи без формы и формы без материи.

 

Рассматривая материю, можно дойти и до “Праматерии”, “чистой” материи, включающей все “формообразование”. В Праматерии есть что-то противоположное мировой целесообразности, а именно Ананке, которую “нельзя переубедить, ибо она идет наперекор движению, происходящему по выбору и согласно разумному убеждению” i.   Форма творческое начало, материя же находится в руках Необходимости. Форма совершенствуется и доходит до “формы форм” чистой Энергии.   Соотношение “чистой” формы и “чистой” материи происходит через движение.

 

Разрешая проблему движения, к которой так неосмотрительно пренебрежительно отнеслись прежние философы, он обращается к вопросу о причинности, считая, что последняя Причина должна стоять вне причинно-следственной цепи, иначе она разорвется на отдельные части.

 

Это высшая Причина Форма всех Форм должна находиться по ту сторону круговорота Вселенной. В противоположность Праматерии эта чистая Форма представляет собой абсолютную Мысль, погруженную в самую себя.   Человек лишь изредка возвышается до чистого созерцания. Божество мыслит всегда; это не мысль о чем-то, но Мысль как таковая в абсолютном отрешенном виде.   Умственная деятельность приносит человеку наслаждение, но оно несравнимо с вечным блаженством космического Интеллекта. “Ему присуща жизнь, ибо деятельность его, как она есть, сама по себе, есть его жизнь, самая лучшая и вечная”.i Мир созидается силой духовного притяжения, такая же внутренняя бессознательная цель присуща и организмам. Формообразующий принцип Аристотель называет энтелехией это прорыв природы к высочайшему совершенству чистой формы. Отрицая теорию метапсихоза, но признавая неразрушимость разума, вопрос о соотношении разума, души и тела Аристотель оставляет открытым. Его главная задача построить такую систему, которая связала бы все видимое в мире человека, в единое целое.   Эта система серьезно повлияла на естественно-научные взгляды Василия Великого, Иоанна Дамаскина и Фомы Аквинского.   Если Платон прекрасно сработал своим философским наследием на дохристианский мир, то Аристотель оказал значительно большее влияние на формирование христианский системы теологической эпистемы. Ибо есть существенная разница между теоретической любознательностью и исканием истины, которая открывает смысл жизни.   Учение Аристотеля оценили после того, как отделили науку от веры, новая вера нашла себя в христианстве, а наука в творческих лабораториях, а античный человек искал смысл жизни в нравственной и мистической сферах, он не принял научного “богословия” Аристотеля, это закрывало ему путь к высшей божественной жизни.   Аристотель как бы подвел итог трехвековому развитию греческой мысли, открытия и завоевания которых, вошли в общее научно-философское наследие человечества. Мудрецы Эллады первыми на Западе провозгласили примат духовных ценностей и это привело их поиски к идее высшего божественного Начала.   Но эпистемология Стагирита, объединив в себе науку, философию и религию не было идеальной.   Конфликт между наукой, религией и философией является извечным конфликтом истории человеческого общества, ибо каждая из этих областей знания стремилась “перетянуть на себя одеяло” в поисках метода познания окружающего мира и человека.   Религия отвечает на запросы сердца, отсюда ее магическая сила, наука на запросы ума, отсюда ее непреодолимая мощь, а философия формировала единую картину мира, отвечая мудрости жизни.   Мудрецы Востока и Греции знали, что мудростью добывается истина, а истина находится в нас самих, в началах нашего разума, во внутренней жизни души и тела. Для них душа была единственной, божественной реальностью и ключом, отмыкающим тайны вселенной, благодаря методу познания-постижения.   Сосредоточивая волю в собственном духовном центре, раскрывая свои скрытые способности, они приближались к основам жизни к Богу.

 

Это были великие “посвященные”, ходившие из Греции в Индию за мудростью, создавшие свои школы (Пифагор, Сократ, Платон, Аристотель…), всегда готовые на испытания, сознавая, что умереть за Истину есть величайший и наиболее действенный подвиг. Они создавали науку, религию, искусство, риторику …, из них шла живая сила и свет для всех.   Но если Истина доступна немногим, стоящим во главе науки, философии, религии, то она должна просматриваться во всех этих сферах мировоззрения.

 

Религия, просматриваемая духовным взором, совсем не похожа на церковный догматизм, ограничивающий Божественное Откровение одним лишь христианством.

 

Наука, несмотря на свою силу, не может проникнуть в тайный магизм и Каббалу, осилить точку зрения сравнительного эзотеризма, который раскрывает историю религии и человеческого общества в совсем другом свете.   Все мировые религии имеют внешнюю и внутреннюю стороны своего развития, видимую и скрытую. Внешняя форма религии представлена догматами и мифами, преподносимыми публично всем, вошедшими в культ и суеверия. Внутренняя история развития религии скрытая ее сторона представляет глубокую науку, тайное учение, оккультную деятельность великих Посвященных, пророков, реформаторов, которые создавали живой дух религии, творили духовный опыт познания, передавали его своим ученикам, посвященным. Эта сторона религии связана с Большими и Малыми мистериями (Пифагор, Платон …).

 

Эта наука трудно распознаваема и находится в глубине храмов, в замкнутых обществах, среди отшельников в Пещерах, у пророков, которые не доверяли пергаменту и своим ученикам.

 

Они скрывали свои высокие переживания, полученные в экстазе. Эту историю нужно разгадать, это история единой всемирной вечной Религии, полученной в духовном опыте, доступная пока только Посвященным.   В ней все в гармонии: внутренняя суть вещей, истинное содержание человеческой совести, исходная точка философии и религии, которые соединяются при помощи науки. Всё это получается как трансцендентная истина, данная в Откровении пророкам, а также другим людям, овладевшим опытом познания тайн Духа.   Тайные эзотерические идеи сквозят и в основе всех мифов, и в принципах дорийской теософии, и дельфийской мудрости, и орфических преданиях, и в учении пифагорейцев, и в диалектике Гераклита, и в диалогах Платона.   Христианский эзотеризм вошел в Евангелие, он освящен эссеями и гностиками через притчи Христа.   Мудрецы и пророки разных религий пришли к одинаковым заключениям относительно основ, относительно первых и последних истин, полученных одним путем внутреннего посвящения и медитации.   Древняя теософия создавала единство философии, науки и религии, она была распространена в Индии, Египте, Греции и составляла целую энциклопедию:   1) Теогония наука об абсолютных принципах, тождественная с наукой о числах, т.е. священная математика;   2) Космогония осуществление вечных принципов в пространстве и во времени или инволюция духа в материи;   3) Психология организация человека, эволюция души на протяжении всего ее существования;   4) Физика наука о царствах земной природы и их свойствах.     К физическим наукам относили медицину, основанную на знании оккультных свойств минералов, растений, животных; алхимию превращение металлов, дезинтеграцию и восстановление материи посредством мировой деятельной силы.

 

Психирургические искусства, соответствующие силам души: магия, гадания; астрология или искусство, раскрывавшее отношения между судьбами народов и индивидом в связи с движениями вселенной, которые определялись обращением планет. Теургия высшее искусство мага, трудное и опасное искусство, способное приводить душу в сознательное соприкосновение с различными видами духов, манипулировать ими.

 

Наука и искусство в древней теософии соединялись принципом интеллектуального монизма или эволюционного спиритуализма.   Основные принципы эзотерической доктрины можно формулировать так:   Дух – есть единственная Реальность,   Материя лишь ее высшее выражение, изменчивое, мимолетное, динамичное в пространстве и времени.   Творчество вечно и непрерывно, как сама жизнь.   Человек микрокосм имеет тройственную организацию (дух, душа, тело), он является отражением вселенной Макрокосма.

 

Гносис, или умозрительная мистика всех времен, есть искусство находить Бога в себе, развивая тайные глубины и скрытые способности познания.

 

“Человеческая душа, как пишет Э.Шюре, индивидуальность, бессмертна по существу.

 

Ее развитие происходит по линиям попеременного нисхождения и восхождения, благодаря то телесным, то духовным существованиям.

 

Перевоплощение есть закон ее эволюции. Достигнув совершенства, она освобождается и возвращается к чистому Духу, к Богу, ко всей полноте Его Сознания” i.   Эволюционируя, совершенствуясь, дух осознает свою божественность. В этом и заключено искусство гностика, пророка и посвященного.   Современная наука подходит к знаниям древних, (атомарная теория, теория эволюции человека, экспериментальная психология, психоанализ…). Она приходит к порогу потустороннего мира, духовного мира, где уже действуют иные законы: двойное зрение, экстаз, ясновидение, подсознательное состояние души в предыдущем воплощении…   Современная наука идет осторожно в своих открытиях, стихийно, тогда как древняя наука действовала сознательно. Логически рассматривая историю человеческого общества, в котором имели место ясновидение, внушение на расстоянии, предчувствие, предугадывание, можно сделать вывод о признании деятельности духа и воли вне физических законов видимого мира. Бессознательный эзотеризм проникает в поэзию, музыку, живопись, литературу…   “Никогда душа человеческая не испытывала более глубокого чувства ничтожества и нереальности земной жизни, никогда она не стремилась более пламенно к невидимому, к потустороннему, сохраняя в то же время неспособность верить”i.   Поэтому душа жаждет верить, иногда интуитивно проникает до сверхчувственных истин, т.е. неожиданно получая открытие другого зрения, слуха… на нее изливается сверхсознание благодать.

 

Жизнь человеческая является ступенью в посвящение, которые сами по себе неисчислимы.   Современная наука, рано или поздно, воссоздаст древнюю теософию на более прочном фундаменте.

 

“Эзотерическая доктрина не только научна, не только философски обоснована, моральна и религиозна, но она сама наука, сама философия, сама мораль и сама религия, по отношению к которой все остальное лишь подготовления, выражения частичные, ошибочные, смотря по тому, приближаются они к ней, или же удаляются от нее”i.   Поскольку вся наука, религия и философия со всем их разнообразием возникли из древних Мистерий, благодаря гностическому опыту познания, то и встретиться они должны в едином учении, в единой эзотерической доктрине, которой владели Великие Пророки, истинные мудрецы, гении, т.е.

 

гностики.   В средние века великие пророки создавали основы теологии. Тайно от церкви в стенах монастырей создавали они свои теургические концепции, овладевали гностическим познанием теософией и всеми видами тайного искусства (левитацией, визуализацией, внушением…), оккультными и эзотерическими науками. Иногда поступали против догматизированного религиозного мировоззрения и участвовали в реформации его или же отрицали его, например, секты сатанистов.   В результате работы инквизиции эти тайные гностические учения, полученные в откровении, вынуждены были скрывать, чтобы они не были уничтоженными, как и их носители на кострах. Гносис лег в основу Реформации, открывшей утверждение “религии в Духе”.         КОНЕЦ ШЕСТОЙ ЛЕКЦИИ  ??    ??

 

??    ??    ФИЛОСОФИЯ

Прокрутить вверх