РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ Ф. И. Гиренок УСКОЛЬЗАЮЩЕЕ БЫТИЕ Москва 1994 ББК 15.1 Г 51 Ответственный редактор кандидат философских наук В.И.Аршинов Рецензенты: доктор философских наук А.А.Горелов; доктор философских наук Г.С.Гудожник Гиренок Ф.И. Г 51 Уcкользающее бытие. — М., 1994. — 220 с. Если бытие ускользает, то что остается? Вот вопрос, ответ на который составляет смысл данной книги. В ней прокладываются тропинки к бытию не со стороны присутствия (или отсутствия), а изнутри ускользания всякой определенности. В круге доопределений кружит человек, цивилизация, экология, наука.
Книга предназначена для философов и тех, кто сознает бытие в модусе ускользающего что. ь Ф.И.Гиренок, 1994 ISBN 5-201-01856-4 ь ИФРАН , 1994 Предисловие Идея этой книги возникла после одной из лекций М.К.Мамардашвили, прочитанной о Канте. Понятно, что Кант запрятал бытие в сноски, в примечания.
Но Мераб (как мы тогда называли Мамардашвили) повернул дело так, что уже и Кант оказался у него причастным к делу бытия, т.е. бытие у Канта в истолковании Мамардашвили представало в качестве всей полноты взаимодействия субстанций. Мне эта мысль понравилась (впрочем, как и многие другие мысли Мамардашвили). И я стал придумывать различные образы бытия. Если я не могу сказать, что бытие было и не могу сказать, что бытие будет, то что из этого следует? Бытия не было и не будет. Оно есть.
Вот экология. Каким оно (бытие) есть внутри этого феномена? Побочным, т.е. на обочине у чего?
У деятельности. Бытие узнается по косвенным, непрямым результатам деятельности. А сознание, которое косит, т.е. смотрит не прямо, а на обочину, я назвал экологическим сознанием.
Нельзя ли на обочину отправить деятельность, а не бытие? 5 Вот в чем вопрос. То есть пусть бытие бытийствует, а человек действует, но как нечто незаконнорожденное бытием.
Обсуждение всех этих проблем составило первую главу книги «Экология: вариации на тему». Во второй главе я попытался засечь бытие на том месте, на котором бывает человек. Каким способом бытие дает о себе знать здесь?
Безъязыким, немым. Почему?
Потому что человек — существо слишком болтливое, разговорчивое. Но бытие есть то, что не было. У него нет прошлого.
А все, что прошло, составляет сущность того, что есть. Что составляет сущность? То, что проходит мимо бытия. Бытия не будет. У него нет будущего.
А будущее — это истина того, что есть.
Истина ускользнула от бытия в будущем. Иными словами, в контексте рассуждений о человеке бытие появляется в качестве того, что есть без сущности и без истины. Оно ускользнуло от них. Сущность и истина — распятие чело- века. И висит человек на этом кресте, а под ним бытие. Висит и болтает, рождая своей болтовней науку. Каким же способом представлено бытие в феномене науки? Как сила, обессилившая науку. Что может обес- силить знание?
То, что нельзя определить. Бытие неопределимо. Его 6 нельзя знать заранее. В феномене науки бытие представляет себя как спонтанность. Бытие избыточно для науки. В главе «Иск истине» обсуждается один вопрос: где же истина, если она в будущем? Там, где потеряли бытие, т.е. в науке, или там, где его нашли, т.е. вне науки?
А кто вне науки? Колдуны.
Существует ли различие между учеными и колдунами?
Бытие все равно вне истины. Эта истина делает условным различие между учеными и колдунами. Наша жизнь неверная.
Фейерабенд это понял и пошел к постмодернистам.
Вернадский это тоже понимал. Но пришел он к русским космистам. В главе «Интуиции русского космизма» бытие понимается вне времени. Бездомное бытие находит свой дом в просторе протяженного. А это космос, в котором нет ни развития, ни прогресса.
А что есть? Возвращение. В последней главе «Страсти по цивилизации» бытие предстает в качестве того, что замещается. Что замещает? Цивилизация, которая узнается по замещенному бытию последнего человека. Ниже последнего человека уже нельзя упасть.
Замещение возвращает нас к вариациям на тему экологии.
Круг замкнулся. Что есть 7 бытие? То, что ускользает в просторе протяженного.
В 1988 году я закончил работать над книгой и отнес ее в издательство. Прошло пять лет. И вот, кажется, книга издается. Но бытие меня уже не интересует. Вернее, я связывал его с истиной, знанием, сущностью, со- знанием и прочими премудростями, а русский язык связал все эти вещи не с бытием, а с общиной, с общим, с артелью, с миром. А где же бытие? Оно там, где быт. Совместное бытие и есть быт. Со-бытие оказалось не событием, а тишиной быта. В быте теперь мне важна избыточность относительно повседневности.
Но это тема другой книги. Хочу напомнить читателю, что первые три параграфа второй главы написаны мной вместе с Т.В.Костылевой. 8 Глава I. Экология.
Вариации на современную тему В течение последних 20 лет экология из слова-термина превратилась в слово-идол сознания, обеспокоенного (или делающего вид, что оно обеспокоено) зависимостью существования человека от сущности мировой цивилизации. В это тревожное время громко появилась и тихо умерла не одна глобальная модель мирового развития, все то, что удалось найти самопроизвольными движениями ума. «Ощупью во тьме» — так оценивают первое десятилетие глобального моделирования Д.Медоуз, И.Брукман и Рихардсон1. Тьма не рассеялась, но какие-то слова (например, «экология», «глобальное моделирование» и «выживание») стали привычными и почти священными. В них откладывался высокий смысл и упаковывалась видимость понимания сущности насущных проблем. Видимость можно приготовить — 1 Meadows D., Richardson J., Bruckman I. Groping in the dark. The first decade of global modelling. Chichester etc.: Willy, 1982. 9 заранее (до понимания) тиражированием определенных слов. Средствами массовой информации этот «темный» продукт был выставлен на всеобщее обозрение. Экология как тема сознания стала доступной каждому и каждый при желании мог пребывать около мысли и высказывать о мире любое: от экологии болотной кочки до экологии города и культуры. Околомыслием производились (как в нашей стране, так и за рубежом) статьи и монографии любопытных словесных конструкций. В них зарождалась потребность в новых словах и воспроизводилась привязанность к старым мыслям. Неразличенность понимания и видимости понимания разрушала условия того, чтобы мы вообще могли что-либо понимать. Под знаком «экологии» возникла и осуществляется усилиями многих людей новая задача: знать, не понимая, т.е. строить знание вне зависимости от того, понимаем ли мы знаемое или не понимаем. Конечно, каждый человек попадает время от времени в такое состояние души, в котором ему нужны не мысли, а слова. Случается и не такое. Были бы слова, а мысли появятся. Однако слова, которые налипли вокруг экологии, заставляют усомниться в том, что мысли еще появляются и люди 10 еще могут быть на уровне умом со- здаваемых вещей. Многоглаголение об одном и том же (даже если оно разбавлено экологической любовью к тому, что будет после нас) не дает, видимо, никаких гарантий углублению понимания феномена экологии.
Мы можем просто не успеть что-либо понять. Помешает антропологическая катастрофа, относительно которой че- ловек продвинулся довольно далеко, называя это продвижение «цивилизационным сдвигом».
Обращение к философии как «технике» разрешения экологических сомнений предполагает, что философией извлекаются из нашего бытия и обозреваются предметы, которые иным образом извлечь и рассмотреть нельзя. Эти предметы «беспредметны», т.е. они существуют, если люди к ним относятся как к чему-то действительно существующему. Если они и позволяют